Страница 56 из 62
«Вот, значит, как, — говорю. — А что ж твой сосед, при таких деньгах к тебе в гости явился?»
«Да нет, ты меня не понял, — отвечает мне Жорик. — Деньги в бумажнике в секретере у него остались. Шкафчик такой, секретер, с откидной этой самой…»
«Ну, ну?»
«Вернулся он от меня — секретер взломан, бумажника след простыл».
«Дома не было никого?»
«Не было. Один он теперь живет. Жена его бросила, голову приклонить некуда, вот он и собирался уехать. А тут такое дело. И дернула меня нелегкая в гости его позвать…»
«Подожди. В котором часу он от тебя вернулся?»
«В час ночи, наверно».
«Ты его провожал?»
«А чего провожать. Сам дошел, хоть и был сильно хороший. Дверь-то налево. Тут, правда, Лилька мусор как раз выносила, он ручкой махнул ей, дверь захлопнул — и загремел. Об калоши, видно, споткнулся. Там у него в прихожей много обуви набросано. Беспорядок в квартире, известное дело, женщины нет… Так и спал до утра, как дворняга, поверх старых ботинок, пока я его утром не разбудил. Но это уже часов в одиннадцать, на другой, естественно, день. А тогда, среди ночи, мне жена говорит: «Ох, упал он, наверно, сходи погляди». Я пошел, позвонил, постучался, послушал: храпит.
Ну, думаю, ладно. Забот у нас своих было выше горла: выгребать за гостями знаешь сколько приходится. Гости в час разошлись, а мы с Лилькой чуть ли не до четырех прибирались. Она у меня заводная: спать не ляжет, пока ни крошки на столе не останется…»
«Значит, утром хватился твой сосед — и сразу к тебе».
«Нет, не так дело было. Сам я утром к нему пришел. По-соседски проведать, ну и опохмелиться в тесном кругу. Лилька моя этих опохмелок не любит. Позвонил я как следует, завозился он в коридоре, встал, дверь открыл. Весь помятый, зеленый. Выяснять сразу начал, не чудил ли у нас. Я его успокоил, а потом и говорю: «А не сбегать ли мне, Вова, за пивком? Только денег у меня кот наплакал». Он, конечно, обрадовался — и к секретеру. Тут мы с ним вместе все это и увидели».
«Что конкретно увидели?»!
«Замок вывернут, дверца эта — или как там ее — на место прислонена и щепочкой заложена, чтоб не падала: замок-то не держит…»
«Накануне замок был цел?»
«Цел, конечно. Я же заходил к нему вечером с Гришкой и с Антоном — в гости звать. И замок был цел, и дверца в порядке, и ключи из нее связкой висели…»
«Прямо так-таки твой взгляд и упал на этот секретер?»
«А там другой мебели считай что и не было. Стул, да стол, да вот этот шкафчик… из прихожей его очень хорошо было видно. Тем более ключи Вовка вынул тогда и с собой забрал. Там и входной был прицеплен».
«А входная дверь, как я понимаю, в порядке…»
«В идеальном. Родным ключом открывал, паразит — тот, который это дело сделал. Ты мне, Боря, помоги его найти: я из него эти деньги вместе с душой выну. А пропил — убью. Это ж уточненная подлость: за столом вместе пить, а потом взять человека и ограбить».
«Подожди. Давай о ключах. Значит, вечером, когда вы к нему зашли, вынул Вова ключи из замка секретера и с собой забрал. А куда он эти ключи положил?»
«В боковой карман пиджака».
«Сам ты это видел?»
«И да и нет. Тут ведь как получилось: за столом он сначала в пиджаке сидел, а потом раскраснелся весь, лихо стало ему, вот и снял он пиджак, на диван кинул, тут ключи из кармана и выпали».
«Что же дальше?»
«Дальше Лилька моя подскочила. Дорогой, говорит, пиджачок, сядет кто, изомнет. Ключи — назад в карман, а пиджак унесла. Это мы сегодня вспомнили».
«И куда унесла?»
«А в прихожей поверх пальто набросила».
«Значит, вы с Вовкой предполагаете, что кто-то из ваших гостей вышел в прихожую, достал ключи из кармана пиджака, потом пошел на площадку, открыл соседнюю дверь, совершил, что задумал, и вернулся. Положил ключи в Вовкин пиджак и спять сел к вам за стол. Так я понимаю?»
«Все правильно. Вовка ничего не предполагает, а я-то думаю, что именно так и было».
«Это как же так — ничего не предполагает? Неужели действительно ничего?»
«Может, и предполагает, но молчит. Все равно ему стало. Я тут предложил собрать кое-какую сумму, а он только рукой махнул. Ладно, говорит, все одно к одному».
«Что одно к одному?»
«Ну, остался бобылем, это в сорок-то лет, а теперь вот еще подарочек. Жить не хочется человеку. Я уж боюсь его одного оставлять. Ночевал он у нас сегодня, да разве уследишь?»
«Слушай, Георгий, — говорю я ему осторожно, — а уверен ли ты, что деньги вообще были?»
«Были, видел я их. Мне Володька еще месяц назад показывал. И бумаги от продажи я видел. Не на всю, правда, сумму, на три восемьсот. «Остальное, — говорит, — по мелочи собралось».
«А с какой стати он тебе так доверился?»
«Ну, друзья мы с ним. И еще — вроде как бы оправдывался он: не такой уж я, мол, конченый человек, жить и дальше собираюсь».
«А скажи, не могла ли его жена приехать — как раз на праздники? Далеко она сейчас?»
«Далеко, аж в Кемерово укатила. Видел я дролю ее: чернявый такой, сытенький. Нет, брат Боря, жена отпадает: у нее теперь другие праздники. Телеграмму накануне прислала: «Прошлым кончено. Поздравляю весной. Желаю большого счастья». Я его вчера тоже спросил про жену, не могла ли она и все такое. Он мне телеграмму показал и заплакал…»
Тут мой Жорик тоже заплакал, как ребенок. «Жалко мне его, — говорит. — Если б Лилька моя, — говорит, — такое выкинула, — я бы, я бы, — говорит…» А пока он вздыхал и сморкался, я прикинул так и этак: получалось, что не напрасно Жорик ко мне пришел. Но все же надо было каждый мыслимый вариант проверить.
«Значит, кража произошла в промежутке между девятью вечера и часом ночи, — сказал я, когда Жорик наконец притих. — В девять вышли вы с Гришкой и с Антоном на площадку…»
«Нет, не в девять, а в девять тридцать, — отвечает мне Жорик. — Он не ждал нас совсем и не думал, что в гости пойдет. В куртке был затрапезной, в тапочках. Ну, пока одевался…»
«А вы в это время стояли в прихожей».
«Правильно. Гришка, я и Антон. Но на них ты не думай: золотые ребята. Не стоит на них грешить».
«Это уж позволь мне самому разобраться, кто золотой, а кто не совсем».
«Не сердись на меня, Боря. Я же понимаю, что ты должен чисто работать. Потому и не говорю, на кого у меня глаз имеется. Восемнадцать человек у меня было, вот список. И себя внес, и Лильку, и даже Вовку. Никого не забыл».
«Подожди со своим списком. Ты ответь мне толком, что делали твои Антон и Гришка, пока сосед одевался».
«Гришка все к квартире приценивался. Хорошая квартира, двухкомнатная, я ему намекнул, что хозяин съезжает, вот и загорелось Гришке эту квартиру снять. Парень он молодой, холостой, дело ясное…»
«А про деньги ты ему тоже намекнул?»
«Нет, про деньги никому ни слова. За кого ты меня принимаешь? И вообще, как только это дело случилось, я сразу к тебе. Хотел было объехать гостей да сам навести следствие, но Лилька отговорила».
«Молодец твоя Лилька. Ну а Антон?»
«Что Антон?»
«Чем Антон занимался в это время, я спрашиваю?»
«Да ничем таким особенным. Стоял и курил».
«Докурил до конца?»
«Понимаю, ты насчет окурка. Нет, Антон у нас деликатный, он даже пепел на площадку стряхивал».
«Значит, трогал замок?»
«Трогал. То есть… ну да, трогал. Тут Володя оделся, вышел к нам уже в полном параде — и чего-то закапризничал. «Ай, да ну, — говорит, — не пойду никуда. Что я буду сидеть как пень среди незнакомых людей да настроение им портить?»
«Он в гостях-то у тебя часто бывал?»
«Да случалось».
«Отчего ж компания незнакомая? Гришка и Антон, наверно, были ему знакомы?»
«Не были. Я взял их для представительства, чтобы удобнее приглашать. Все-таки коллективная просьба. А насчет других гостей — ты же знаешь, друзей у меня много, каждого пригласить хоть один раз в году надо? Надо. Вот и получается, что состав непостоянный».
«Ну, добро. Закапризничал Вова, и тогда вы втроем…»
«Взяли под руки его и силой из квартиры вывели».