Близкий свет

В состав представленного на экспертизу лекарственного средства входили сильнодействующие препараты — диазепам, фенфлюрамин и психотропное вещество фентерамин. Все эти лекарства, — а вовсе не БАДы, то есть биологически-активные добавки растительного происхождения, которые и составляют основу и содержание тайских таблеток, — применяются исключительно в психиатрии при лечении депрессий и пограничных состояний психики. Лекарства эти, употребляемые под постоянным наблюдением лечащего врача, в самом деле, уменьшают аппетит, вызывают временное похудение, но способствуют обострению хронических заболеваний.

На приколотой к акту экспертизы бумажной четвертушке, очевидно, рукой врача, знакомого с диагнозом Лоры Страутмане, было написано, что у женщины 30 лет отроду был пивной гипофиз. И регулярный прием таблеток нанес ей непоправимый удар, спровоцировав цирроз печени. Вот так и получается, любила одна прекрасная женщина пиво. Не пьяницей была, а просто любила. С золотистой салакой горячего копчения… И даже не догадывалась, чем ей это увлечение грозит.

Значит, что же, не препарат виноват, а неправильное его применение? Без консультации врача? А, с другой стороны, ведь тайские таблетки не имеют никакого отношения к психотропным лекарственным средствам. И условия их применения гораздо проще. Но тогда почему одно выдается за другое? Причем с использованием подлинной инструкции по применению и указанием реальной фирмы-производителя, которая — так теперь получается, — не имеет никакого отношения к фальсификату. Одно — дороже, другое — дешевле, а начальный эффект одинаков после применения, с той лишь разницей, что к подделке потребитель привыкает быстрее. Ох эти наркоторговцы! Не мытьем, так катаньем достают…

Вот, собственно, и ответ, кто виноват. И если препараты поступают действительно из Калининграда, где пакуются в фирменные флаконы и принимают вид подлинного товара, получается, что и главного Хозяина следует искать тоже именно там. А здесь работают только распространители и их охранники, часть из которых уже взята под стражу. Какая часть — пока неясно, но все эти преступные «деятели» конечно же будут защищать всеми доступными им способами свое «добро», свой уголовный бизнес. Оттого они так и забеспокоились, когда в лице Инги ощутили, почуяли надвигающуюся опасность для себя.

Турецкий сказал Дорфманису, что, по его мнению, в настоящее время распространение психотропных препаратов — это уже епархия не столько милиции, или полиции, как здесь, в Латвии, а Федеральной службы по борьбе с распространением наркотиков… И если затевать военную кампанию против этой системы обмана, то начинать надо, естественно, с головы.

Затем они обратились к протоколам допросов и обыска в комнате Грибоваса. Он проживал в большой коммунальной квартире с двумя соседями — также холостым мужчиной преклонного возраста и пожилой одинокой женщиной. «А что, — подумал Александр Борисович, — компания вполне подходящая для откровенности…» После этого он посмотрел паспорт Андриса, изъятый уже при обыске в его комнате. Полистав, обратил внимание Лазаря, — они смотрели материалы вдвоем, — что в паспорте стояла постоянная виза, разрешающая владельцу въезд в Россию. То есть, другими словами, тот же Калининград был в черте полной доступности, причем без всяких осложнений. Ну а в Европе — само собой, тоже было все в порядке.

— И о чем это говорит, как ты думаешь? — загадочно спросил адвокат.

— А я как раз вчера долго думал, Лазарь, — усмехнулся Турецкий, — именно это и предполагая. Давай прикинем. Вот мы с тобой за последние дни посмотрели на эту публику, что «пашет» не щадя живота своего на бывшего тюремщика. Как ты считаешь, может кто-то из них выполнять весьма, скажу тебе, непростую курьерскую должность по транспортировке лекарств из-за границы?

— Ну, если судить по их внешности, то нет. Но, возможно, у некоторых из них имеются и другие качества? И другие люди?

— Но мы их с тобой не видели. А вот то, что именно Андрис сам развозит средства по покупателям, объясняя при этом правила их применения, — это факт. Инга его видела дважды. Оттого и он ее запомнил. Я знаю почему. Красивая женщина, никакой необходимости худеть не наблюдается… А тут еще какие-то неприятности, она же сказала ему об этом. Поневоле задумаешься. Надо думать, что такой гусь, как этот Скулме, реагирует на подобные факты однозначно. В показаниях Грибоваса, да и у Гуннара — тоже, говорится, что Хозяин, или шеф, как они его кличут, приказал доставить лекарство обратно, вместе с «горяченькой телкой», и чтоб ни один волос с ее головы не упал, понимаешь? А это потому, что Андрис и сам положил на нее глаз и сказал об этом шефу. Но Грибовасу, я думаю, здесь уже «не светило». Для шефа старался. Потому и оружие взял: для устрашения — и только. Стрелять бы он нипочем не стал. Вот и сыграем на этом. Для начала…

— Ты знаешь, Саша, я уверен, это будет очень интересно. Если он поймет, что это его единственный выход. Бывший «мент», как говорится, всегда им остается для уголовников, они их в тюрьме не терпят. Напомни это ему.

Турецкий улыбнулся и кивнул:

— Значит, так и договоримся. Ты побудь за стеклом, а я поговорю один на один. Попробую, чем черт не шутит?.. Но это мы с тобой «провернем» после обеда, а сейчас давай-ка, дружище, махнем к нему домой. Очень хочу взглянуть на жилье собственными глазами и поговорить с соседями. Посмотрим, что у нас наберется против него. И ты мне будешь надежным помощником и переводчиком. Как тебе такая миссия? Не обижает?

— О чем ты говоришь! — Дорфманис, укоризненно глядя на Сашу, привычно развел руками. Как толстый тюлень — ластами…

Турецкий нажал кнопку дверного звонка два раза, что соответствовало вызову господина Грибоваса. Никто, естественно, не откликнулся. Тогда нажал один раз. За обычной дверью, обтянутой коричневым потертым дерматином, послышались медленные шаги, и глубокий, можно сказать, бархатный, голос спросил по-латышски:

— Вы к кому, простите? Если к господину Грибовасу, то его нет дома. Можете сказать, что ему передать.

Лазарь быстро перевел, и Турецкий сказал, что говорить.

— Это из адвокатуры и полиции, господин… простите, не знаю, как вас?

— Меня зовут Станислав Корнис! — со значением произнес сосед Андриса за дверью.

— О! Сам Корнис? Поверить не могу! — с восхищением отреагировал Лазарь.

— Собственной персоной! — торжественно провозгласил тот, открывая дверь. — Вы меня слышали, господин?..

— Дорфманис, к вашим услугам. Рад видеть прекрасного артиста! Господин Корнис, глазам своим не верю!

Лазарь явно наигрывал, как говорят актеры. Но, видимо, имел причину? А у самого Турецкого появилось странное ощущение, так называемого, дежавю. Он определенно либо слышал уже однажды этот голос, либо хорошо знал о нем. Но от кого?

И вспомнил, конечно: Инга же! Она говорила про «бархатный голос» оператора, принимавшего оба раза заказы на лекарства для похудения. Неужели он? Это была бы просто великая удача!

— Я прошу прощения, — вежливо извинился он, — Лазарь Иосифович, мне необходимо срочно позвонить в связи с… вы понимаете. Одну минутку, — и вышел на лестничную площадку, доставая телефонную трубку. — Ингуша, внимательно прислушайся сейчас, — заговорил он тихо, — к голосу, который сейчас услышишь. Вспомни, не знаком ли он тебе? Так, внимание!..

Александр Борисович вернулся в квартиру и, держа перед собой мобильник со встроенным в его корпус фотоаппаратом, сделал вид, что собирается фотографировать дверь напротив и вешалку с какой-то одеждой.

— Господин Дорфманис, представьте меня, пожалуйста, господину Корнису и переведите ему, что мне необходимо задать несколько важных вопросов.

— Можете обойтись без перевода, — поощрительно улыбнулся бывший артист, — я отлично владею русским. А как же? Весь классический репертуар еще недавно… как вы понимаете… Слушаю вас, господин…

— Турецкий… к вашим услугам, — повторил он адвоката. — Нам необходимо знать, что в этой прихожей принадлежит господину Грибовасу? И есть ли у него еще места, где он держит свою одежду или другие, необходимые ему предметы быта?