Игры для взрослых

— А у вас, Анна, есть фотография Орыси?

Женщина с готовностью полезла в сумочку и торопливо сунула в руки Петру фотографию. Уже увеличенную, но явно с документа, потому что в уголке остался пробел для печати. Петр взглянул и усилием воли постарался не показать виду, что узнал бедную девочку, хотя на снимке сыщика она выглядела иначе. Там она была уже неживая.

Он тяжело вздохнул, сдержать вздох не было никаких сил.

— Вы что-то знаете про нее? — вскинулась Анна и с надеждой уставилась на Петра.

Из-за ее спины Валя подавала какие-то знаки. Предупреждала, чтобы ничего не говорил. Петр и сам подумал, что не может. Пусть его хоть на куски режут, не может он сказать этой сломленной женщине, что ее дочь мертва.

— Я знаю, к кому вам обратиться, — наконец выдавил он из себя. Нет, он не станет убивать эту женщину страшной правдой. Эти сыщики наверняка умеют говорить с родителями жертв как-то мягче. Может, у них там психолог есть. А он на себя не возьмет такую ответственность. У него тоже сердце есть. И оно иногда дает о себе знать ноющей болью.

— Да? — обрадовалась женщина. — А к кому?

— У меня есть знакомый сыщик, я ему позвоню. Вы здесь посидите, а я сейчас.

Телефон был здесь же, в гостиной. Но не хотелось при Анне напоминать Демидову, с каким вопросом тот приходил к нему неделю назад.

Он взял мобильный и вышел на кухню, плотно закрыв за собой дверь.

— Владимир Демидов?

— Да, — услышал он голос и уловил уличный шум в трубке.

— Это Петр Суглобов. Вы у меня были неделю назад. С фотографией девушки.

— Да, помню. И что?

— У меня сейчас сидит ее мать.

— Так это все-таки дочь ваших знакомых? — будто упрекнул его сыщик.

— Оказалось, да. Но я ведь не знал. Она приехала из Украины, из города Стрыя.

— Если я сейчас за ней приеду, ничего?

— Приезжайте. Только у нее еще и муж тяжело больной. Я к тому, что поделикатнее с ней бы…

— Понял. Постараюсь, насколько это возможно в данной ситуации.

Петр вернулся в гостиную и, пряча взгляд, с нарочитой бодростью заявил:

— Сейчас приедет, и вы ему все расскажете.

— Ой, спасибо вам большое, — с облегчением сказала Анна. Валя включила ей телевизор и потянула Петра за собой в кухню.

— Надеюсь, он будет ее расспрашивать не у нас? И показывать эту ужасную фотографию?

— Я тоже на это надеюсь. Демидов сказал, что заберет ее с собой.

— Ой, в морг, что ли? Как долго там хранятся покойники?

Валя испуганно смотрела на Петра и требовала немедленного ответа.

— Откуда я знаю? — раздраженно ответил Петр. Он и так чувствовал угрызения совести, что никак не подготовил Анну к такому ужасному сообщению. А тут еще дурацкие вопросы Валюшки. — Я в морге не бывал и правил их не знаю.

— Петрусь, а как бы нам от нее избавиться? — шепотом спросила жена, обеспокоенно озираясь на дверь.

— То есть? — мрачно спросил Петр.

— Ну ей там все расскажут, покажут дочку убитую. Она же рыдать начнет. А нам ее успокаивать. Я последнее время совершенно не могу переносить чужое горе. Все близко к сердцу принимаю. Переживаю очень. Плохо мне потом… — залепетала жена, еще не понимая, почему ее слова так разозлили Петра. Он вытаращился на нее, и взгляд его был гневен.

— Ты соображаешь, что говоришь? — зашипел Петр. — Она дочку потеряла! Понимаешь? Ее дочку убили. Это какое же горе! А ты только о себе думаешь — чтобы лишний раз не нервничать. Эгоистка! Не зря мне мама говорила — холодный ты человек, Валентина.

От обиды у Вали на глаза навернулись слезы. Она хотела ответить мужу что-нибудь оскорбительное, но, как на зло, ничего на ум не пришло.

— Все, можешь ничего не говорить, — понял ее муж. — Но Анну в обиду не дам. Это же Ромкина жена! Моего друга по армии! Да я для него что угодно сделаю.

Валя молча вышла из кухни. Но пошла не в комнату, чтобы Анна не увидела ее лицо, а завернула в ванную, включила воду и села на краешек ванны, наблюдая за струей. Немного успокоилась, посмотрела на себя в зеркало и решила, что теперь уже можно появляться на глаза непрошеной гостьи.

В комнате никого не было. Ни Анны, ни Петра. Валентина выскочила на балкон и сверху увидела, как они вдвоем идут следом за здоровенным мужчиной, и тот уже открыл дверцу автомобиля. С четвертого этажа Вале не было видно марку машины. Да, впрочем, это ей было безразлично. С обидой она заметила, как бережно Петр усаживает в салон Анну и сам залезает следом за ней. Он даже не поднял голову — посмотреть, провожает ли его жена взглядом? «А что я такого сказала?» — подумала Валя с обидой. Он и так знает, что она избегает негативных эмоций. Потому что от них ничего хорошего. Одни огорчения. А нервные клетки отмирают. И вообще, негатив плохо влияет на здоровье и внешность. Вот эта Анна — старуха старухой. А ведь, судя по всему, ровесница Вале. Так Валя ей в дочки годится, по внешнему виду. На этом она успокоилась и уселась смотреть телесериал. Как хорошо, что она сейчас в отпуске, а у учителей отпуск целых два месяца. Успела и в Турции недельку отдохнуть, и уже послезавтра с Петром отправятся в Джубгу, к сестре Майке, на две недели. Накупаются, поваляются на солнышке. Благодать. С обедами не возиться, потому что муж Майки бывший повар и любит удивлять гостей своими изысками. Самое смешное, когда он еще плавал коком на корабле, его невозможно было упросить встать дома у плиты. А сошел на берег — кашеварит за милую душу. У Вали опять поднялось настроение, тем более, что сюжет в одиннадцатой серии развивался увлекательно — все герои мужского пола влюбились в одну героиню. Хотя Валю это и удивляло. Ничего такого особенного в героине не наблюдалось. Ни стройности, ни свежести. Тетка теткой, да еще говорит рыдающим голосом. Как могут женщины с такой негативной энергетикой привлекать мужчин?

Петр пришел через три часа такой мрачный, что она боялась с ним заговорить.

— А где Анна? — только спросила.

— Ее поселили в гостинице МВД, — ответил он довольно резко.

— А что же к нам не привел? — умышленно наивным голосом просила Валя.

— Она рыдала. Тебе пришлось бы ее успокаивать. И у тебя могла появиться лишняя морщинка, — с издевкой ответил Петр.

Валя надулась и в разговоры с мужем больше не вступала. Спать легли, повернувшись друг к другу спинами.

Анна не спала. Плакать она уже не могла. Лежала на широкой кровати, на хрустящих холодных простынях, и смотрела в темноту ночи. Перед глазами возникло чужое лицо. «Это не Орыся. Это чужая девушка», — уговаривала она себя. Но знала — это ее дочь. И ее больше нет. Потому что она отпустила ее в этот большой страшный город, где ее девочка попала в беду. Что теперь она скажет Роману? И что скажет младшим детям?

Анна вспомнила имя Наталкиной тети — Стефания Владимировна. А ведь еще несколько часов назад, когда она разговаривала с сыщиками, никак не могла припомнить ее имя. Она встала и нашла в сумочке телефон Демидова.

— Я вспомнила, как зовут эту женщину, которая нанимала мою Орысю, — Стефания Владимировна.

— Я записал, — сонным голосом ответил сыщик, и Анна только теперь посмотрела на часы. Было уже полтретьего ночи.

— Извините… — смутилась она.

— Постарайтесь уснуть, — мягко сказал Демидов. — Завтра поговорим. Примите феназепам, я вам дал таблеточку, помните? В голубой бумажке.

Анна только сейчас поняла, почему следователь дал ей только одну таблетку. Чтобы у нее не было искушения. Она послушалась совета и выпила таблетку. Через полчаса наступило забытье, и, проваливаясь в бездну, краем сознания она цеплялась за последние секунды прошлого, когда Орысю еще можно было вернуть. Просто крикнуть в открытое окно вагона, чтобы она немедленно спустилась на платформу.

Утром ее разбудил деликатный стук в дверь. Анна взглянула на часы и вскочила. Уже десять часов, а она все спит! Это, наверное, Владимир Демидов. Она спросила через дверь:

— Это вы, Владимир?

— Да, мы же договорились.