Страница 11 из 19
— Увидимся, — пообещал Блэклайт.
Он задержался в дверях, порылся в кармане куртки из джинсовой ткани. — Превосходный ЛСД, — сказал он, вручая ей квадратик запачканной бумаги с рисунком дельфина. — Очень вдохновляет. Принимай его и цвети. Ты уверена, что у тебя все будет в норме?
Элейн закрыла дверь.
* * *
Мистер Почини обещал прийти завтра, или, в крайнем случае, утром послезавтра.
Цепочку Элейн заменила цепочкой с двери в ванную, вбила на место вырванные и бесполезные теперь запорные штифты ради собственного успокоения, потом подперла
дверную ручку деревянным стулом. Почувствовав себя лучше, она натянула трико и отведала около грамма того-сего.
Она работала весьма упорно, и распылитель немного шумел, хотя ее стереосистема все равно заглушила бы большую часть звуков в случае чьего-то вторжения.
— Это голубой, — сказал из-за спины Кейн. — Лазурный, конечно же, — но зачем? Он представляется мне несовместимым с утрированными телесными тонами, над которыми вы так усердно ломали голову и которые транжирили, добиваясь смущения на лицах двух любовников.
Элейн не закричала. Не было никого, кто услышал бы. Очень осторожно она повернулась. Один друг как-то рассказал ей, как реагировать в таких ситуациях.
— Вы искусствовед? — Стул по-прежнему подпирал ее дверь. Пожалуй, он стоял слегка криво.
— Всего лишь дилетант, — соврал Кейн. — Увлеченный меценат уже много лет. ЭТО — не женский "герб".
— Он и не обязан таковым быть.
— Возможно.
— Я с минуты на минуту я ожидаю своего парня. Он приведет нескольких заказчиков. Вы их ждете?
— Ко мне обратился Блэклайт. Он считал, что для того, чтобы завершить вашу коллекцию для галереи, вам не помешает что-нибудь покрепче.
Элейн решилась перевести дыхание. Он был большим, очень большим. Его тренч с пояском мог бы вместить двух таких, как она, и зонтик в придачу. "Байкер, друг Блэклайта", — была ее первая мысль. Они еще не совсем решили, стать ли им наемными убийцами у мафии, или завербоваться к ней для участия в доходной торговле наркотиками. Он был на голову ниже Блэклайта, весил же, наверное, больше. Жира в нем не было. Движениями он напомнил Элейн ее тренера по каратэ. Его лицо, несмотря на отсутствие шрамов, наводило на мысли о нападающем NFL, завалившем рекламную пробу. Его волосы и короткая борода были чуть темнее, чем ее крашенный хной ежик под Грейс Джоунс. Ей не понравились его голубые глаза, — она поспешно отвела взгляд.
— Вот, — сказал Кейн.
Из его лопатоподобной руки она взяла двухграммовый стеклянный пузырек, — штуковина, встречающаяся в мелких магазинах наркопринадлежностей, с ложечкой на алюминиевой цепочке.
— Сколько? — В ящике под телефоном лежал баллончик "Мейса". Она подумала, что он не поможет.
— Новая партия, — сказал Кейн, присаживаясь на ручку самого большого кресла. Он обрел равновесие, но Элейн вздрогнула. — Попытка воссоздать наркотик, утраченный очень давно. Совершенно легальный.
— Насколько давно?
— Ранее всего, о чем вы могли бы помнить. Это супер-ускоритель.
— Супер-ускоритель?
Кейн опустился в кресло как следует. Оно выдержало его вес. Он сказал: — Вы можете вспомнить все, что происходило с вами, или все, что вы сделали за последние двое суток.
— Конечно.
— Расскажите мне, что было этим утром в 11:38.
— Хорошо. — Элейн готова была принять вызов. — Я была в душе. Я не спала всю ночь, работая над картинами для шоу. Я позвонила на автоответчик своему агенту, потом приняла душ. В дальнейшем думала немного позаниматься ТМ, прежде чем вернуться к работе.
— А о чем вы думали этим утром в 11:38.
— О выставке.
— Нет.
Элейн решила, что прыгать к телефону слишком рискованно. — Я забыла, о чем именно думала, — признала она. — Хотите кофе? — Горячий кофе в лицо, — возможно, сработает.
— Что занимало ваши мысли прошлым вечером в 9:42?
— Я готовила кофе. Хотите…?
— В 9:42. Точно в это время.
— Хорошо. Я не помню. Думаю, я щелкала кабельные каналы. Может быть, мечтала.
— Лакуны, — сказал Кейн.
— Чего?
— Пробелы. Выпавшие фрагменты. Выпавшие из памяти периоды. Время, пропавшее из твоего сознания, и так — на протяжении всей жизни. Куда? Зачем?
Он покатал пузырек по широкой ладони. — На самом деле, никто не помнит каждый миг жизни. Всегда есть забытые мгновения, мечтания, размышления, — что угодно. Это время, пропавшее из твоей жизни. Куда оно уходит? Ты не помнишь. Ты даже не помнишь, как забыла то мгновение. Часть твоей жизни пропадает с пустыми мгновениями, с провалами в абсолютном сознании. Куда уходит твоя сознательная мысль? И зачем?
— Это, — он кинул ей стеклянный пузырек, — устранит такую пропажу мгновений. Никаких пробелов в твоей памяти, — сомнений, где ключи от твоей машины, где ты оставила солнцезащитные очки, кто звонил перед обедом, что было первой твоей мыслью, когда ты проснулась. Лучше амфетамина или кокаина. Полное осознание своего абсолютного сознания. Больше — никаких лакун.
— У меня совсем нет наличности.
— Бесплатно. Считайте это пробным образцом.
— Я знаю, первый раз — даром.
— Это будет зеркалом, не так ли. — Кейн вернулся к недописанной картине. — Синий наводит меня на мысли о воде. То есть некто занимается любовью с отражением.
— Некто, — сказала Элейн.
— Нарцисс?
— Я называю ее "Вылижи до крови".
— Я непременно буду присутствовать на открытии.
— Его не состоится, если только меня не оставят в покое, дав работать.
— Тогда я пошел, — Казалось, Кейн очутился на ногах, не поднимаясь с кресла. — Кстати, я бы не стал совать его. Новое лабораторное оборудование. Насчет примесей никогда нельзя быть уверенным.
— Я вообще не люблю иглы, — ответила ему Элейн, погружая в пузырек присоединенную к нему ложечку. Она осторожно вдохнула, раздражения не почувствовала. Вроде нет эффекта. Она еще раз наполнила ложечку.
Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она уже чувствовала кайф. Блэклайт в кои-то веки навел ее на что-то стоящее.
Она пробовала следующую ложку, когда до нее дошло, что она опять одна.
* * *
Блэклайт закупорил крышку бака промышленного химиката и допил пиво. Тело бывшего владельца лаборатории изменения наркотиков удобно устроилось внутри. Пусть вместе с остальными валит на свалку нелегальных токсичных отходов. Некоторые мудаки никак не способны понять, куда дует ветер.
— Ты правда приземлился на летающей тарелке? — спросил он, залезая в кулер за новым
пивом.
Кейн хмурился над хроматограммой. — Именно. Очень похожей на колпак от "Крайслера-3000" 1957 года.
Блэклайт ломал голову над этими словами, пока глушил пиво. Самая хорошенькая девочка в его младшей средней школе, — у ее семьи был белый 3000-й кабриолет. Была ли тут связь?
— Тогда почему ты так хорошо говоришь по-английски?
— Я был дублером Тура Джонсона в "Плане 9 из открытого космоса". Сделали, наверное, сотню дублей, прежде чем сняли это как надо.
Блэклайт подумал над этими словами. — Ты был знаком с Белой Лугоши?
Сосредоточенно глядя в монитор, Кейн ткнул в клавиатуру компьютера. — Мне придется достать аппаратуру получше. Где-то тут присутствует метильная группа, которой там быть не должно.
— Это плохо?
— Есть возможность усилить действие. Давай думай о новом подопытном кролике.
* * *
Впервые она почувствовала свои руки.
Электронные часы рядом с ее кроватью сообщали, что сейчас 1:01:36 ночи. Она отвлеклась от картины и обратила внимание на руки. Они были в пятнах табака и вымазаны краской, а ногтям требовался маникюр. Разве можно творить такими руками?
В течение сорока трех секунд Элейн пристально глядела на руки, не заметила признаков улучшения. С затылком тоже было не все в порядке; в нем ощущалось покалывание, как в прошлом году, когда начал расти ее ирокез. Вино не помешает.