Страница 12 из 20
Вскоре сама Татьяна Потемкина и родной племянник Анны Сергеевны князь С.И. Мещерский, обосновавшийся рядом с Гаспрой, в свою очередь, стали ее «агентами» по рекламированию Южнобережья (См. подробнее гл. VI, с. 205–206).
Но слов мало, княгиня озабочена также и поиском рисовальщиков с тем, чтобы заказывать рисунки, гравюры, которые показали бы всем красоты Южного берега.
И в дальнейшем не упускает случая, чтобы слава о побережье распространялась по свету.
«…Я предложила Эльсону тщательно зарисовать все строения Побережья, большие и малые, сделать из них красивый альбом (recueil), который вы, дорогой граф, закажете литографировать, и его можно будет продавать в пользу Эльсона. Пусть увидят с удивлением, что усердие под попечительным правлением, таким как ваше, смогло совершить за пять лет: это почти чудо»[43].
Тем временем Гаспринский замок, воздвигаемый талантами Эльсона и заботами кн. Голицыной, превратился в достопримечательность Южного берега. Его посещали путешествующие, рисовали художники. Заботами М.С. Воронцова князю А.Н. Голицыну отправлены два вида Гаспры. «Виды эти прелестны, – пишет будущий владелец Александрии, – и все, кому я их показывал, пришли от них в восторг, и уверяли, что это снято в Италии»[44]. Другой раз он упоминает привезенные ему рисунки кн. Мещерского (племянника кн. Голицыной, соседа по имению в Гаспре): «они прелестны и прекрасно сделаны. Я уверен, что в действительности природа прелестнее ее изображения, но это мне дает о ней понятие, которое дополняется моим воображением»…
«Присланные вами чрез князя Мещерского три вида моего замка будут вставлены в рамки и с них будут сделаны литографии»[45].
В целом из писем А.С. Голицыной к М.С. Воронцову и ее сподвижницы Жюльетты Беркгейм к Раевскому мы знакомимся с кругом общения княгини. В них воскресает образ Южного берега самой начальной стадии его обустройства, и появляется целый ряд действующих лиц, известных и полузабытых. Главным образом это дамы высшего петербургского круга, связанные между собой узами близкого и дальнего родства, образованные и религиозные. Среди них упоминаются более скромные имена архитекторов, художников, садоводов: это швейцарцы архитектор Эшлиман, художник Яков Маурер, его сестра Елена, управляющий имением Ореанда Ашер, подрядчик и строитель многих сооружений побережья. Особенно часто упоминается устроитель алупкинского парка Карл Кебах, назначенный Воронцовым главным садовником Южного берега и вложивший свое искусство в устройство парков в Ореанде, Артеке, Гаспре и в Кореизе. Вместе с ним поставлял туда растения «редкие или невиданные» сам директор Императорского ботанического сада Николай Андреевич Гартвис. Владелицам этих поместий Гартвис галантно посвящал выведенные им новые сорта роз. В Каталоге Ботанического сада фигурируют розы «Графиня Елизавета Воронцова», Сатеа Plena, «Баронесса Юлия Беркхейм» и особенно выделены приметы «насыщенно красной, полной, в два раза большей, чем ее родительница Тревиллия”, гибридной розы “Княгиня Анна Голицына”»(две последние считаются ныне утраченными)[46].
Жизнь в Кореизе: «труды и дни» в письмах кн. Голицыной М.С. Воронцову
Как протекали первые дни поселенцев, прибывших из Санкт-Петербурга в горное селение из трех десятков домов? Только сейчас мы можем рассказать об этом, опираясь на письма самой кн. Голицыной к Воронцову, ранее не публиковавшиеся и охватывающие период с 1825 по 1837 г. Первые письма – это эйфория: «Земля обетованная», «Ничего не хочу знать кроме виноградника и оливок, оставляю письма из Петербурга нераспечатанными. Тысячу раз на день благословляю милосердие Божие, которое привело меня на этот счастливый берег». И по прошествии лет десяти она снова напишет: «Я не помню, что видела что-либо лучше, чем наш прекрасный Кореиз, которым мы владеем».
Письма позволяют судить о характере княгини, о ее крутом нраве, властности; вместе с тем в них присутствует много юмора, иронии, особенно по отношению к самой себе. Но мы практически не найдем в них и следа «религиозного фанатизма, мистицизма, миссионерства и т. п.», из чего сложился «миф княгини Голицыной», якобы чуть ли не насильственно обращавшей татар в христианство. В мемуарах и записках того времени встречаются упоминания о том, что княгиня Голицына в сопровождении спутников совершала миссионерские поездки по татарским селениям, пытаясь обращать мусульман-татар в христианскую веру. Никаких упоминаний о чем-либо подобном в письмах не встречается. Похоже, что такая легенда сложилась еще в Петербурге и впоследствии повторялась, обрастая «подробностями» как снежный ком. В самом деле, трудно было объяснить «добровольно-принудительный» отъезд лиц из близкого окружения самого государя, причем не куда-нибудь в свои поместья, а в такую далекую неизведанную страну – Крым, вдобавок населенную татарами-мусульманами! Зная их религиозные пристрастия, нетрудно было предположить, что они «уехали проповедовать Евангелие татарам». Именно так выразила общее мнение героиня (она же автор) «Рассказов бабушки».
Силу характера княгиня проявляла неоднократно, и еще более она ей понадобилась при решении отправиться в Крым во главе «пиэтической колонии», причем преодолевая колебания «идейного вождя» – самой Крюденер.
«Внутренняя религиозность», «христианская философия», по выражению брата А.С. Голицыной Н. Всеволожского, были предназначены для круга близких людей. В отношении к ним мы увидим много нежности, готовности прийти на помощь, немного замаскированной добродушной насмешливостью и самоиронией. Княгиня в юности путешествовала, вела обширную переписку, была широко и разносторонне образованной женщиной. В ее доме в Кореизе была собрана большая библиотека, регулярно приходили газеты и журналы, и всем этим могли пользоваться ее соседи.
В отсутствие Воронцова княгиня посещала имение М.С. Воронцова Алупку и рассказывала о том, как обстоят дела.
«Имею честь сообщить вам, что 42 бравых матроса отправлены на ваш виноградник и работа там идет отлично. 22 честных бродяги (по-русски) заняты в Алупке копанием ямок для посадки маслин». Далее княгиня переговорила со Стевеном и Гартвигом, узнала, сколько саженцев имеется в питомнике (4000) и…выпросила себе половину вместо 1000! «Дорогой графу будьте справедливы, щедры и великодушны. Довольствуйтесь двумя тысячами саженцев, самыми лучшими из имеющихся, и уступите мне остальное». Княгиня добилась своего, и в следующем письме благодарит графа: «Спасибо за оливы, я приготовила распаханный участок, чтобы достойно встретить такой благородный подарок, посадила драгоценные деревья. Слава вам, Благодетель Побережья!»
Отношения с Воронцовым – самые дружеские и добрососедские, письма полны доброй иронии: обращение в письме «Привет от старухи в скалах могущественному сеньору Алупки!», подтверждает, что она сама придумала это прозвище[47].
В той же ироничной манере она отпускает комплименты:
«Поздравляю вас, дорогой и почтенный граф, с великолепным приобретением, которое сделал для вас славный и усердный Ревилиоти (речь идет о верхнем саде. – Прим. авт.). Большие кипарисы, плодовые деревья, оливы и много домов, и все это – почти даром. Кому и служить, как не вам, Ваше Превосходительство, вам, кто служит России, честно выполняя свой долг, как это делают в Англии» (Л. 5).
43
РГАДА. Ф. 1261, е/х 1335. Л. 44.
44
Князь А.Н. Голицын (в его письмах) 1829–1837 // Русский Архив. – 1905. Кн. 3. – № 9–12 (далее ссылки на страницы этого издания см. в тексте). – С. 410.
45
Там же. С. 414–415.
46
Арбатская Ю., Вихляев К. Повесть о жизни и приключениях доблестного рыцаря Николая Ангорн фон Гартвиса в Крыму и о его прекрасных розах. – Симферополь, 2011. – С. 70–71.
47
РГАДА. Ф. 1261, О. 3, е/х 1335. Л. 5. 26 янв. 1826.