Имя убийцы

— Я думаю, придется, — она натянуто улыбнулась, — когда уж совсем прижмет кризис… Нет, Александр Борисович, для того чтобы посадить картошку, не нужно читать тематические журналы. Имеются планы разбить перед домом розарий. Мне уже обещали голубую розу. Вы никогда не видели в Никитском ботаническом саду голубую розу?

— Признаюсь со стыдом, что нет, Инесса Дмитриевна.

— Очень жалко, детектив. Мой покойный муж весьма уважал розы. Он сам занимался их разведением, был крупным специалистом по этой части садоводства. К сожалению, после его смерти от рака в восемьдесят девятом году я не смогла продолжать его хобби. А сейчас, знаете, возвращаются интересные мысли…

— Увы, — развел руками Турецкий, — в этом мире не происходит ничего нового. Все, что с нами происходит, уже когда-то происходило. Я отвлеку вас на несколько минут, Инесса Дмитриевна?

Он опять донимал женщину вопросами, на которые обитатели дома уже отвечали без запинки. Свекровь покойного пожимала плечами, но ни разу не высказала раздражения. Она переживала заново — события субботы двадцать третьего апреля, события последующего вторника, когда водолазы извлекли со дна Лебяжьего озера мертвого зятя.

— Господи, я так переживала за Настеньку. Я думала, она не выдержит такого испытания, сломается, у нее такая хрупкая душевная организация…

Все остальное — просто пустяки. Подумаешь, забрался в дом какой-то любитель поживиться. Ведь все закончилось благополучно, не считая легкого сотрясения у Ольги. Больше этот негодяй не приходил, да и вряд ли придет. Она уже практически забыла об этом инциденте…

— Вы так ничего и не выяснили, детектив?

— Я всего лишь третий день в этой местности, — смущенно объяснил Турецкий. — Но по убийству в прокуратуре, которое, несомненно, связано с трагедией на озере, уже имеются серьезные подвижки.

— Вы знаете, кто убил того несчастного мужчину? — оживилась женщина.

— Думаю, да, Инесса Дмитриевна. — Решение несколько приукрасить действительность явилось результатом трудного спора с самим собой. — Осталось уточнить некоторые детали и связать эти два злодеяния. Имеется очевидец событий на озере.

— Да что вы говорите, — удивилась женщина. Она не изменилась в лице. Напротив, в ее глазах появилось нечто вроде уважения. — А что произошло на озере — кроме того, что мы знаем?

— Вот в этом мы и разбираемся.

— Но позвольте… А разве очевидцем той трагедии не был мужчина, погибший на озере? Все время забываю его фамилию… Майор Багульник из районного управления рассказывал, что именно поэтому его и убили — это основная версия следствия. Хотя, возможно, он не был очевидцем, а просто имел информацию…

— Да, человек, считающийся носителем информации, погиб. Но он успел передать информацию другому человеку. Будем надеяться, последний нас и выведет на след.

Он резко повернулся, устремив взор в направлении коридора. Прислушался.

— Что-то не так? — насторожилась женщина.

— Мне показалось, что кто-то собирается войти в холл… Минутку, Инесса Дмитриевна. — Турецкий не поленился сделать несколько шагов, выглянул в коридор. В коридоре никого не было. Переливался надраенный паркет, тянуло небольшим сквозняком из лестничного проема. Пожав плечами, он вернулся.

— Бывает, — усмехнулась женщина. — Настоящий детектив реагирует на каждый скрип. Постоянно прошу Ольгу не допускать этих жутких сквозняков. Наверное, так подуло, что приоткрылась где-то дверь.

— Да, наверное, — согласился Турецкий. — Ума не приложу, кому бы пришло в голову нас подслушивать.

Он вежливо распрощался с пожилой женщиной, даже учтиво поцеловал ее сухую, вялую, крохотную руку. Спустившись в холл, он обнаружил безвременно осиротевшего отрока Леонида, который, по обыкновению, сидел перед гигантской плазмой и гонял по экрану звероподобных окровавленных существ. Он равнодушно покосился на заезжего детектива.

— У вас другие увлечения есть, молодой человек? — не удержался от ремарки Турецкий. — В вашем возрасте я хотел так много знать…

— Я знаю, как внутрь конфет «подушечка» попадает варенье, — пробормотал пацан. — Вы же это хотели знать в детстве?

— Не только, — улыбнулся обескураженный Турецкий. — Понимаю, вам об этом мама рассказала… А ведь в мире столько прекрасных «почему». Вас это не волнует? Почему самолеты не делают из того материала, из которого делают черные ящики? Почему слово «аббревиатура» такое длинное? Зачем черепахе столь совершенная аэродинамическая форма панциря?

Мальчишка хихикнул сквозь зубы. Поставил игру на «паузу», насмешливо посмотрел на детектива.

— Вы еще повторите слова бабушки о том, что каждый нормальный человек обязан получить высшее образование.

— Это обязательно, — решительно кивнул Турецкий. — С высшим образованием и лопата в руках лучше держится. Хотя совместно с высшим образованием неплохо бы иметь и среднюю сообразительность. Вы обучаетесь в туманном Альбионе?

— Обучаюсь, — подумав, признал мальчишка. — Математический колледж в Корнуолле. Это, в некотором роде, средняя школа с уклоном. Я раньше срока сдал весенние экзамены, чтобы подольше побыть дома. Вам интересно, что я отвечал на экзамене? Извольте, сэр. Это были теоремы Эйлера, Штейнгауза, а также уравнение Штурма-Лиувилля. Последнее — обыкновенное дифференциальное уравнение второго порядка с заданными непрерывными функциями; Эйлер доказал, что в выпуклом многограннике сумма числа вершин и числа граней на два больше числа ребер; а теорема Штейнгауза — ее еще называют теоремой Банаха-Штейнгауза…

— Сдаюсь, молодой человек, посрамили. — Турецкий засмеялся, шутливо поднимая руки. — Ну что ж, с вашим багажом гоняйте своих рисованных человечков сколько вам заблагорассудится… Вы не возражаете ответить на пару вопросов? Простите, я понимаю, вы пережили страшное горе, потеряли родного отца…

— С чего вы взяли, что он мой родной отец? — тихо перебил мальчик.

Турецкий растерялся.

— Простите?

— С чего вы взяли, что он мой родной отец? — терпеливо повторил мальчик. Он нахмурился и теперь производил впечатление абсолютно взрослого человека. — Да, я называл его папой, я его любил, но он… не родной мой отец. Об этом все знают. И даже я.

— Но вас же нашли, надеюсь, не в капусте? — неудачно пошутил Турецкий.

Мальчик поморщился — экая пощечина по тонкой душевной организации.

— Он мой отчим, — тихо объяснил Леонид. — Своего отца я не знаю. Моя мама умерла девять лет назад, когда мне было шесть. Она болела тромбозом. Через год мой отчим женился во второй раз и взял меня в свою семью.

«Что с его стороны, безусловно, благородно», — подумал Турецкий. Как-то сложно выходило. Получалось, что впервые генерал (тогда еще не генерал) женился не раньше сорока лет. Взял жену с уже готовым ребенком. Супруга умерла, женился во второй раз — на Анастасии Олеговне, и с той поры у мальчика в нагрузку к ненастоящему отцу появилась совсем уж ненастоящая мать. Ну что ж, бывает.

— Простите, молодой человек, я не знал. Так не соблаговолите ли ответить на несколько вопросов?

За спиной негромко кашлянули. Да что за дом такой… Он обернулся и обнаружил на галерее второго этажа понурую фигуру Анастасии Олеговны. Женщину, судя по всему, знобило. Она куталась в большой платок, держалась за перила, пристально смотрела вниз.

— Вы хотели что-то спросить? — противно зазвенело в ушах.

— В другой раз, мальчик, — пробормотал Турецкий, не выдерживая пронзительного взгляда. — Кажется, твоя мама решительно возражает…

И снова он попал в какую-то временную яму. Вечерняя мгла окутала природу, когда он вышел на крыльцо. Куда запропастилась домработница Ольга? Он хотел задать ей несколько «добивающих» вопросов, но ее нигде не было. А возвращаться в дом так не хотелось. Охранник Константин отворил ворота, сухо кивнул на прощание, глянул как-то иронично на смятый бок машины детектива. Турецкий медленно отъезжал от поместья. В двигателе подозрительно постукивало. Он остановил машину, заглушил мотор, поработал ключом зажигания, вслушиваясь в шумы. Придется вложить в ремонт немалую сумму. А он еще толком не разобрался, по чьей милости…