Рассказ о шпионе

— У вас цинизма как у гробовщика, — заметил я, и мы дотащили труп к самой двери вертолета. Вдруг я почувствовал, что кто-то сзади схватил меня за кожаный пояс. Видимо, это послужило сигналом, и русский около Стока ударил Ферди в лицо. В этот момент Ферди, наклонившись над трупом, пытался поднять его ноги в дверь кабины. От удара он выпрямился. Следующий удар скользнул поверх его плеча, зато ответный удар Ферди попал в цель. Русский отлетел на открытую дверь, которая громко хлопнула о фюзеляж. Меховая шапка русского свалилась, и я узнал в нем одного из людей Стока, который был с ним в моей квартире.

Пилот спрыгнул вниз с другой стороны вертолета. Я вскочил на подножку шасси, но Шлегель стащил меня обратно и отбежал сам. Он вскинул руку вверх и выстрелил из ракетницы. Хлопок выстрела был оглушительно громким, и высоко над нами взвилась красная ракета, которая окрасила местность мягким розовым светом.

Двое на заднем сиденье, толкаясь в дверях, ухватили Ферди за руку, пока Сток боролся с ним. Было даже забавно смотреть на Ферди и на русского, как они кружились и толкались, словно пара подвыпивших танцоров.

Видимо, после сигнала Шлегеля пилот вскочил обратно на свое место, запустил двигатель, и лопасти винта стали быстро набирать обороты. Вряд ли есть вертолеты, у которых лопасти винта находятся так низко, что могут задеть даже самого высокого человека. Тем не менее вряд ли найдется человек, не пытающийся пригнуться от работающего винта. Когда пилот увеличил обороты, Сток пригнулся. Но затем, испугавшись, что вертолет поднимется без него, подбежал к двери и протянул руку, чтобы ему помогли подняться в кабину. Теперь только один человек держал Ферди за руку, а вертолет уже взметнулся в воздух и завалился в сторону из-за лихорадочных действий пилота. Ферди повис под вертолетом, размахивая ногами и пытаясь достать подножку шасси.

— Помоги мне, Патрик! Помоги!

Я был совсем рядом. Труп уже вывалился на лед. Я сбросил перчатку и, нащупав в кармане маленький пистолет Мэйсона, выдернул его из кармана. Ноги Ферди уже оторвались ото льда, и я, словно вратарь, одним прыжком достал его ногу и обхватил своими руками. Вторая нога Ферди болталась в воздухе и пыталась обхватить другую и мои руки. Из-за этого у меня никак не получалось освободить руку с пистолетом и поднять ее. Вертолет с ревом поднимался в темное небо Арктики.

Оторвавшись от земли, вертолет закружился во все стороны. Потом, видимо, пытаясь сбросить меня, он резко повернулся и наклонился. Я мельком увидел Шлегеля, одиноко стоящего на сером льду и неистово машущего руками, изо всех сил пытаясь оставить хотя бы меня под своим командованием. Я задохнулся от порыва ветра, а затем, открыв глаза и наблюдая, как вертолет с ревом проносит нас над ледовым полем, увидел подводную лодку. Она купалась в серой воде, словно огромный черный кит, окруженный гирляндами из осколков льда. Несколько моряков сновали по верхней палубе подлодки.

Потом до меня дошло, что мне нужно было стрелять по тонким бортам фюзеляжа в место пилота или хотя бы в направлении подвески двигателя. Но я думал только о человеке, схватившем Ферди за руку, и все свои выстрелы направил в этом направлении. Вдруг я услышал крик боли и почувствовал, что начал падать. Я еще крепче вцепился в ноги Ферди, но это не остановило моего падения.

Трудно сказать, сколько времени это продолжалось: несколько секунд, минут или часов. Я, наверное, пошевелил рукой и почувствовал боль, которая вернула мне сознание.

— Ферди… Ферди!

Он не двигался. Его лицо было в крови из-за кровотечения из носа. А его ботинок был вывернут так, что я заподозрил у Ферди перелом лодыжки.

Лодыжка. Это должна быть лодыжка. Неужели еще что-нибудь? Вряд ли у меня были шансы протащить Ферди больше двадцати метров. Даже если бы я знал, в каком направлении находится подводная лодка и здесь ли она еще.

Шлегель должен нас найти. Я был в этом уверен. Несмотря на его скотский характер, он нас не бросит на произвол судьбы.

— Ферди! — Он зашевелился и застонал. — Луна была на северо-востоке, так, Ферди?

Ферди попробовал кивнуть головой, но не смог. На его лице отразилось, что он со мной согласен. Я снова посмотрел в небо. Сквозь просветы в низких облаках проглядывала луна. Было видно даже несколько звезд. Осталось только найти созвездие Большой Медведицы и по нему найти правильное направление.

— Подводная лодка, Ферди.

По его лицу было видно, что он понял.

— Ты хочешь сказать, что подлодку нужно искать в этом направлении?

Он не отрываясь смотрел на луну и на мою руку, которую я поднес к его глазам. Ветер гудел так громко, что мне пришлось придвинуться ухом к самому его рту, чтобы услышать его слова.

— Дальше, — видимо, сказал он. Держа свою руку перед его глазами, я стал поворачивать ее, пока он глазами не подтвердил правильное направление. Потом я медленно поднялся на ноги и осмотрел себя и Ферди. Он был в полубессознательном состоянии, но его лодыжка была, по-видимому, единственным повреждением, которое я смог обнаружить. Поставить Ферди на ноги оказалось делом трудным и долгим, но боль в лодыжке постепенно вернула его в реальный мир.

— Оставь меня, — прошептал Ферди, когда я начал почти волоком тащить его, стараясь поднять на руки. Своими руками он ухватился за мою шею и изредка пытался помочь идти своей здоровой ногой.

— Оставь меня и дай мне спокойно умереть, — твердил Ферди.

— Послушай, Ферди, — разозлился я, — ну-ка соберись, а то я тебя сейчас так соберу!

— Оставь меня, — сказал Ферди и издал долгий стон боли и утомления.

— Правой-левой, правой-левой, правой-левой, — громко командовал я. Он вряд ли был в состоянии слушать меня, тем не менее мои усилия не пропали даром, и он время от времени стал опираться на левую ногу.

Я ошибся, считая, что нужно идти до видимого горизонта.

Дотащившись до этого места, я убедился, что подводной лодки нигде не было. Я остановился. Но удерживать Ферди прямо оказалось намного сложнее, чем я ожидал.

— Шлегель наверняка нас уже ищет, — сказал я. Ферди застонал, словно отвечая, что лучше умереть здесь, чем быть спасенным этим отвратительным Шлегелем.

— Правой-левой, правой-левой, правой-левой, — продолжал я. Иногда влажный густой туман окутывал нас так, что приходилось останавливаться и ждать, пока ветер раздует его с нашего пути.

— Ради бога, Ферди! Ты хоть иногда перекладывай свой вес на здоровую ногу.

— Булочки с корицей… — прошептал Ферди.

— Ты совершенно прав, — ответил я, — это все из-за проклятых булочек с корицей.

Иногда мне приходилось останавливаться не только из-за тумана. Я останавливался перевести дыхание, и по мере нашего продвижения мои остановки становились все чаще и чаще. Но во всяком случае Ферди уже не требовал оставить его в арктических просторах. Это было хорошим знаком, думал я. Тем более что он еще пробовал шутить о булочках с корицей.

Со временем становилось все темнее и темнее, и я стал опасаться, что теряю чувство ориентации, так же как и чувство времени.

Однажды мне показалось, что кто-то свистит. Я остановился:

— Слушай, Ферди! Свистят! — Но это был всего лишь свист ветра в ледяной гряде.

— Правой-левой, правой-левой.

Я говорил не столько Ферди, сколько самому себе. Я давал команды своим собственным ногам давить этот бесконечный снег.

Становилось все темнее и темнее. И я все чаще натыкался на ледяные глыбы, которые вдруг выступали из мглы. Словно корабли, плывущие сквозь туман.

— Тут еще одна глыба, Ферди, — сказал я. — Правой-левой, правой-левой, правой-левой. Только бы не отклониться с пути. Вот так, молодчина.

Когда я видел ярко-красные вспышки впереди себя, то это, видимо, был еще один корабль. «Правой-левой, правой-левой, правой-левой». А свистел только ветер. Ферди и я упорно продирались вперед. Даже когда ледяные глыбы делали боевой разворот, чтобы протаранить нас. Или когда ледяные корабли цеплялись и рвали нашу одежду.