Страница 11 из 20
Начало его деятельности связано с имением «Кореиз». Это прежде всего церковь «Во имя Вознесения Господня» (1830–1831) и монументальное здание винного погреба, или винподвала (нач. 1830-х гг.), выполненные в псевдоготическом и псевдороманском стилях, по мотивам художественных форм Средневековья. В начале 1900-х гг. ранняя церковь К. Эшлимана была перестроена архитектором Н.П. Красновым при реконструкции всего имения для новых владельцев, князей Юсуповых. В настоящее время на этом месте – клумба с тремя пальмами, под ней скрыт фундамент средневековой церкви, восходящей к VIII в. и упомянутой в «Житии Св. Иоанна Готскаго».
О церкви К. Эшлимана дает представление иллюстративный материал – литографии и рисунки Н. Чернецова, Дюбуа де Монпере, Ф. Гросса, А. Бигатти, где церковь изображена на переднем либо дальнем плане. Однонефное сооружение перекрыто двускатной черепичной кровлей, апсида не была выделена, а предалтарную часть венчала небольшая башенка. Главное внимание уделено западному фасаду: портал входа имел завершение в виде многоступенчатого треугольника с высоко вознесенным крестом и фланкировался двумя гранеными башнями с шатровыми кровлями, также увенчанными крестами. Другая постройка Эшлимана – винный погреб (или винподвал), построенный на нижней площадке имения Голицыной, Дюбуа удачно сравнил с «замком феодального сеньора». Северо-западный фасад, обращенный к центру поместья, и в определенной мере формировавший архитектурный облик имения Голицыной, выполнен в монументальных формах псевдороманской архитектуры и дает прямую ассоциацию со Средневековьем. Удлиненный прямоугольный объем встречает посетителя парадным входом с двумя фланкирующими башнями с зубчатым завершением, похожим на завершения башен Гаспринского дворца.
Эти два здания, вторящие друг другу на дальнем расстоянии, показаны на многих литографиях 1830-х г.
Поблизости был устроен «замок» баронессы Беркгейм, дочери Юлианы Крюденер и сподвижницы кн. Голицыной, двухэтажное здание с башней.
Таким образом, первые постройки усадьбы продолжали развивать идеи романтизма, акцентируя идеи встречи Востока и Запада на земле Тавриды, что наиболее ярко воплотилось в Воронцовском дворцово-парковом комплексе в Алупке. Но и прочие постройки, к сожалению не сохранившиеся до наших дней, создали весьма колоритный образ Южнобережья, который можно представить из описания Демидова, совершившего путешествие в 1837 г., Н.С. Всеволожского и др.
Восхваление Южнобережья и привлечение новых владельцев
Выше мы видели, как Голицына сразу по прибытии принялась за дело – распашку земли для виноградника, посадку маслин, разбивку парка и т. д., но не менее важным делом стало устройство усадеб ее спутников и привлечение новых владельцев. Она понимает свою роль, и, слегка иронизируя над собой, сообщает М.С. Воронцову о заботах по благоустройству своих ближайших спутниц.
«Поговорим о побережье вокруг Алупки, дорогой граф, вы будете довольны и поражены удивительными делами, которые здесь происходят. Мадам Беркгейм купила сад и дом Ашера в счет долга, который она дала его жене. За деньги, полученные от этой продажи, он собирается расширить свои владения в сторону земель Дибича.
За м-м Беркгейм последовала маркиза Ошандо, которая обустроилась близ нас. Это женщина любезная, полная остроумия и знаний, красивая, и хотя ее владение невелико, сама она – хорошее приобретение для побережья.
Спасибо за оливки, чтобы достойно встретить такой благородный подарок, я приготовила распаханный участок и посадила драгоценные деревья.
Слава Вам, Благодетель Побережья!»[37].
«За м-м Беркгейм последовала м-м Ошандо» – это были сводные сестры, отцом обеих являлся русский дипломат Крюденер. Его дочь от первого брака София (1773–1847), по мужу маркиза Ошандо де ла Банда, стала горячей последовательницей идей своей мачехи м-м Крюденер. Неудивительно, что она последовала за своей сестрой Жюльеттой, по мужу Беркгейм, в Кореиз и кн. Голицына хлопотала об устройстве ее имения. Дамы подружились, сохранилась их переписка (РГАЛИ)[38].
Самыми крупными фигурами, привлеченными ею на Южнобережье, стали князь А.Н. Голицын, владелец Гаспры, и чета Потемкиных, обустроивших имение Артек у подножия Аю-Дага. Письма княгини позволяют шаг за шагом проследить создание замка «Александрия» вместе с парком, проходившее в отсутствие князя, всецело под надзором княгини.
«Голицын прислал мне планы своего строения, он хочет, чтобы я начала сразу же. Этот рисунок Монферрана представляет собой усадебный дом на четыре фасада, украшенных со всей роскошью архитектуры. Для исполнения его в С.Петербурге понадобилось бы 150 тыс. руб. А здесь, по нашим расчетам, и 300 тыс. руб. будет мало. Я не знаю, о чем он думает, и достаточно ли у него денег, но если он пожелает мне их прислать, то я согласна мучиться»[39].
История появления Татьяны Потемкиной, одной из близких подруг княгини, а впоследствии владелицы имения Артек, складывалась непросто.
«Один богатый собственник (Потемкин), – пишет Анна Сергеевна Воронцову, – обеспокоенный хозяйственными расчетами, решил, что жизнь в С-Петербурге слишком дорогая, да и здоровье жены требует более теплого климата. Он обратился ко мне, желая узнать, можно ли найти большое владение…»[40].
Поначалу их выбор остановился на Кучук-Ламбате. Это было одно из самых ранних благоустроенных имений Южнобережья:
«Слабое здоровье Татьяны и тысяча и одна мелких забот, которых оно требует, делает это место предпочтительным: ведь отсюда легко послать человека верхом на лошади за мелкими вещами… В конечном счете, если нас постигнет неудача и сделка сорвется, мы не дадим Потемкину ускользнуть отсюда, мы вложим весь наш ум, гений, энергию и найдем ему что-нибудь другое, пусть только приедет»[41].
Тем временем ситуация с покупкой имения для Потемкиных изменилась, и надо оценить дальновидность подруг Голицыной и Беркгейм, которые, на случай если сделка сорвется, готовы были предложить им что-нибудь другое. Такой случай представился. Польский граф Густав Олизар, владелец прекрасного имения «Артек» у подножия Аю-Дага (200 десятин, или 218 га), выставил его на продажу. Как подозреваемый в поддержке польского восстания 1830 г., он получил разрешение выехать в Италию. Узнав об этом, княгиня немедленно сообщает об этом Потемкиным. В марте 1832 г. Александр Михайлович Потемкин покупает значительную часть имения Артек. Между владелицами Кореиза и Артека поддерживались самые дружеские отношения и постоянная переписка. Татьяна Борисовна отличалась хрупким здоровьем, и княгиня вместе с баронессой нередко посещали ее, особенно в дни, когда ухудшение ее состояния внушало тревогу. Об этом особенно просила Елизавета Ксаверьевна Воронцова, называвшая Татьяну «кузиной» (мать графини Воронцовой приходилась светлейшему князю Г.А. Потемкину родной племянницей).
Помимо бездорожья и отсутствия удобств крымский климат пользовался дурной репутацией. Легенды об «ужасном» климате Южнобережья, в которые нам трудно сегодня поверить, широко распространялись в обеих столицах. Княгиня развернула «рекламную кампанию» в письмах родным и знакомым, следы которой можно обнаружить в письмах Воронцову.
«Я была в очень дурном расположении духа в эти дни, дорогой граф. Татьяна написала мне в письме, что в самый момент, когда она складывала вещи, чтобы ехать сюда, ее взволновали восклицания куратора Перовского, который сказал, что климат на побережье отвратительный, что там свирепствует лихорадка и бывают ветры такой силы, что валят деревья; что все владельцы, обманутые в своих ожиданиях, не имея средств обеспечить себя всем необходимым для жизни, спешат продать все, что купили, чтобы уехать»[42].
37
РЕАДА. Ф. 1261, О. 3, е/х 1335. Лист 15 (14–17) – 4 мая 1827.
38
РЕАЛИ. Ф. 46, Щ. 2, е/х 259. Собрание исторических документов, копии писем. Из писем м-м Софии Ошандо ее сестре баронессе Беркгейм (на франц. Яз.). Л. 115.
39
РЕАДА. Ф. 1261, О. 3, е/х 1335. Л. 37–38, 18 июля 1829.
40
Там же. Л. 40 Дек. 1829 – янв. 1830.
41
Там же, Л. 45, 29 июня 1830.
42
РГАДА. Ф. 1261, е/х 1335. Л. 43–44. 31.01.1830.