Везёт же людям!

Люда, Ужас какой! Кусочек стекла — и в глаз!

Миха. Тут все дело в просветляющей пленке.

Человек. О да! Пленка! Академик Ларионов говорит — весь мир больше нет такой пленки.

Миха. Тридцать лет Максим Максимович над ней бился. Как с фронта пришел — так и начал.

Человек. Вот я и летел Максим Максимович спасибо сказать. А он нет тут!

Лева. Знаете что! Хотите, я вас к нему провожу? На электричку — и через полчаса там.

Человек. О! Конечно, конечно! Спасибо! Большое спасибо!.. До свидания!

Уходит с Левой. Миха их провожает к дверям.

Люда. Ну, кино. Максим Максимович! Наш Макс!

Маша (как бы сама с собой). Странно!.. Кто-то над ним смеется, кто-то его жалеет, кого-то он злит… А он… Хрусталики для людей вытачивает…

Звонок. Миха возвращается с Петром Николаевичем.

Петр Николаевич. Ба, знакомые все лица! Где Максим Максимович?

Миха. У себя в саду.

Петр Николаевич. Понятно… Хотя нет, ничего не понятно! Если он в саду, то как же вы здесь? Опять со взломом?

Маша. Неплохого вы о нас мнения, Петр Николаевич.

Миха. Да тут и брать-то нечего. Шарили, шарили…

Петр Николаевич. А если без твоих шуток, Петунин?

Миха. Извините, Петр Николаевич, издержки ускоренного роста. У нас ключ. Вот. Максим Максимович мне оставляет. Можете во вторник проверить.

Петр Николаевич. Почему во вторник?

Миха. А до вторника Максим Максимович не вернется. У него же в понедельник свободный день.

Петр Николаевич. Ай-яй-яй! Как же без него бумагу на квартиру оформлять?

Миха. Квартиру?

Маша. Какую квартиру?

Петр Николаевич. Квартиру ему дают… Что глаза таращите?

Люда. Товарищи, какой ужас!

Миха. Все пропало!

Петр Николаевич. Нет, милейшие, у вас определенно патологическая реакция. Человеку квартиру дают, трехкомнатную! Радоваться надо, а они — все пропало! Или это тоже издержки ускоренного роста? (Уходит.)

Маша. Вот это да!

Миха. Как же теперь?.. (Толкнул ногой портфель.) Мать и правда домой не пустит.

Люда. Ну вот… Шумят, кричат — деньги, деньги!.. А ведь мало радости…

Наше почти невероятное, но в то же время абсолютно реальное происшествие завершается у традиционной школьной скамейки. Впрочем, завершается ли?

Но об этом позже.

А пока Миха, Маша, Люда и Лева в учительской, В руке у Михи знакомый портфель.

Маша. Прямо несчастье какое-то!

Лева. Да что мы, в конце концов, нанялись, что ли? Сложить эти деньги в коробку из-под ботинок и подбросить в девятый «б». Пусть они маются.

Миха. Хорошие парни — за что им такую свинью? Л е в а. А нам? Нам за что?

К скамейке подходит Игорь с гитарой. Беспечный, улыбающийся.

Игорь. Хау ар ю, ледиз энд джентльмены? На мели сидите? Маша, как по-английски «мель»?

Все ребята, в том числе и Маша, демонстративно отворачиваются.

Миха. Вот ты, Лева, говоришь: подбросить в девятый «б». А там… Такой же кустарь-одиночка гитару себе выколотит! Нет, раз уж нам повезло, давайте сами расхлебывать.

Игорь. Гитара, между прочим, ни малейшего отношения к билету не имеет. Великий путаник Миха, как всегда, понял удивительно по-своему. Я сейчас все объясню…

Маша. Пошли, ребята!

Первой проходит мимо оторопевшего Игоря, словно его здесь и вовсе нет. За ней идут и другие. Но их задерживает запыхавшийся Вербов. Выскакивает, как чертик из сюрпризной коробки. Злой, взъерошенный, полинялый какой-то.

Вербов (Михе). Вот ты где, желторотик! Наконец-то нарисовался!.. (Озирается). Бронтозавров ваших здесь нет?.. Деньги при тебе?

Миха. Допустим.

Игорь (смеясь). Да они уже расфуговали! Двести туда, шестьсот сюда!..

Вербов (Игорю, очень зло.) Заткнись! (Михе.) Так при тебе или «допустим»?

Миха. Допустим — при мне. Минус двести. Они действительно пошли в распыл.

Вербов (после секундного раздумья). Да гори они синим пламенем — не столько люди теряли!.. Словом, так: гоним фильму в другую сторону.

Миха (с крайним удивлением). Как?!

Игорь (поражен не меньше Михи). Ты что, Юра!

Вербов. Сказано тебе: не вякай! (Михе.) А вот так: я тебе билет, ты мне пачки с бумажками. Идет?

Миха. Минус двести.

Вербов. Да чихал я на эту пыль!.. Вот билет. Смотри — твой?

Миха внимательно, с недоверием рассматривает билет. Ощупывает, разглядывает на свет. К нему присоединяются и остальные ребята.

Миха. Наш.

Маша. Да, наш.

Лева. Номер, вроде, тот самый.

Вербов. Тогда пиши расписку. Ну!.. «Я, такой-то и такой-то, получил от такого-то и такого-то то-то и то-то и никаких претензий к такому-то и такому-то больше не имею и впредь иметь не буду…» Пиши, ну!

Миха (роется в портфеле, достает ученическую тетрадь, садится на скамейку, пишет требуемое, выдирает лист, подает Вербову).

Вербов (читая). Так-так-так… А это что за кочерга?

Миха. Где? (Заглядывает в листок.) А-а… Роспись у меня такая.

Вербов. Ну и черт с тобой!

Совершается обмен. Миха передает Вербову сверток с деньгами, получает от него билет.

Вербов (быстро-быстро, как фокусник, пересчитывает деньги). И Помни: кто бы ни спросил — бронтозавры, тираннозавры, обэхээсэс…

Миха. А это что за зверь?

Вербов. Неважно. Тигры в шляпах!.. Главное, кто бы ни спросил: ко мне никаких претензий. Так?

Миха. Ну, ясное дело! Мы вам деньги, вы нам билет — вроде бы все в порядке.

Лева. Не считая, разумеется, морального ущерба.

Вербов. Это пустяки. Этого суд в расчет не берет.

Подходит к Игорю, забирает у него гитару.

Игорь (растерянно). Ты… ты что?

Вербов. Давай, давай! Отзвенела гитара.

Игорь. А… почему?..

Вербов. Почему, почему! Надо хоть как-то убытки покрыть.

Уходит, унося с собой гитару. Игорь бежит вслед за ним, жалко клянча на ходу: «Юра!.. Ну, Юра!.. Юр!»

Люда (с облегчением). Значит, денег у нас теперь ноль-ноль рублей ноль-ноль копеек!

Маша. И слава богу!

Лева (не разделяя их радости, озабоченно)'. Зато билет снова у нас.

Люда. Ох! Верно!

Маша. Выходит, все сызнова? Как же быть?

Лева. Ума не приложу.

Миха. А ты приложи! (Снова завелся.) Думайте, ребята! Я вас очень прошу — думайте! Везет же людям! Понимаете?