Говорящие птицы

Для физиолога значительный интерес представляет сопоставление голосообразующего аппарата человека и птицы. Голосовой аппарат птиц устроен совершенно иначе, чем у млекопитающих, и располагается в нижней, а не в верхней гортани. Вместо двух массивных складок — голосовых связок, характерных для голосового аппарата человека, в нижней гортани птиц действуют по крайней мере два, а по мнению некоторых ученых, — четыре голосообразующих комплекса (представлены утонченными мембранами и массивными валиками, поддерживаемыми сложной хрящевой основой), управляемых набором специальных мышц.

В слуховой системе птиц морфологические структуры выглядят значительно более упрощенно, чем у млекопитающих, зато у них имеются ушные перья, тонкая структура которых отличается от обычных контурных перьев. И только у сов имеются кожные складки, несколько напоминающие наружные уши млекопитающих; барабанная перепонка у птиц относительно велика и выпукла кнаружи, тогда как у млекопитающих она мала и вогнута кнутри. Улитка птиц, напоминающая по форме сардельку, имеет гораздо меньше рецепторных клеток, чем длинная спирально-изогнутая улитка млекопитающих; наконец, у птиц нет слуховой коры, характерной для млекопитающих, и их слуховые центры в больших полушариях организованы по другому принципу.

По сравнению с млекопитающими у птиц практически отсутствует новая кора, осуществляющая у млекопитающих высшие психические функции. Но, как мы видим на примере «говорящих» птиц, это обстоятельство не может свидетельствовать о примитивности птиц, это не отбрасывает их на низкую ступень эволюционного развития, как считали некоторые зоологи XIX и начала XX в. На рис. 17 изображены ядерные области конечного мозга птиц, это не ухудшенный вариант такового млекопитающих, а специфическое образование, возникшее в — связи с воздушным образом жизни и специфическими чертами биологии птиц. В. Штингелин, изучивший большие полушария представителей 11 отрядов птиц, пришел к выводу, что ядерный комплекс (рис. 17) достигает максимального развития у попугаев и вороновых, «интеллектуалов» среди птиц и потенциальных имитаторов человеческой речи.

На рис. 18 показаны различия в строении нейронов у имитирующих и неимитирующих птиц.

Рис. 17. Ядерные области конечного мозга птиц на сагиттальных среза (Stingelin, 1958) А — сизый голубь; В — кряква; В — белый аист; Г — волнистый попугайчик; Д — домовый сыч; Е — грач. Н — hyperstriatum; N — neostriatum; Nb — nucleus basalis; Ps — palaeostriatum; As — archlstrlatum

Таким образом, сопоставляя птиц и млекопитающих, мы сталкиваемся с парадоксальным явлением: слуховая и голосовая системы собаки, кошки, даже некоторых приматов по своей структурной схеме и многим морфологическим чертам сходны или даже идентичны таковым человека и резко отличаются от слуховой и голосовой системы птиц, включая «говорящих». Тем не менее кошка, собака не способны имитировать человеческую речь даже в результате длительного обучения, а попугаи и другие «говорящие» птицы могут это делать и без обучения, а в результате обучения их способности к «говорению» могут быть многократно развиты.

Рис. 18. Особенности строения нейронов коры у птиц, имитирующих я не имитирующих человеческую речь (Доброхотова, 1978) I — короткоаксонные, II — длинноаксонные нейроны неостриатума вороны (А) и голубя (Б), а — аксон; с — коллатераль аксона

Загадка номер два заключается в том, что, просматривая способности к «говорению» представителей различных систематических групп класса птиц (насчитывающего, как известно, более 8,5 тыс. видов), мы обнаруживаем некоторые закономерности. Существуют целые группы, включая отряды, семейства и роды, особо склонные к «говорению», например к таким отрядам относятся попугаи и воробьиные, «говорят» какаду и лори, а также некоторые виды плоскохвостых попугаев, в том числе хорошо известный нам волнистый попугайчик, ровелла и нимфа. Из трибы воскоклювых попугайчиков благодаря своим большим «лингвистическим» способностям выделяется ожереловый попугай Крамера. Этот вид наряду с александрийским является одним из первых, известных человечеству в качестве «говорящих».

Загадкой помер три является то обстоятельство, что птицы, используя совершенно иной, чем у млекопитающих, механизм голосообразования и отличающийся по своему строению голосообразующий аппарат, тем не менее имитируют человеческую речь с очень высокой степенью точности, достигая при этом «индивидуального» сходства с голосом имитируемого на уровне высших формант. Существенно при этом отметить, что сходство нередко возникает как бы само по себе и не требует специальных усилий со стороны тренера. Особенно четко это проявляется у попугаев, которых обучал один человек. Живущий у московского зоолога Р. Л. Беме «говорящий» серый попугай по кличке Гоша настолько точно копирует голос своего хозяина, что отличить его от голоса Рюрика Львовича бывает очень трудно. Даже слова и фразы, услышанные от других людей, Гоша произносит голосом своего хозяина. Живущая в доме собака смущенно замолкает, когда слышит «Замолчи!», затем долго соображает, кто это сказал — хозяин или Гоша. Птица-имитатор достигает этого сходства гораздо легче, чем, например, артист, добивающийся похожести своего голоса на голос исторической личности, которую он изображает на сцене.

Большой интерес представляет феномен точного копирования человеческой речи птицами, у которых совершенно по-иному устроен голосовой аппарат. У волнистых попугайчиков, однако, не получается такой точной копии голоса хозяина, отличия в основном касаются частотных характеристик их сигналов и скорости произношения. Частота основного тона голоса волнистых попугайчиков в среднем на несколько килогерц выше, чем у наиболее высоких человеческих голосов (детских и женских). Скорость произношения также выше, в результате чего иногда трудно бывает уловить смысл произнесенного слова или высказывания. Видимо, птица переносит или транспонирует человеческий сигнал — слово — в удобные для нее режимы воспроизведения.

Загадка номер четыре заключается в том, что исследователю до сих пор остается непонятным тонкий механизм производства и восприятия человеческой речи слуховой и голосовой системами птиц, уникальными по своему строению и функционированию, но еще более неясными для него представляются причины возникновения этого явления, его экологический и этологический смысл. Что это — побочный продукт высокоразвитых способностей птиц к восприятию, воспроизведению и экологическому использованию звуков или специальная адаптация, возникшая в эволюции птиц с какой-то определенной целью и позднее лишь вовлекшая в сферу своего внимания человека как жизненно важного для птиц объекта, с которым они вынуждены были в определенных ситуациях контактировать или даже общаться. Отвечая на этот вопрос, мы должны учитывать прежде всего очень непростые и неоднозначные отношения между способностями птиц к имитации звуков вообще и их способностями имитировать человеческую речь. Если мы обратимся к классу птиц в целом, то обнаружим, что способностями к имитации звуков вообще обладает несоизмеримо большее количество видов, только часть из них способна быть имитаторами человеческой речи. При этом мы должны оговорить и то важное обстоятельство, что в последние годы благодаря совершенствованию методик изучения голоса птиц, с одной стороны, методов обучения — с другой, перечень и тех и других существенно пополнился, и в него попали виды, которые до сих пор в своих способностях к имитации звуков вообще и тем более к человеческой речи даже не подозревались.

Мы, конечно, не вправе ожидать, что начатая нами инвентаризация близка к завершению; природа будет подносить нам очередные неожиданные сюрпризы и в дальнейшем. Как это ни печально, мы не можем не признать того очевидного обстоятельства, что действительные рамки явлений имитаторства и «говорения» птиц в систематическом и эволюционном плане нам еще до конца неизвестны. Так же, впрочем, как и пределы соответствующих способностей птиц.