Страница 3 из 15
«Чтобы найти трюфель, нужно уподобиться свинье», – когда-то наставлял Стольцева его коллега профессор Буре, также страстно обожавший грибную охоту. Оглядев свою замызганную обувь и одежду, Глеб с усмешкой подумал, что по крайней мере внешне уже вполне созрел для ценной находки, но, увы, ни один царь-гриб ему так и не попался.
К счастью, он догадался прихватить с собой фотокамеру и теперь все равно вернется домой не с пустыми руками, а с кучей снимков, на которых во всех деталях будут запечатлены причудливые ландшафты древесной коры, разнообразие мха, тычинки полевых цветов и жанровые сценки из жизни насекомых.
Нащелкав добрую сотню кадров, Глеб отправился домой. Всю обратную дорогу, наплевав на отсутствие гарнира, он, сглатывая слюни, предвкушал «roast-beef окровавленный» и бутылку вина.
Глеб уже открывал входную дверь, когда зазвонил мобильный.
– Здорово, экстрасенс! – рявкнул телефон голосом Лучко.
Испытав легкую тревогу, – следователь никогда не звонил ему просто так – Глеб, секунду поразмышляв, тоже подобрал нетрадиционное приветствие:
– Здорово, ментяра!
– Вижу, не забыл, – хмыкнув, констатировал капитан и сразу перешел к сути. – Тут мне поручили одно дельце, без твоей помощи не разобраться. Надо бы пересечься. Давай через час на «Пушке». Хор?
– Старик, я только вернулся домой. Сорвался в лес ни свет ни заря. Не жрамши, не спамши, понимаешь. Давай лучше завтра с утречка, а?
– Очень нужно, – твердо настоял на своем Лучко.
– Ладно-ладно, – буркнул Глеб. – Уже еду. Дай мне полчаса и еще столько же на дорогу.
Он с сожалением взглянул на телятину. Нет, «пушкинский» обед ему сегодня не светит.
Капитан выбрал кафе, где, по его словам, давали «во-о-от такие бисквиты с вишней». Выпечка вкусом и размером вполне соответствовала этому заявлению.
Заинтригованный Глеб хотел поскорее понять, в чем причина настойчивости следователя.
– Ну, выкладывай.
Отхлебнув горячего кофе и отведав пирога, Лучко с видимым сожалением оторвался от сладкого.
– Хотел навести справки о твоем коллеге Рамоне Гонсалесе. Ты с ним встречался?
– Да, мы были знакомы.
– Близко?
– Общались когда-то. Но потом наши пути разошлись.
– Ясно. А когда вы виделись в последний раз?
– Лет десять назад, а то и больше.
– Ты уверен?
– Абсолютно. А почему ты об этом спрашиваешь?
Лучко отставил чашку в сторону и внимательно посмотрел Глебу в глаза.
– Потому, что Рамон Гонсалес звонил тебе на мобильный позавчера около полуночи. Примерно за полтора часа до своей смерти.
– Что? Рамон умер?
– Его убили.
– Как убили?
– Вот взгляни.
И следователь выложил на стол пару фотографий. В ту же секунду ложка выпала из руки Глеба и со звоном покатилась по столу.
– Но кто мог сотворить такое?
– Вот это я и должен понять. Так что ты мне скажешь про звонок?
Капитан выложил на стол распечатку. Стольцев в растерянности вынул из кармана телефон и стал просматривать входящие звонки.
– Да, действительно, вот вызов с неизвестного номера. В ноль часов три минуты двадцать пятого июля. Ах, да. Теперь припоминаю. Точно, телефон звонил после полуночи, но никакого разговора не было. Связь прервалась, а перезванивать я не стал.
– Почему?
– Все-таки первый час ночи, а номер незнакомый.
– Но что Гонсалес от тебя хотел?
– Понятия не имею.
– Ты сказал, что ваши пути разошлись. Что произошло?
– Это долгая и очень давняя история.
– А я никуда не спешу.
Как бы в подтверждение своих слов следователь неторопливо отковырнул от пирога вишенку и отправил себе в рот. Глеб вздохнул и отвел глаза.
– Ну, если коротко, размолвкой мы обязаны одной женщине.
– И как давно это было?
– Мне тогда было двадцать три, а Гонсалесу, как сейчас помню, тридцать семь. И он казался мне глубоким стариком, не имеющим никаких шансов.
– Стало быть, лет пятнадцать назад?
– Где-то так.
– Как я понимаю, та женщина выбрала его, а не тебя?
– Ты все правильно понимаешь, – улыбнувшись, ответил Глеб, хотя капитану его улыбка показалась вымученной.
– И с тех пор никаких контактов?
– Мы лишь пару раз пересекались на работе.
– А скажи на милость, откуда Гонсалесу был известен твой номер?
– Я полагаю, он мог раздобыть его на кафедре.
– Ну да, ну да, – согласился следователь. – И зачем Гонсалес мог звонить тебе в день убийства, ты не знаешь?
Глеб покачал головой. Капитан доел последний кусок пирога и бережно собрал оставшиеся на блюдце крошки.
– Тебе придется помочь мне в расследовании. Сам понимаешь, это и в твоих интересах тоже.
– Ты что, меня подозреваешь? – подскочив, спросил Глеб.
– Я-то нет. Но желающие найдутся. Так ты поможешь?
– Да куда я теперь денусь. К тому же на дворе каникулы, свободного времени полно. В общем, можешь мною располагать.
– Вот и славно. Завтра прилетает вдова Гонсалеса. Я собираюсь вместе с ней еще раз осмотреть квартиру. Приглашаю и тебя.
– Вдова Гонсалеса? – с какой-то странной интонацией переспросил Глеб. – Хорошо. Я обязательно буду.
После встречи со Стольцевым следователь вернулся в управление. Он так и не получил вразумительного ответа на вопрос, почему Гонсалес в критический момент, когда бандиты взламывали дверь, вместо того чтобы позвонить по «02» и просить о помощи, набрал номер Стольцева. И это после того, как он увел у Глеба любимую, и после стольких лет разлуки. А Стольцев часом не врет? Как ни противно подозревать его, но по долгу службы придется все досконально проверить.
На рабочем столе капитана уже ожидало заключение Семенова, согласно которому Гансалес не находился под воздействием наркотических веществ в день смерти. В крови жертвы были найдены лишь следы диазепама – распространенного седативного препарата.
Капитан почесал в затылке. А снотворное не могло вызвать ту самую «галлюцинацию», которую имел в виду Гонсалес, выцарапывая надпись на столе? Нет, тут надо разобраться поподробнее.
Следователь набрал номер судмедэксперта.
– Семеныч, а ты уверен, что Гонсалес не ширялся?
– Вполне. Похоже, он всего лишь принял изрядную дозу валиума.
– А откуда известно, что именно валиум? В заключении сказано про… э-э… диазепам.
– Во-первых, это всего лишь название рабочего вещества, а во-вторых, я поднял список лекарств, найденных в аптечке Гонсалеса. Там был валиум.
– Так у нашего парня шалили нервишки?
– И сильно.
– Что ты хочешь сказать?
– Сдается мне, – судя по возникшей паузе, Семеныч раскуривал очередную сигарету от предыдущей, – что этот твой испанец изрядно психовал в тот вечер.
Следователь задумчиво погладил тройной шрам под глазом.
– Думаешь, догадывался, что к нему могут нагрянуть непрошеные гости?
– Не исключено. Может, что-то почувствовал или заметил. Мужик, как я понимаю, был сообразительный, доктор наук все-таки.
– Ежели он был такой умный, – проворчал Лучко, – с чего бы ему тогда лежать у тебя в морге?
После ухода Лучко Стольцев, размышляя о разговоре, еще дважды заказывал себе кофе.
Рамон звонил ему позавчера ночью?! После всего, что было между ними? Что он хотел? Уж не собирался ли наконец извиниться? Кто и за что его убил? Негодяи не оставили на Гонсалесе живого места – по словам Лучко, Рамона пытали. Жуть, средневековье какое-то.
И как там теперь она? Странное дело, услышав о смерти Гонсалеса, Глеб первым делом подумал совсем о другом человеке. Фрагменты тщательно и глубоко зарытых в памяти событий пятнадцатилетней давности встали перед его глазами. Воспоминания были не из приятных. Ведь Глеб тогда впервые в жизни узнал, что утверждение «расставание – маленькая смерть» верно только для тех ситуаций, когда все случается по обоюдному согласию. В противном случае эпитет «маленькая» можно смело отбросить.