Рассказы освободителя

Счастливец артиллерист, так и не заметив нас, бредет неизвестно куда. Если все патрули на его маршруте уже выполнили и слегка перевыполнили план, то может он, пьяный, преспокойненько идти через весь город. По всем центральным улицам, расстегнутый, грязный, с нахальным хмельным взором.

Число пьяных и подвыпивших солдат, курсантов, сержантов между тем продолжает нарастать. Большинство из них давно поняли преимущества плановой системы и таились где-то до вечера. Чувствуется, что контроль ослаб почти одновременно сразу во всех районах города. Все патрули спешили пораньше выполнить план, чтобы исключить попадание на «большой круг», и теперь все изменилось. Наиболее опытные проходимцы и алкаши используют «разрядку напряженности» в своих далеко не благородных целях. С 24:00 все они, даже самые пьяные, прижмут хвосты, ибо знают, что на маршрут выходят самые глупые, самые неудачливые патрули, которым дня не хватает, чтобы наловить кого попало.

Несмотря на возросший поток настоящих нарушителей, пьяных и хулиганистых, делать нам решительно нечего. Мы сидим на скамейке парка под голыми еще ивами. Капитан дает консультацию по тактике германских танковых войск — выпускные экзамены не за горами.

— Тактика, братцы мои, вещь сложнейшая. Когда нашим генералам говоришь, что тактика сложнее шахмат, они смеются, не верят. А чего же тут смеяться? Шахматы — самая грубая, самая поверхностная модель боя двух армий, причем армий примитивнейших. А в остальном все как на войне: король беспомощный и неповоротливый, но его потеря означает полное поражение. Король — это точное олицетворение штабов, громоздких и малоподвижных; уничтожил их — вот тебе и мат. Под ферзем я понимаю разведку, во всей ширине этого понятия, разведку всемогущую и всесокрушающую, способную действовать самостоятельно и молниеносно, ломая все планы противника. Конь, слон и ладья в комментариях не нуждаются. Тут сходство очень большое. Особенно в действиях кавалерии. Вспомните Бородинское сражение, рейд кавалерии Уварова и Платова в тыл Бонапарту. «Ход конем», не только по содержанию, но и по форме, гляньте только на карту! И никого русская кавалерия не рубила в не гнала, а только появилась в тылу и все. Но Бонапарт при ее появлении воздержался от того, чтобы направить в бой свою гвардию. Это во многом и решило судьбу сражения и России. Вот вам и ход конем.

— Современный бой, — продолжал капитан, — в тысячи раз сложнее шахмат. Если на шахматной доске смоделировать маленькую современную армию, то количество фигур с самыми разнообразными возможностями резко увеличится. Чем-то придется обозначить танки, противотанковые ракеты, противотанковую артиллерию и артиллерию вообще, авиацию истребительную, штурмовую, бомбардировочную, стратегическую, транспортную, вертолеты, всего не перечислишь... И все это нуждается в едином замысле, в единой воле, в теснейшем взаимодействии. Наша беда и главное отличие от германцев в том, что мы привыкли считать слонов да пешек, не обращая никакого внимания на их грамотное использование. А между тем германцы войну против нас начали, имея всего-навсего три тысячи танков против наших двадцати четырех тысяч. Мы сейчас много всяких версий выдвигаем, только главного признать не хотим — того, что германская тактика была куда более гибкой. Попомните мои слова: случится что-нибудь на Ближнем Востоке, разделают они нас под орех, на количественное и качественное превосходство хрен положат. Что толку в том, что у тебя три ферзя, если ты в шахматы играть не умеешь? А наши советники играть не умеют — это факт, посмотрите только на начальника кафедры полковника Солоухина, он только что из Сирии вернулся...

— От чего же все это идет? — не удержался я.

Капитан смерил меня долгим взглядом и изрек:

— От системы.

Ответ был явно непонятен нам, и он добавил:

— Во-первых, выдвигаются начальники по политическому критерию: выбирают не из тех, кто умеет играть или хочет этому научиться, а тех, кто идеологически подкован; во-вторых, наша система нуждается в отчетах, рапортах и достижениях. На том стоим. Рапорты об уничтожении тысяч германских танков и самолетов в первые дни войны были настолько фальшивыми и неубедительными, что политическое руководство страны перешло к показателям территориальным как наиболее объективным. Отсюда наша любовь к штурмам городов и высот. Но вы попробуйте в шахматной игре стремиться не к уничтожению вражеской армии, а к захвату территории противника, несмотря на потери. Что из этого выйдет? То же, что у нас на войне вышло. Победили мы только потому, что миллионы своих пешек не жалели. Если наш Генеральный штаб и военные советники вздумают захватить территорию Израиля вместо того, чтобы сначала уничтожить его армию, нам это очень дорого обойдется. Мат евреи нам, конечно, не поставят, но уничтожение Израиля будет стоить очень дорого при такой тактике. Но хуже всего, если, не дай Бог, столкнемся мы с Китаем, тут и пешки нам не помогут, у них все равно больше.

Капитан сплюнул и в сердцах пнул консервную банку кончиком лакированного сапога. Та загромыхала по темной аллее под ноги порядочно выпившему саперу, пристающему к молоденькой девушке. Молчаливая борьба в темноте, видимо, напомнила капитану о том, что мы еще в патруле, он зевнул и резко сменил тему разговора:

— Курсант Суворов, ваши выводы о нашей сегодняшней патрульной службе, только быстро!

Я немного опешил.

— Общевойсковой командир — хозяин поля боя, он координирует действия разведчиков, танкистов, мотострелков, минометчиков, саперов, артиллеристов, обстановку он должен оценивать мгновенно. Ну! Выводы!

— Э... Много мы наловили нарушителей... Э... Подняли дисциплину... Э... Благодаря вам... — попробовал я неуклюже вплести подхалимаж.

— А ни хрена-то ты, Витя, будущий лейтенант, не соображаешь, или не хочешь соображать... Или хитришь. Слушай, только между нами: в полностью плановом хозяйстве и террор может быть только плановым, то есть совершенно идиотским и неэффективным, это во-первых. Во-вторых, работали мы сегодня методом второй пятилетки, то есть методом тридцать седьмого и тридцать восьмого годов, с той лишь разницей, что арестантов не сажали и не расстреливали. В-третьих, если сегодня дадут команду вторую пятилетку повторить, то не только ГБ, но и все люди, которые называются обыкновенными советскими, ринутся эту команду выполнять, так уж мы надрессированы и всегда к этому готовы. А в-четвертых... Ничем мы с тобой, Витюха, от тех кровавых пятилеток не застрахованы... Абсолютно ничем... Дадут завтра команду, и все начнется сначала — Берии, Ежовы, НКВД и прочее... Просто у нас сейчас в генеральных секретарях слизнячок сидит... Пока... А что как завтра его сменят? Ну ладно, не расстраивайся, пошли... Наша служба на сегодня окончена.

— Товарищ капитан, может, отгоним сапера, изнасилует же...

— Завтра она пожалуется, что военный, да на нашем участке дежурства, — поддержал меня мой товарищ.

— А вот это нас уже совершенно не касается, — капитан улыбнулся и показал нам светящийся циферблат часов.

Мы тоже улыбнулись — часы показывали 00:04.

Операция «Днепр»

Украина

Лето 1967 года

1

Тревогу объявили сразу поле отбоя. Приказали снять наши малиновые с галунами курсантские погоны, вместо них выдали полевые солдатские защитного цвета. Никто не объяснял зачем. Возможно, наши командиры этого тоже не знали. После того весь выпускной батальон вывезли на товарную станцию и погрузили в эшелон. Среди нашего брата высказывались самые дикие предположения о том, что бы все это могло означать. Кто-то выразил мнение, уж не к арабам ли «в Ебипет» нас отвезут.

На следующую ночь мы разгружались под проливным дождем на маленьком полустанке в Черниговской области. Нас ждала колонна крытых брезентом грузовиков. Еще через три часа в серой предрассветной мгле, в теплом тумане нас выгрузили в лесу у палаточного лагеря.