Страница 57 из 103
— Все равно, даже при этом тебе нужно бросить все и держаться подальше от этого дела. Это несправедливо ни по отношению к тебе, ни по отношению к моему мужу. Мне следовало с самого начала об этом подумать, но я… Словом, прости, что втянула тебя во все это, я не должна была этого делать.
— И как прикажешь это понимать? Ты хочешь, чтобы я бросил расследование? Чтобы просто сложил руки и сидел в стороне, да? Послушай, Карен, мы уже подошли к разгадке совсем близко. На целую милю ближе, чем Тарджент. Ты же не можешь требовать, чтобы я все бросил на полпути. Да еще когда этот тип до сих пор на свободе, а копы не хотят даже слышать о нем.
— Детектив Тарджент наверняка найдет его. Он справится с этим делом, вот увидишь. Собственно говоря, я считаю, что он и должен этим заниматься.
Джо давно уже прислушивался к нашему разговору, привлеченный неожиданным и неприятным поворотом. Я бросил на него отчаянный взгляд, словно умоляя о помощи, совсем упустив из виду то, что он попросту не слышал, что говорила мне Карен.
— Может быть, ты по крайней мере выяснишь, когда Кол Гамильтон…
— Нет, Линкольн. Я не буду этого делать. И не проси. Разве ты не слышал, что я сказала? Этому нужно положить конец. Ты обязан остановиться. И потом, к чему тебе это? Я хорошо знаю Кола — он прекрасный, порядочный человек… такой же, каким был мой покойный муж.
Голос Карен дрогнул и оборвался. Она положила трубку.
Глава 26
В сердцах я швырнул трубку на рычаг и повернулся к Джо.
— Мы только что получили расчет.
— Чья идея? Тарджента?
— Он наверняка придет в дикий восторг. Но вообще-то это была инициатива Карен. Ей не очень пришлось по душе наше предположение, что эта сволочь, ее покойный супруг, чем-то заслужил ненависть того типа, который его прикончил.
— Не могу сказать, что так уж сильно удивлен.
— Но мы не ошиблись, Джо, он и есть тот, кто нам нужен. И мне плевать, что она не хочет даже слышать о том, что ее драгоценный муж сделал какую-то подлость. Разве сейчас это имеет какое-то значение?!
— Она любила его, Линкольн. И неважно, что он уже мертв, она не позволит марать его доброе имя, тем более тебе.
Я вместе со стулом откатился в сторону и покачал головой. Просто не верится! Сначала Карен сама втянула меня в эту историю, умоляла ей помочь и заставила-таки взяться за расследование. Несмотря на то что я сопротивлялся изо всех сил, она убедила меня взвалить на себя труд найти ее пасынка — в результате чего мне сейчас дышат в затылок полицейские из двух штатов сразу, — и в конце концов я все-таки уступил потому, что хотел ей помочь. Решил, что обязан это сделать, что это мой долг. И вот теперь она сама требует, чтобы я бросил это дело. Говорит, что мне не следует ввязываться во все это. Проклятье, можно подумать, я сам этого хотел! А где она была, когда какой-то подонок, назвавшись моим именем, нанял второго такого же подонка с выданной в Индиане лицензией частного детектива? Сидела в своем шикарном доме, дожидаясь, пока я приеду и ей помогу? Бог свидетель, я из кожи вон лез, чтобы ей помочь. И она принимала эту помощь как должное — до той минуты, когда я впервые высказал предположение, что ее покойный супруг был кто угодно, только не святой.
— Жаль, что она не успела увидеть свое сокровище в истинном свете, — проворчал я. — Я-то видел его насквозь, а уж Дорэн… Да, бедняга Дорэн, наверное, смог оценить Алекса Джефферсона во всей его красе. Не означает ли это, что на самом деле Дорэн вовсе не такое чудовище и порождение ада, как нам кажется, — просто он успел увидеть настоящее лицо Джефферсона. А Карен оказалась не способна на это.
— Зато она знала его с той стороны, с которой ни ты, ни Дорэн не могли его знать, — мудро заметил Джо.
— Ну да, со стороны фасада, разумеется, — фыркнул я. — Держу пари, она так и не узнала, каким он был на самом деле.
Джо смерил меня суровым взглядом — уже по тому, как сузились его глаза, было заметно, что он возмущен.
— По-твоему, если человек — подонок, так он подонок во всем и всегда? И ты не допускаешь, что даже в подонке рядом с дурным может быть что-то хорошее?
— При чем тут твои философские выкладки насчет каких-то там разных сторон в его характере, которые один видел, а другой нет? Он ведь отправил невинного человека в тюрьму, не забывай. По-твоему, это всего лишь проявление дурной стороны его натуры, так, что ли? То есть, послушать тебя, покойный Джефферсон был весьма достойный человек — ну, если бы не это маленькое происшествие, да?
— Послушай, не горячись. Мы ведь с тобой еще не знаем всех обстоятельств этого дела. Но мы еще и не закончили, верно?
Я не ответил.
— Кстати, у нас с тобой на сегодня назначена встреча с прокурором, который участвовал в деле Дорэна, — напомнил мне Джо. — Может, хочешь, чтобы я отменил ее? Решил оставить все Тардженту — пусть, мол, сам распутывает это дело?
— Во сколько эта встреча?
— Через полтора часа. Он несколько раз подчеркнул, что сможет выкроить для нас всего несколько минут.
Я встал.
— Тогда нам лучше поторопиться, Джо.
Прокурор округа Эштанбула, Джордж Хилльярд нисколько не походил на прокурора. Скорее его можно было принять за парня, работающего на ферме, где выращивают рождественские елки, который в летние месяцы, оставшись без дела, подрабатывает тем, что своими руками любовно мастерит мебель. Высокий, почти двухметрового роста, с телом, напоминавшим массивный, грубо обтесанный деревянный чурбан, но в котором даже самый придирчивый взгляд не смог бы обнаружить ни капли жира, с густой, окладистой бородой. Само собой разумеется, на нем был костюм, однако пиджак висел на спинке стула у него за спиной, а распущенный узел галстука съехал куда-то за ухо. Мы с Джо чинно уселись рядышком на стульях, таких низеньких, что оттуда мы взирали на Хилльярда снизу вверх, словно на восседавшего на троне монарха. Я невольно скосил глаза туда, где были ножки его стула, гадая, уж не надставил ли он их специально, чтобы добиться подобного эффекта.
— Конечно, я помню дело Дорэна, — заявил Хилльярд, после того как я в нескольких словах объяснил ему, зачем мы приехали. — Я проработал прокурором семь лет, и за это время через мои руки прошло всего лишь пять дел об убийстве. Не так уж много, чтобы забыть, верно?
— Вам уже известно, что Дорэн бежал из тюрьмы? — спросил Джо.
Хилльярд кивнул.
— Да, конечно, я об этом слышал. Естественно, никто специально не сообщал мне об этом, да и с какой стати кому-то это делать? Тем более что все, что мне было известно о мистере Дорэне, за эти годы, мягко говоря, устарело. Именно поэтому я и удивился, когда вы решили, что я смогу вам помочь.
— Могу я узнать, почему вы тогда предложили ему сделку? — поинтересовался я. — Если, как вы только что сказали, за все семь лет, что вы проработали прокурором, через ваши руки прошло всего лишь пять подобных дел, тогда, как мне кажется, было бы логичнее, если бы вы стремились все их довести до суда?
Хилльярд откинулся на спинку стула, и тот жалобно скрипнул под ним, словно готовый в любую минуту рассыпаться на куски под весом массивного тела. Насколько я мог судить с того места, где сидел, это был довольно странный на вид деревянный вращающийся стул, подлокотник его с одной стороны явно выглядел более потертым, чем другой. Интересно, может, я угадал, и Хилльярд действительно на досуге своими руками мастерит мебель? Брови прокурора сдвинулись, однако в ответ на мои слова он просто пожал плечами.
— С какой стати, черт возьми, мне к этому стремиться? — хмыкнул он. — Я предложил ему сделку, поскольку сильно подозревал, что позиции обвинения были довольно шаткие. Скорее всего, приговор был бы опротестован, адвокат подал бы апелляцию, и все такое — если бы мне вообще удалось добиться его осуждения. А сделка могла бы избавить меня от необходимости являться в суд — тем более что еще неизвестно, чем бы там все для меня закончилось, не исключено, что полным разгромом, — проворчал он.