Каждый за себя

   Его собеседница только усмехнулась:

   - Ну, вы даете, агент.

   Джед в ответ на это развел руками, как будто извиняясь, что мыслит глобальнее и коварнее своей визави.

* * *

   Кровь из носа всё текла и текла, Айя шмыгала, чтобы хоть как-то её остановить. На скуле медленно наливался синяк. Керро молча отошел, и девушка, проморгавшись, бросилась к столу, где лежали салфетки. Ей показалось, она извела едва ли не всю пачку, прежде чем из носа, наконец, перестало течь.

   На смену кровотечению сразу же пришла головная боль. Айка кое-как умылась, чувствуя, что ноги буквально подгибаются - так хочется лечь. И спать, спать, спа-а-ать.

   Она вернулась обратно на свой спальник и скорчилась на нем, стиснув ладонями виски.

   Керро ткнул в плечо, протягивая таблетку. Айя взяла её дрожащими руками, бросила в рот и проглотила, даже не запивая. После чего зарылась лицом в синтетическую ткань и отключилась.

   В себя она пришла внезапно и села рывком, не понимая, что случилось. Огляделась, растерянно потерла лоб и хрипло спросила:

   - Керро, я на тебя кидалась или... или приснилось?

   Мужчина, сидевший за столом, аж подавился и, еле откашлявшись, выдавил:

   - Да? И что еще тебе приснилось?

   Айка вжала голову в плечи и ссутулилась, понимая, что всё произошедшее снова было не сумбурным сновидением, а реальностью.

   - Прости... - тихо сказала она, не решаясь поднять глаза от пола. - Я не знала, что так получится.

   - Запомни раз и навсегда. Можно пристрелить любого, и все вокруг только пожмут плечами: слабак. Можно отобрать вещь или украсть - и все пожмут плечами: слабак или лошара. Но нельзя дотрагиваться или брать чужую вещь просто так. Поскольку тому, у кого ты ее взяла, придется доказать всем вокруг, что он не лошара и не слабак. А ты этого не переживешь. Это не считая той мелочи, что действительно ценные и важные вещи обычно имеют защиту. И еще. "Не знала" никого никогда не спасло.

   Девушка растерянно хлопала глазами. Судя по вытянувшемуся лицу, она даже не догадывалась посмотреть на ситуацию в таком свете. В голове ещё звенело от удара, и из всей отповеди она зациклилась на словах про ценное и важное, поэтому спросила:

   - Я их сломала? Разбила?

   - Визор из разведывательно-информационного комплекcа-то? - Керро смотрел на неё с насмешкой. - Может, тебя сдать назад в твою корпорацию? Конечно, утилизируют по девяносто девятому, но проживешь ты там явно дольше, чем здесь - за периметром.

   Она сидела такая красная, будто вся кровь разом прилила к лицу.

   - Я виновата, конечно, - глухо сказала Айя. - Но я здесь всего несколько дней и вообще не знаю, как тут что устроено. Тебе не приходит в голову, что там, где я жила - все иначе?

   - Тебе не приходит в голову, что жива ты до сих пор благодаря редчайшей удаче? А что у удачи есть поганое свойство заканчиваться в самый неподходящий момент, знаешь? Я тебе обещал выбор - выбор ты получишь. Не ошибись только. Второго шанса не будет. Собирайся, пойдем узнавать, кто ты есть.

   Она посидела, кусая губы, потом спросила:

   - А ты никогда не ошибался?

   - Я похож на мертвого?

   - Не особо... Но как ты понимаешь, какое решение принять и что выбрать?

   - Головой. С расчетом последствий на два-три хода вперед, с учётом интересов и действий всех заинтересованных сторон, исходя из своих целей. И с поправкой на непредсказуемое.

   Она поднялась на ноги, подошла к стулу, на котором висела куртка, и стала медленно одеваться. Закончив возиться с застежками, забросила на плечи рюкзачок и, наконец, словно собравшись с духом, повернулась к Керро.

   - Послушай, - Айя шагнула вперед и осторожно прикоснулась к плечу мужчины. - Понимаешь, я выросла в интернате. Там у всех все общее и одинаковое. Если возьмешь, попользуешься, а потом аккуратно положишь на место - никто ничего не скажет. Я думала - посмотрю и верну, где взяла. Я не знала, что так всё по-другому. Обещаю, я никогда больше ничего не возьму без спроса. Это был очень глупый поступок. Не сердись.

   Керро задержал дыхание и даже на секунду прикрыл глаза.

   - Ты так ничего не поняла. Пошли.

   - Нет, подожди! - Айя топнула ногой. - Ты здесь родился и вырос, ну или не здесь, не важно. У тебя в голове все чётко. Сколько тебе лет? Много, да? И из года в год ты учился выживать. Раз за разом. Я тоже когда-то умела. И не виновата, что стала вот такой! Ты помнишь все свои промахи, ошибки, неудачи. А я помню только то, что для меня придумал программист. Остального же просто нет. Меня не учили принимать решения. Я не знаю, как это делается. И как тут жить - не помню! Поэтому то, что для тебя естественно и просто, для меня - безумный шифр! А когда я пытаюсь хоть что-то понять, ты делаешь спесивую рожу! Говоришь про каких-то там сук, которые мне отлизывают! Я даже не знаю, о чем ты вообще.

   - И опять ошибка на ошибке. В этом мире слова не стоят ничего - стоят дела. Намерения не стоят ничего - стоит результат. Твоя готовность или неготовность к чему-либо, чему тебя учили, а чему нет, не имеет ни малейшего значения - значение имеет то, как ты выкрутишься из ситуации. Или как не влипнешь. А сук по дороге покажу. Тебе стоит посмотреть. Авось задумаешься хоть чуть-чуть.

* * *

   Они шли мимо когда-то очень красивой постройки - с балюстрадами и высокими мощными колоннами. Наверное, прежде здесь располагалась библиотека или, может, театр. Но сейчас вид у здания, выступившего из темноты, был жутковато мрачный, словно оно выпало сюда из другой эпохи и теперь казалось не то призраком прошлого, не то вратами в потусторонний мир. Ветер гнал по широкой лестнице мусор - обрывки целлофана, скомканные шуршащие обертки...

   - Удача бывает слепой, дурной и уже бесполезной, - вдруг прервал молчание Керро и вытащил цилиндрик фальшфейера. - Или, как еще говорят, Сука-Удача, Удача-Сука и Фортуна-Мать-Их.

   Он дёрнул запальный шнур и передал загоревшийся фальшфейер Айе.

   - Там твои Три Суки. Иди, любуйся.

   Девушка замерла, стискивая вспотевшей рукой пластиковую гильзу. В белом свете пиротехнического факела балюстрада казалась ослепительно яркой, а тьма за ней - плотной, почти осязаемой. Но уже через миг стало заметно, что там, за массивными колоннами...

   Айя медленно пошла наверх по грязной лестнице и замерла, ступив в тень колоннады. Зрелище, открывавшееся отсюда, было одновременно и величественным, и пугающим.

   Из-за щербатых каменных столбов медленно выступала огромная картина. Язык не поворачивался назвать это граффити. Изображение в два, два с половиной человеческих роста - черно-белое и тем еще более жуткое, потому что темнота и игра теней делали его почти живым.

   Три девушки смотрели на оцепеневшую зрительницу с холодной насмешкой. Айя уже видела их прежде. Конечно, лица были другими, но персонажи, без сомнения, те же самые, хотя и представил их художник иначе. Так, прицел снайперской винтовки, которую вскинула брюнетка, стоящая слева, был не разбит, а закрашен. Фигуристая блондинка задирала юбку не так бесстыдно, приподнимая подол лишь до середины бедра, но прищур при этом был на редкость похабный... Стоящая же за спинами этих двоих девушка постарше смотрела и вовсе с нескрываемым ехидством.

   Разглядывать рисунок можно было бесконечно, хотя на первый взгляд он казался очень лаконичным: четкие резкие линии, отрывистые, слегка угловатые. Но лица девушек жили, и взгляды сошлись на Айе. Она отступила вправо, влево, но не смогла уйти из точки их скрещенья.

   А еще изображение оказалось полным мелких деталей, которые и заметишь не сразу - крохотная ямочка на щеке темноволосой девушки, обозначающая не то насмешку, не то едва намечающийся оскал. Развязавшийся шнурок на одном из высоких ботинок. Тонкий браслет на руке блондинки, или, может, след от наручника? А в волосах у старшей девушки длинная шпилька или стальная игла.