Страница 106 из 162
На долю секунды повисла тишина. Слишком внезапная и плотная. Керро, снимавший ботинки, отчего-то вдруг застыл, впрочем, мгновенно отвис и продолжил дёргать шнурки.
- Да уж, давно пора, - сказал он. - Дни суетливые вышли.
Затем, словно чуть неуверенно, стянул толстовку, расстегнул ремень, стащил штаны и ушёл в ванную. Пистолеты-пулеметы так и остались висеть на спинке кресла, а куртка с дерринджерами - на крючке.
Будь Айя чуть более сообразительной или чуть менее сосредоточенной на своих мыслях, а может быть, живи она в черном секторе хоть на пару дней дольше, она бы поняла, что сейчас произошло. Керро оставил свое оружие в комнате. Всё оружие.
Но в действительности девушку поразило другое. Она размышляла над тем, как человек, которому чужая забота подозрительна и непривычна, может совершать добро бескорыстно, без всякой причины? Насторожился, когда ему всего лишь предложили поесть, а сам, не моргнув глазом, оставил две тысячи кредов посторонней дурёхе.
Айя размышляла над этим, когда лезла в кладовку, где хранились запасы еды (которая, как вода, электричество, тепло и другие блага, была вписана в общую стоимость номера); размышляла, когда накрывала на стол и раскладывала разогретую еду по тарелкам; размышляла, когда выбрасывала опустевшие консервные банки в мусорное ведро... А потом она, наконец, обратила внимание на оставленное Керро оружие, медленно опустилась на краешек кресла и уставилась на компактную кобуру игольника.
Керро в полотенце вышел из ванной почти через полчаса, и первым делом окинул номер быстрым взглядом, оценивая обстановку и отыскивая глазами Айку. Та сидела возле накрытого стола, по-прежнему очень задумчивая. Рейдер брезгливо сбросил с кресла грязную одежду и сел:
- Звиняй. Не так часто удается помыться.
Девушка подвинула к нему тарелку.
- Ешь.
Она медленно жевала, не чувствуя вкуса еды, и думала - сказать или нет, что прочитала письмо, поинтересоваться или нет, почему он его написал? Вроде бы ответ очевиден - ему не всё равно. Непонятно другое - почему ему не всё равно? В мире, где всем на всё плевать. Почему? Она ж его явно подбешивает. Так почему же, чёрт?!
Нет, не будет она ничего спрашивать. Во всяком случае, не сегодня.
К сожалению, Айя не могла придумать темы для разговора. А Керро, вполне очевидно, не собирался болтать. Поэтому в комнате висела тишина.
В молчании поужинали. Девушка убрала со стола посуду, вымыла её в ванной, а когда вернулась, Керро уже лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
Айя выключила свет и зашуршала одеждой. Что же тревожно-то так? И внутри всё мелко-мелко дрожит. Видимо, бремя доверия тяжелее бремени безразличия.
Стало вдруг одиноко и страшно.
Она села, прислушиваясь к темноте. Спит Керро или нет? Дышит вроде ровно. Девушка отбросила одеяло, поднялась, медленно приблизилась к его кровати и замерла, переминаясь с ноги на ногу. Если он дрыхнет, то, пожалуй, спросонья может, не разобравшись, влепить. А рука у него тяжёлая...
С другой стороны, спать он должен чутко. Привычка же и всё такое. Айя осторожно присела на край кровати.
- Керро, - тихо позвала девушка. - Ты ведь не спишь. Чего тогда затаился?
- Спугнуть боюсь, - рейдер повернулся и притянул её к себе. - Разных видел, но таких зашуганных - никогда.
* * *
В реальной жизни всё не так, как в кино. Вроде бы каждый это знает. Тут нет дублеров, нет возможности сделать монтаж, переснять, выбрать иной ракурс. И пусть Айе хотелось быть по-кинематографичному соблазнительной, она понимала, что на деле окажется неловкой и стеснительной. Да еще эти патлы рыжие, ссадины по телу, синяк на лице...
И, пока она шла свой самый долгий и длинный путь - пять шагов от дивана до кровати, она успела подумать обо всём. И в первую очередь о том, что у воспитанницы восемнадцатого интерната Айи Геллан нет даже крохотного опыта в интимных делах. А что там было за спиной у биоматериала лаборатории "Мариянетти" - оставалось только гадать. Твою ж мать! Она ничего про себя не знала. Поэтому внутренне содрогалась от неизвестности.
Пять шагов. Пять! Конечно, можно было их не делать. Керро ведь ничего не ждал, и она ничего ему не обещала, ни на что не намекала. А возникшего между ними доверия вполне хватало для сотрудничества. Но... почему-то одного лишь сотрудничества Айе теперь не хотелось.
Пять шагов. Пять секунд, когда от страха быть или отвергнутой, или принятой бросало то в жар, то в холод. Впрочем, Айя надеялась, что человек, написавший письмо, которое она сегодня перечитывала, не сможет безо всякой на то причины поступить с ней жестоко. Только эта мысль и помогла сделать последний решающий шаг.
А потом она топталась возле кровати и думала, что ответить, если Керро спросит, с чего вдруг ему такая ласка. Он ведь может спросить. С него станется. Что тогда сказать? Наверное, правду, что она ему благодарна. А поскольку слова не стоят ничего...
Но Керро не спрашивал. Молчал. И не спал при этом. То ли ждал, когда девушка передумает и уйдет, то ли, наоборот, давал ей время решиться. Наконец, собравшись с духом, Айя присела на краешек его кровати и заговорила-таки. Надо ведь ей знать, чего он затаился, хотя слышит её возню!
И вдруг совершенно внезапно получилось... как в кино.
Керро был теплый. И ласковый. Айя прижималась к нему, чувствуя, как гулко и часто колотится сердце. Сами собой забылись и веснушки, и ссадины, и синяки, ушёл стыд. Во рту пересохло. Сердце громыхало всё громче, и громче, и громче, и... В какой-то миг Айя захлебнулась собственным вдохом.
А затем судорожно переплетенные объятия распались. Накатила сонная усталость. Сделалось зябко. Девушка плотнее прижалась к мужчине, а потом и вовсе перебросила через него руку и ногу. Лежать так оказалось неожиданно уютно. Айя уткнулась носом в теплое плечо и пробормотала:
- Спасибо...
Ей не пришло в голову, что такая благодарность звучит, по меньшей мере, странно, если не сказать больше.
Но Керро спокойно ответил:
- Обращайся.
И в голосе слышалась улыбка.
День шестой
Пуля виноватого найдёт.
Егор Летов
- Знаешь, Батч, а ведь ты третий, - сказала задумчиво Эледа, когда они уже подходили к дверям её квартиры. - Третий телохранитель, который вытаскивает меня из-под удара. И всегда я понимаю, что произошло, только тогда, когда всё уже закончилось. Проверишь комнаты, сразу не уходи.
...Первое в своей жизни покушение Эледа Ховерс пережила в четырнадцать лет. Нельзя сказать, чтобы оно её сильно впечатлило. Ничего поистине захватывающего не случилось. Её везли из колледжа домой. Все было, как обычно: она сидела пристегнутая на своём месте, рядом - телохранитель, впереди - водитель и с ним второй телохранитель. В салоне негромко играла музыка.
Девочка безо всякого интереса смотрела в окно на проносящиеся мимо витрины и вывески магазинов, на спешащих по своим делам пешеходов, на рекламные билборды. Всё это давно примелькалось, даже несмотря на то, что маршрут от колледжа до дома и от дома до колледжа постоянно меняли.
Юная мисс Ховерс скучала, когда перед очередным перекрестком автомобиль, в котором она ехала, резко затормозил и ушел в сторону, а вперед вырвалась машина сопровождения. Девочку слегка мотнуло вперёд, но ремень безопасности врезался в плечо, не давая упасть.
В это время сидящий рядом с водителем телохранитель вдавил на приборной панели кнопку разблокировки пульта контроля огня. Слева раздался грохот столкновения. Водитель роллс-ройса, в котором ехала наследница Нейта Ховерса, ударил по газам. В окне промелькнули два вмявшихся друг в друга автомобиля - белый джип с искореженным боком и гелендваген с разбитым капотом. Гелендваген лихо выруливал в сторону.