Наваждение

Прервав ее на полуслове, Калиненко как-то тихо хмыкнул и щелкнул чем-то. В кабинете тускло засветился небольшой светильник, стоящий у края дивана. Лампа была явно декоративной и вовсе не справлялась с освещением такого пространства, но Лиза, настроившись на темноту, все равно зажмурилась. Ей и такой свет в первый миг показался чересчур интенсивным.

- Я тебя помню.

Она моргнула и постаралась сфокусировать взгляд. Калиненко сидел на этом самом диване, откинувшись на спинку. Пиджак светлого летнего костюма неаккуратно валялся на полу, у его ног, а галстук, полностью распущенный, был отброшен на диван сбоку. Калиненко сидел в шведке как раз под потоком ледяного воздуха из кондиционера. Лиза почему-то подумала, что ее мама (кстати, безумно недовольная тем, как именно Лиза работает, и все время сомневающаяся в целесообразности зарабатывания денег ночами), так вот, мама точно бы возмутилась настолько неразумно выбранным местом для отдыха. Лиза же просто промолчала, глядя на Калиненко.

Одна рука Дмитрия Владленовича лежала вдоль подлокотника и, глядя на нее, можно было подумать, что этот человек совершенно расслаблен. Однако стоило перевести взгляд на его лицо, как появлялись сомнения. И ничего такого, никакого выражения злобы или там гнева, или еще чего-то. Но какая-то неуловимая совокупность глубокой складки между бровями, резко выраженные скулы и просто-таки «борозды» в коже по бокам рта, которых она не помнила по прошлой встрече, наталкивали ее на мысль, что он напряжен. И очень устал. А еще – продолжает в упор смотреть на нее. И Лиза от этого все больше смущалась.

- Да, я работаю в пресс-отделе у вас, - попыталась она отреагировать на его непонятную реплику.

Как он ее мог помнить, если они за эти недели ни разу не пересеклись?

- Нет, - Калиненко снова хмыкнул и, совсем неожиданно для Лизы, закрыл глаза. Откинулся затылком на спинку дивана. Будто решил уснуть. – Потеряшка. Ты дома перепутала.

- Да, - Лиза непроизвольно улыбнулась. И внутри стало так приятно-приятно. Она и не думала, что он, Калиненко, ее тогда запомнил. Ух ты! – Я тогда заблудилась…

- Как тебя зовут? - так и не подняв голову, все еще с закрытыми глазами, прервал ее Калиненко.

- Лиза, - она все больше комкала бумагу с планом, не зная, как себя вести дальше. И не пора ли ей уходить?

На несколько секунд в приемной повисла тишина. Лиза даже успела подумать, что он все же уснул. И тут Калиненко ее поразил в очередной раз так, что Лиза даже от неожиданности на стол секретаря села:

- «Вдоль маленьких домиков белых

акация душно цветет.

Хорошая девочка Лиза

на улице Южной живет.

Ее золотые косицы

затянуты, будто жгуты,

по платью, по синему ситцу,

мелькают, как в поле, цветы…»

Начал декламировать Дмитрий Владленович низким голосом, так и не подняв головы.

- Там – Лида, - немного придя в себя, робко поправила она. – В стихотворении, там «девочка Лида», - стушевавшись, добавила Лиза, когда Калиненко в ответ на ее замечание все-таки приподнял голову и посмотрел на нее в упор.

Посмотрел секунды три, наверное. И хмыкнул, скривив губы в какой-то такой резкой ухмылке. Выпрямился, уперся локтями в расставленные колени.

- «Лида», говоришь? – переспросил он.

Лиза кивнула, почему-то побоявшись теперь говорить.

- Без разницы, - Калиненко резко и несколько неуравновешенно мотнул головой. Слишком сильно. Даже весь качнулся из-за этого. – Не в этом суть, девочка, поверь мне. Лиза, Лида – без разницы. Один хрен, - он резко и коротко рассмеялся.

Опустил голову на ладони, так что теперь Лиза смущенно и растерянно пялилась на его макушку.

- «Что в имени тебе моем?…

Оно на памятном листке

Оставит мертвый след, подобный

Узору надписи надгробной

На непонятном языке»

С выражением прочитал Калиненко очередной стих, почему-то этим окончательно дезориентировав и смутив Лизу. Вот не думала она, что он так подкован в поэзии. Поднял голову, осмотрел ее с ног до головы, широко улыбнулся, видимо, заметив ее растерянность.

- Главное что, девочка? – спросил он ее, непонятно о чем.

Лиза, все еще сидя на столе, неуверенно покачала головой.

Калиненко улыбнулся еще шире. И вдруг поднялся с дивана. Ощутимо качнувшись при этом всем телом.

«Он пьяный. Причем, прилично пьяный», только теперь поняла она. Но что с этим пониманием делать дальше и как себя вести, так и не знала. Для нее в принципе стало шоком, что даже на такого небожителя, каким ей стал казаться Калиненко, алкоголь действует обычным способом.

- А главное то, что ты – хорошая девочка, - подмигнул ей Дмитрий Владленович. – Как бы тебя ни звали, - веско так сделал он вывод, все еще улыбаясь. – Ведь хорошая? – как-то в один момент улыбка сменилась прищуром и напряжением на его лице.

Лизе даже немножко неуютно и боязно стало.

- Наверное, - опять робко передернула она плечами.

- Вот, - Калиненко довольно хмыкнул и рухнул назад, на диван.

Не сел, а именно рухнул. Но и не упал, вроде, а занял почти один в один то положение, в котором сидел несколько минут ранее.

- Это суть, все остальное – шелуха, - он даже голову откинул назад, на спинку.

Снова закрыл глаза и замолчал.

Прошла минута. Вторая.

Лиза так и сидела на столе, сжав в руке бумажку и глядя на него. Совершенно не понимая, что делать дальше. Осторожно спустилась. Калиненко тут же открыл глаза и посмотрел на нее.

- Куда? – севшим голосом, требовательно спросил он.

- Может, вам чай сделать, Дмитрий Владленович? – растерявшись, предложила Лиза, вновь с недоверием посмотрев на работающий кондиционер. – Горячий, с лимоном?

Калиненко, кажется, удивился.

- Чай? – переспросил он.

- Чай, - нервно кивнула Лиза. – С сахаром, - зачем-то уточнила.

Он засмеялся. Громко, открыто, как-то, совсем не сдерживаясь.

- Чай, - еще раз повторил Калиненко, продолжая смеяться. – А, хрен с ним, давай чай, девочка! С лимоном и сахаром, – размашисто махнул он рукой.

Задел светильник. Тот угрожающе качнулся, но выстоял.

Дмитрий Владленович этого даже не заметил. Опять лег головой на диван.

Лиза почему-то заторопилась, совершенно скомкала уже позабытый план и рванула к двери.

- Я сейчас. Быстро, - пообещала она, выбегая в коридор. Совершенно не подумав о том, что все необходимое должно быть и здесь, или в кабинете Калиненко.

Но она привыкла готовить у себя, потому и побежала на этаж выше.

А когда вернулась – с горячим, парующим чаем, с сочным кружком ярко-желтого лимона, плавающим поверху – Калиненко спал. Так, как и сидел, запрокинув голову наверх и свесив руку с подлокотника дивана.

Не зная, что теперь делать и куда деть этот чай, Лиза пару минут потопталась перед диваном. Потом поставила чашку на столик сбоку. И решила идти назад, доделывать свою работу. Уже даже дошла до двери. И все-таки вернулась, решительно глянула на кондиционер и, обнаружив пульт на подоконнике, выключила охлаждение. И только после этого, со спокойной совестью, пошла на свое рабочее место. Уже не заметив, что Калиненко через прищур смотрит ей вслед.

ГЛАВА 5

2005

Голова казалась неподъемной. Или приклеенной к спинке дивана.

И вот-вот грозилась расколоться.

Твою мать! Вот зря он на текилу согласился, она ему всегда боком выходила. Надо было допить виски и закругляться.

Но тогда Купер бы обиделся.

А обижать старого приятеля, к тому же весьма толерантно настроенного и имеющего информацию по той херне, что сейчас назревала – было глупо.

Они с Купером знали друг друга сто лет. Не столько, сколько с Виталей, ясное дело. Но тоже прилично. Купер был одним из пяти парней из их города, который служил вместе с Димой. Там, в военной части, на общей волне ненависти к «старикам» и при необходимости иметь рядом того, кому можно доверить спину, они и сдружились. И сейчас Купер сам позвал Комбата, поделиться слухами, циркулировавшими последние недели в городе. Он держал два ночных клуба (открытых не без помощи Димы, о чем не забыл), так что в плане сбора всевозможной информации, Куперу не было равных: напившись или наглотавшись наркоты, люди могли выболтать то, что вовсе не собирались. А персонал Купера всегда готов был все услышать и боссу доложить.

Конец ознакомительного фрагмента.