Апокалипсис

  Роняю меч, но держу карту. Миша и Стас на четвереньках ползут в коридор, я следую за ними со скоростью сломанного катафалка. Удар сверху прижимает мою голову к земле. Большой кусок штукатурки ошибочно принял себя за барабанную палочку, а мою каску - за сам инструмент. Еще один кусок падает на плечи Миши, превращая того в черепаху с белым панцирем. Это - п-ц! Громко делюсь своим выводом с народом и встречаю лишь сопящее одобрение.

  Мы втроем кое-как выползаем из комнаты в коридор. До лестницы на первый ярус всего ничего - метров шесть. Пытаюсь встать с четверенек, чтобы пронестись как гепард, опираясь на ноги и руки, но успеваю сделать лишь один прыжок. Стена коридора трескается с громким звуком.

  - Быстрее, быстрее! - я и сам не знаю, кого подгоняю: себя или других.

  Трещина в стенах стремительно увеличивается, переходит на пол и... Федор проваливается. Я успеваю заметить, что он схватился пальцами за край пропасти, но пол продолжает расходиться, словно лед на весенней речке. Пальцы исчезают, никто ничего не может сделать! Из расщелины поднимается белый пар.

  Стас заглядывает вниз и отшатывается.

  - Бл... бл..., - заикается он. У него неважный вид человека, стоящего на активированной мине. Наш программер никогда не умел смотреть в лицо опасности!

  Осторожно подбираюсь к расщелине и сам заглядываю вниз.

  - Бл-дь! Бл-дь! - теперь мне понятны речи Стаса, я даже помогаю их закончить. Эта мина очень большая, мы все на ней стоим. Там, в глубине трещины, что-то краснеет и светится. Готов поставить последний рубль, что знаю, как правильно называется эта красная жидкость. Название начинается на 'м' и заканчивается на 'а'. Но мне милее другое, универсальное - 'Бл-дь!'

  - Прыгай! - кричу Стасу. - Что встал?! Быстро!

  Тот отрывается от стены и сигает через пропасть, неловко подогнув ноги. Сумка, наполненная трофейными бумагами, срывается с его плеча и летит вниз, превращаясь в растопку.

  Прощайте, коварные планы Влада! Я скоро встречусь с вами не в виде букв, а лицом к лицу!

  Я прыгаю тоже. Карта прижата к груди так сильно, словно она - свидетельство о расторжении брака, случайно заключенного в Лос-Анджелесе под давлением обстоятельств и виски.

  Преодолеваю лестницу без проблем, если не считать разрушающихся на глазах ступеней, выскакиваю в коридор первого яруса. Там - та же трещина, только шире. На полу перед ней лежит винтовка. Еще кто-то провалился.

  Впереди меня народ довольно бодро карабкается на поверхность. Я - замыкающий. Несмотря на трясущийся пол, пытаюсь взять разгон. Прыгаю, но одна нога соскальзывает с края пропасти. Красная жидкость внизу приветливо моргает, обещая мне теплую встречу. Карта жутко мешает восстановлению равновесия. Хватаюсь за ручку ближайшей двери. Раздается неприятный треск. Дверь вываливается прямо на меня вместе с частью косяка. Наверное, ей кажется, что она - мое надгробие.

  Эта ошибка лишний раз подтверждает тот факт, что двери не умеют думать. Рывка за ручку достаточно, чтобы вновь обрести равновесие. Падающая дверь лишь слегка задевает спину, я же несусь вперед.

  Передо мной - Миша. Он похож на белого медведя в каске альпийского стрелка. С потолка идет штукатурочный снег. Во время сильных толчков снег превращается в град. Последние метры я прорываюсь сквозь строительный мусор.

  Выползаю наружу словно неуклюжий крот. Кроты слепы, я тоже. Пыль, мусор, штукатурка покрыли шлем толстым слоем грязи. Вот это поход! Всем походам поход. Еще до того, как снимаю каску, интересуюсь потерями. Трое. Двое провалились, еще одного насмерть задавило рухнувшее перекрытие.

  Наконец шлем снят. Помните девятиэтажный дом, который мы обходили, когда двигались к бомбоубежищу от машин? Этот дом нуждается в том, чтобы его запомнили, потому что никакого дома больше нет. Все, баста! Управдом теперь не будет ни о чем переживать, ибо не о чем. Может смело идти в отпуск.

  Наших машин тоже не видно, но двое Хранителей, которые были рядом с джипами, откликаются по рации. Машины завалило и расплющило. Это досадно. Мы изо всех сил укрепляли их таранную мощь, но удар был нанесен сверху.

  Подъезжает синий, белый, желтый и красный транспорт с мигалками. Мне кажется, что здесь некого спасать. Дом не просто сложился как китайская акробатка, он еще и провалился. Я теперь понимаю, что имел в виду шеф. Первый Дом действительно дорожит Претендентками. Единственно, что неясно - зачем было подставлять под удар этих девушек? Мы ведь все равно не отступим, даже если полмира полетит в тартарары. Нужно на досуге поразмыслить над этой логикой.

  Сейчас у меня на примете лишь двое дамочек: Зорро и неизвестная ловкая брюнетка. Решение очевидно - вторая умрет первой, а Зорро, если окажется полезным агентом, можно попробовать склонить к уничтожению ее личной версии гримуара.

  Пока я любуюсь развалинами и тучами дыма с пылью, украшенных проблесковыми маячками, раздается звонок. Это - шеф.

  - Андрей, возвращайся, - командует он. - Пока ничего больше не будет. Проведем совещание.

  Откуда ЖЗ знает, что будет, а что нет? Этот вопрос тоже достоин осмысления. Но не сейчас. Мы выполняем приказ и, перехватив попутные машины, возвращаемся.

  После того, как наш офис приказал долго жить из-за очередного предателя, Хранители разбились на группы. Каждой группе - свой бункер. Туда не допускается никто из посторонних, а где окопался шеф, не знает никто. Все совещания - в режиме телеконференции.

  По пути мы узнаем, что землетрясение получилось не очень большим. Все разрушения видимо из-за трещины. Вскоре мы с Мишей и Стасом врываемся в полуподвальное помещение, замаскированное под склад холодильников, и врубаем связь. Шеф уже на проводе. Он сидит в глубинах монитора, двигает толстыми губами, шевелит могучими бровями и демонстрирует галстук в розовый горошек.

  Я несусь с места в карьер, рискуя жестикуляцией сбросить комп с видеокамерой с хлипкого белого столика.

  - Полагаю, что землетрясение и мой разговор с моролом - не совпадение, - глубокомысленности моего голоса мог бы позавидовать сам Эйнштейн. - Это что - ответ на наш отказ?

  Шеф вежливо кивает головой и улыбается. Он нацепил на себя личину посла супердержавы. Моя глубокомысленность борется с его светскостью!

  - Да, Андрей, - отвечает ЖЗ, подкручивая пальцами левую бровь как мушкетер ус, - мы ведь заключили сделку с Первым Домом.

  - Какую сделку? - осведомляюсь я. - Мы отказались!

  - С Первым Домом всегда так: отказываешься или нет, а сделка заключена.

  Мы с Мишей и Стасом переглядываемся. Ненавижу ребусы! Но еще больше - тех, кто их сочиняет. Этим людям нечего делать. Лучше бы посещали тир, что ли.

  Шеф откашливается. Он так поступает, когда хочет начать издалека.

  - Представь, что ты - сотрудник спецслужб, работаешь в отделе А.

  Мы с Мишей синхронно киваем. Плавали, знаем.

  - Ты расследуешь дело с несколькими подозреваемыми. Но однажды тебя вызывает начальник отдела Б, которому ты не подчиняешься, и говорит: оставь одного из подозреваемых в покое. Как ты поступишь?

  - Если я честный сотрудник, то уделю этому подозреваемому повышенное внимание, - отвечаю без колебаний.

  - Да, - соглашается шеф. - Но после этого разговора начальник отдела Б получает моральное право расправиться с тобой. Он предупредил, ты отказался, все квиты. Так делаются дела.

  - Но он может убрать меня без предупреждения, - возражаю я.

  - Может, но не будет, - улыбается шеф. - Беспредельщик никогда бы не стал начальником отдела спецслужб. Он следует правилам, иначе его не поймут и не поддержат.

  - У Первого Дома есть правила в отношении Хранителей? - хватаюсь я за последнее слово.

  - Конечно, - вздыхает ЖЗ, поправляя галстук так, чтобы самая крупная горошина была посередине. - Первый Дом сузил круг самых важных для нас Претендентов. Дал полезную подсказку. Но потребовал оплату - полную свободу действий. Мы согласились заплатить.