Герой (ЛП)

Вместо ответа я всхлипываю.

— Даже после проведённого там времени, — продолжает он, — у тебя нет другой информации?

Я качаю головой.

Гай разворачивает меня и садится на корточки, дёргая вниз мои джинсы. Тянет дальше, и они скользят по моей заднице к середине бёдер. Я ударяю его коленями в грудь, но он успевает поймать их своей крепкой рукой, избегая падения. Зубами оттягивает мои трусики и отпускает их с громким звуком. Его дыхание обжигает мою кожу, когда он целует меня через ткань, а его упругий язык двигается всё ниже и ниже.

Он поднимает глаза на меня, а его грудь быстро поднимается и опускается.

— Мне продолжать, или ты скажешь мне всё, что знаешь?

Он не дожидается ответа и стягивает трусики вниз к джинсам. Его руки скользят между моих бёдер. Двумя большими пальцами он раздвигает мои складки, и я сглатываю и тяжело дышу через нос.

— Así me gusta (прим.: мне так нравится), — мурчит он. — На месте Кельвина я бы никогда не выпустил это из поля зрения.

Я чувствую что-то прохладное на своей коже и инстинктивно смотрю вниз. Слюна из моего рта капает на пол, когда я вижу, что Гай проводит клубникой вдоль моего входа. Я дрожу, пытаясь не сжать зубы. Он проникает в меня ягодой, а потом поднимает на меня глаза и откусывает кусочек.

Мой мозг пытается сфокусироваться на его действиях, но я могу думать лишь о его открытом рте и пальцах, скользящих между моих ног. Будет ли Кельвину безразлично, если кто-нибудь другой прикоснётся ко мне? Достаточная ли это причина, чтобы выдать его секрет? Глаза Гая горят от желания получить информацию, и я прекрасно это понимаю.

Он кладёт средний палец в рот и посасывает его. Смотрит на меня так, как не смотрел никто, словно мне нужно поклоняться, а потом принести в жертву. Он вводит в меня палец и сгибает его, массируя мои стенки. Я хватаю воздух и смотрю в потолок, почти давясь слюной.

— Для такой невинной девочки ты порочно влажная, — говорит он.

Он трахает меня пальцем в ровном ритме, прижимая ладонь к моей киске и постепенно вводя весь палец. Я борюсь с теплом, пульсирующим во мне, и напрягаю руки в наручниках. Вся заинтересованность покидает его лицо, а брови взлетают вверх, словно ему становится больно. Большой палец описывает круги вокруг моего клитора, заставляя мои бёдра дёргаться. Я закрываю глаза и думаю о Кельвине, мысленно рисую его лицо, и моя борьба ослабевает, а тело сдаётся. Рука Гая внезапно исчезает, оставляя мои внутренности сжиматься вокруг пустоты. Он встаёт и прикасается скользким пальцем к моей нижней губе. Я отрывисто дышу, а Гай размазывает мою влагу по губам и ведёт пальцем вверх по щеке до тех пор, пока тот не становится сухим.

— Могу поспорить, ты потрясающе трахаешься, — произносит он. — В твоих глазах заметна вина, но вид твоих розовеющих щёк вызывает у меня стояк.

Моё сердце останавливается после слова «трахаешься». Эта часть меня принадлежит Кельвину. Он единственный, кого я хочу. Гай поднимает обе руки, капитулируя.

— Скажи мне, невинная и упрямая Кэт. Что делает его Героем?

Мой протест едва ли можно услышать из-за ноющей челюсти и онемевшего языка. Гай снова ласкает меня рукой. Его прикосновение обманчиво лёгкое, однако моё тело реагирует и почти приближается к краю.

— Я начинаю думать, что тебе это нравится.

Я активно качаю головой, даже несмотря на мою влажную, пульсирующую киску.

— Почему ты защищаешь его? — спрашивает он. — Ты его любишь?

Я даже не успеваю ответить, а он уже поднимает ремень с пола. Затем снова поворачивает меня и бьёт по заднице. Это настолько неожиданно, что заставляет меня сжать зубы, разделяя клубнику пополам.

— Оу, плохая девочка, — произносит он, ухмыляясь, когда я выплёвываю половинку ягоды.

Гай бьёт меня повторно. Кровь отливает от лица, и я чувствую пламя на коже. Металл ударяется о бетон, и он вновь позади меня, массирует ягодицы ладонью. Второй рукой поворачивает мою голову к плечу и ловит меня в ловушку поцелуем, после которого точно останутся синяки. Я инстинктивно отворачиваюсь, боль от раны обжигает, но его пальцы впиваются в мои щёки, удерживая на месте.

Гай обвивает меня рукой и проникает пальцами внутрь. Они ищут, дразнят, дарят удовольствие с тем же напором, что и его губы. Я вдыхаю, а его стоны проникают в меня. Но я представляю лицо Кельвина, а укус боли в губе возвращает меня в реальность. Пальцы, находящиеся внутри меня, подводят к оргазму, его язык так глубоко в моём рту, что тяжело дышать, и его горячая грудь прижата к моей спине.

Он тяжело выдыхает и прислоняется лбом к стене передо мной. На мгновение убирает руку и поднимает мои джинсы, оставляя их расстёгнутыми. Гай поворачивает меня к себе лицом и расстёгивает наручники, мои руки безжизненно повисают вдоль тела. Кожу покалывает и саднит, когда возобновляется кровоток, но руки по-прежнему бесполезны, как и тогда, когда они были над головой. Я стою в шоке от происходящего, а он смотрит на меня. У него светлые глаза, но дьявольский оттенок в его улыбке напоминает мне о моменте, когда мы впервые заговорили.

— Ты опьяняющая и очень отвлекающая девушка. Сломлена, но не разрушена, — он смотрит на окно над моей головой, а потом снова на меня. — Для меня важна только одна цель, и это получение ответов, но тебе удаётся загнать меня в тупик. Очень плохо, потому что наше время истекло.

— Время истекло? Почему?

— Герою сказали, где ты.

— Пожалуйста, — произношу я. — Не делай этого. Он не тот, кем ты его считаешь. От него зависят жизни многих людей. Что… Что, если он бессмертный? Он мог всех вас убить.

— Ты права. Он мог, — Гай смотрит на меня с сожалением, именно так смотрел бы любимый человек перед тем, как разбил тебе сердце.

— Герой получит своё приватное шоу. Его дорогая девочка, стоящая на четвереньках для всех нас.

— Что? — я отступаю на шаг к стене. — Почему? Зачем ты делаешь это со мной?

— Дело не в тебе. Для них ты могла быть кем угодно. Дело в том, кем ты являешься для него.

— Я не та, кем ты меня считаешь, — говорю я, умоляя. — Он даже не считает меня важным человеком.

— Ты не знаешь то, что видел я. В течение двух недель я выслеживал Героя, пытаясь найти что-нибудь для Карлоса. Ты знала, что он останавливался у твоей квартиры каждую ночь, проверяя её? Знала, что он каждую ночь проводил тебя домой после работы? Ему не все равно, chiquita (прим.: малышка). В противном случае я бы не тратил на тебя своё время.

— В этом нет моей вины. Я не сделала ничего плохого.

— Они не хотят убивать его. Просто они нуждаются в том, чтобы доставить ему те же страдания. И грустно то, что для этого именно ты появляешься на сцене.

Я резко падаю назад, моя голова начинает кружиться.

— Что такое? Не уверена, что твой Герой спасёт тебя? Я думал, для тебя он был рыцарем в сияющих доспехах.

Мои плечи опускаются от обрушившейся на меня тяжести. Я не знаю ответа на этот вопрос. И больше не могу сказать с той же уверенностью, что чувствую себя в безопасности рядом с Героем.

— Наконец-то ты выглядишь испуганной. И тебе действительно стоит бояться, — он улыбается. — Но я могу спасти тебя, Кейтлин. И забрать тебя с собой. Скажи мне то, что знаешь. Откуда у него эта сила, как ему удаётся выживать после выстрелов? Если он не бессмертный, то что может его убить? И тогда всё прекратится. Даю тебе слово.

Дверь трещит от того, что кто-то начинает стучать по ней.

— Vamos, Гай (прим.: давай).

— Последний шанс, — говорит он.

Что бы картель ни сделал с информацией, от этого будут зависеть жизни многих, а в первую очередь жизнь Кельвина. Мне наплевать. Я уже многим пожертвовала. И хочу заставить себя рассказать, выдать все секреты Кельвина и тем самым отомстить ему, но продолжаю непоколебимо молчать.

Кто-то открывает дверь.

— Yavoy (прим.: иду), — кричит Гай и впечатывает кулак в стену. — Блядь. Значит, я не могу тебе помочь. Не знаю, почему ты скрываешь его секреты, — он делает паузу, оглядываясь через плечо, — но есть вероятность того, что тебя убьют.