Наваждение

Вроде и тихо, но как-то перекрыв весь шум вытяжки. Махнул рукой Виталию, и они все же ушли в гостиную.

А Лиза с облегчением выключила свой пыточный аппарат, от которого у нее уже в голове гудело, открыла окно полностью, и убавила огонь под картошкой. Закончив готовить, она все оставила на плите, чувствуя себя не в состоянии выдерживать еще раунд общения с Калиненко и Виталием. А потому пошла и легла на кровать у себя в спальне, решив передохнуть десять минут.

И уснула. Просто взяла и уснула, совершенно не заботясь о том, что оставляет квартиру под присмотром не особо благонадежных личностей. Нервное напряжение и предыдущая беспокойная ночь сказались, незаметно погрузив Лизу в сон.

Проснулась она уже ночью. Вот так, не поужинав, не имея ни малейшего понятия, что у нее в доме происходит – беззаботно себе выспалась. Видно мужчины вели себя совсем тихо, таясь ото всех, раз она не проснулась. Да и сейчас не было слышно ни звука.

А может, все гораздо проще и они ушли? Оба.

Лиза села в постели, придавив глаза пальцами, и сказала себе, что ее это не волнует, даже если Калиненко действительно ушел. Вот только телефон она оставила в зале и ей вдруг понадобилось срочно, просто немедленно его разыскать, чтобы проверить: никто ли не звонил, пока она спала? Ну и что, что часы показывали начало первого ночи и она уж точно никому до утра перезванивать не будет? Лиза срочно нуждалась в мобильном.

Встав, она босиком тихо вышла в коридор – везде было темно: ушел или нет, а электричество Калиненко, судя по всему, экономил. Быстро пройдя на ощупь знакомый путь, не включая свет, Лиза еще тише зашла в гостиную, зачем-то затаив дыхание, и попыталась что-то рассмотреть в очень слабом отсвете уличных фонарей. На диване кто-то лежал. Раскрыв механизм, но ничем не застелив. Просто так, головой на одной из подушек подлокотника, ничем не укрываясь. И поскольку Виталий вряд ли остался бы у нее ночевать, Лиза решила, что это все-таки Дима.

Хорошо, ей стало легче. Хотя Лиза ясно понимала, насколько это глупо.

Телефон валялся на журнальном столике, стоящем за диваном. Для того чтобы его взять, Лизе надо было пройти мимо Димы. Ей не хотелось его будить. Да и телефон уже казался не настолько необходимым. Однако Лиза же не могла вот так просто взять и признаться самой себе, что испугалась больше не увидеть Калиненко и потому бродит по квартире в полночь?

Так что она аккуратно и очень-очень тихо начала пробираться мимо дивана к этому самому столику.

И уже прошла две трети пути, когда на нее, судя по ощущениям, рухнул потолок. Или шкаф, как минимум.

Она ничего не успела понять, никак не успела отреагировать. Лиза ощутимо приложилась головой о подлокотник, хоть и мягкий. Даже не до конца осознала, что уже в следующую секунду оказалась опрокинута на диван спиной, а сверху на нее навалился тот самый «шкаф», придавив всем весом, и прижав горло рукой. Так, что она не могла ни сказать ничего, ни даже нормально вдохнуть-выдохнуть. Только захрипела от того, как Дима надавил на ее грудную клетку.

Это длилось пару секунд, наверное. А потом Дима вдруг резко отстранился и так выругался, что Лиза даже не поняла большую часть слов. Да и думала больше о том, чтобы вдохнуть, чем разобраться в матерном лексиконе. Она жадно глотала воздух и пыталась понять: что это было? И не могла найти ни одного объяснения.

- Прости, - вдруг хрипло проговорил Дима. – Я не хотел тебе… А,…! – Это странное извинение закончилось новой бранью.

Лизе показалось, что ругался он на себя. Калиненко сел на край дивана, отвернувшись от нее. Обхватил голову руками, будто бы ему давило виски.

Лиза тоже села, пусть и с трудом, упираясь дрожащими руками в диван. И напряженно смотрела в темноте на его спину. Ей впервые стало страшно. Она по-настоящему испугалась Диму. Даже не могла заставить себя спросить, что случилось? Только еще больше подтянула под себя ноги, стараясь сесть надежней и упереться спиной еще и в стену, чтобы иметь прочную опору.

Наверное, ощутив это движение, он обернулся, глянув на нее через плечо. И тихо ругнулся. Уже не так грубо, но все равно, показательно. Как-то нервно подскочил, провел обеими руками ото лба к затылку.

- Дима? – она наконец-то восстановила дыхание достаточно, чтобы хоть что-то сказать и попытаться выяснить.

Не отозвавшись, он пошел в сторону балкона. Резкими, сильными движениями распахнул двери, вытащил сигареты из кармана джинсов, в которых и спал. И чертыхнулся. Сжал кулак, смяв эту пачку. Лиза так поняла, что сигареты закончились. Больше она пока ничего не понимала.

Несмотря на отсутствие сигарет, он все же вышел на балкон и распахнул окно. Глубоко вдохнул, всматриваясь в что-то на улице. Лиза больше не решалась говорить. И двигаться тоже.

А Дима стоял на балконе и тоже практически не двигался. Только дышал. Резко, хрипло, раздраженно.

Минуты через три, наверное, она не выдержала. Несмотря на страх, который волосатым пауком затаился где-то глубоко в животе. Лиза полностью взяла себя в руки и потому сумела встать на слабые ноги. И пошла к нему.

- Дима, что это было? – сиплым голосом, то ли от страха, то ли от того, что он так надавил ей на горло, уточнила она, остановившись в полушаге от него на балконе.

Калиненко вдохнул еще глубже. И как-то так наклонил голову… Она его таким никогда не видела. Проецирующим какое-то злое и яростное отчаяние и гнев. На кого? За что? Лиза терялась в ситуации. Да и слова «прости» от него еще ни разу не слышала.

Полный бред.

Тут Калиненко запрокинул голову, посмотрев в ночное небо, затянутое сизыми тучами.

- Лиза, прости, - еще раз резко выдохнул он. – Я еще не привык. Там… - Калиненко опять придавил голову ладонью. – Там или ты, или тебя.

Он буквально выдавил это из себя. С отвращением, даже с какой-то гадливостью, которая почти физически ощущалась. И Лиза не сдержалась.

Она всегда была слишком эмоциональной, хоть и пыталась себя контролировать по большей части. И сейчас это взметнулось в ней. Она потянулась к Диме, не зная, как помочь, унять, на себя взять, что ли.

Это она говорила себе, что будет его использовать для своего удовольствия? Лиза себя откровенно обманывала, однозначно. Потому что стоило ему показать хоть часть своего глубинного, того, что очевидно, шло изнутри – и она дрогнула, открылась ему, забыв даже недавний страх. Не до конца и умом принимая то, что он говорил и чего не договаривал, и о чем она теоретически знала, Лиза потянулась к Калиненко. Пусть и знала по прошлому опыту, что ему не нужны всякие сантименты или нечто подобное. Но все равно не удержалась.

Протянув руку, она осторожно и легко коснулась его плеча. Едва-едва. Наклонилась, прижавшись лицом к спине Калиненко.

А в ответ на это получила очередное потрясение, которого никак не ждала: Дима стремительно развернулся, обхватил ее руками, сжав в очередной слишком крепкой хватке. Впился ртом в ее губы. Сжал все ее тело так крепко, что никак не отодвинуться. Сминал, вдавливал ее в себя. А у Лизы не было сил как-то мешать этому. Да и не хотелось. Ей казалось, что он нуждается в этом, в ней самой. Безумно сильно. И настолько непривычное чувство оказалось слишком сладостным, чтобы с ним бороться. Лиза запрокинула руки ему на шею и подалась еще ближе.

Они даже не дошли, какими-то рывками добрались до дивана, рухнули на него, так и не размыкая этих объятий. Потеряв по пути и его свитер, и ее кофту, стягивая друг с друга штаны. Продолжая целовать все, до чего каждый мог дотянуться. Сжимали руками, телами вдавливались.

И не похоже это было на их недавний секс в ванной настолько же, насколько сам Дмитрий сейчас не был похож на самого себя. Это было что-то бешеное, примитивное. Словно бы он даже не секса хотел, а пытался забыться в ней, в ее теле, в Лизе. Стереть из памяти то, что очевидно не желал помнить и оставлять частью себя. Это было стремительно, мощно и опустошающе.