Апокалипсис

  Стас лихо бьет ногой по двери и отскакивает, держась за щиколотку. Его нога сразу же настраивается на миролюбивый лад и начинает убеждать нас, что за дверью - основательная подпорка. Мы ей верим.

  Верзила Федор из Твери - замечательный минер. Я с ним познакомился два дня назад. Он сумеет уговорить любой замок, перед которым пасует супермедвежатник. Федор залепляет хищный глаз замка аппетитной пластиной, мгновение - и взрыв. Дверь трескается пополам, словно сверху на нее опустился гигантский топор.

  Миша помогает двери раздвоиться. Мы заглядываем, чтобы увидеть подпорку и, конечно, видим... это массивный коричневый стол. Думаю, что до нашего вторжения коллекционер антиквариата дал бы за этот стол немалые деньги, но сейчас достойный предмет мебели приходит в негодность на глазах. Миша трудится в поте лица, доламывая раритет, и вскоре мы вваливаемся в комнату.

  Меня посещает чувство дежа вю. Словно я снова нахожусь в каком-то министерстве, куда пришел, чтобы выяснить у руководства, на самом ли деле чудесным образом пропали вагоны с государственным товаром или этих вагонов никогда не было.

  Так вот, в комнате царит такая же рабочая атмосфера, как и в министерстве. Стоят темные лакированные столы, жесткие стулья для посетителей и удобные кресла для персонала. На стене висит большая карта Москвы и прямо на ее фоне чернеет лысоватая шевелюра сурового старикана в пиджаке и с самой квадратной головой из всех квадратных голов, которые я видел, включая кукол и игрушечных роботов. Мне кажется, что эта комната - один из штабов Влада, а старикан... кто такой старикан, никак не могу понять. У него мерцающая инфракрасная аура, а движения, да и поза, насквозь фальшивы.

  - Присаживайтесь, - голос у чудака, одетого в черный пиджак, как у трубача, когда тот, напившись, пытается кричать в раструб тромбона.

  Я подаю знак нашим - спокойствие! То, что кто-то восседает за столом, еще не повод в него стрелять (хотя некоторые пенсионеры, вечные ходоки в собес, со мной поспорят).

  - Ты кто такой? - да-да, я знаю, что невежлив со стариками, сидящими на вторых ярусах заброшенных бомбоубежищ.

  - У меня к вам деловое предложение, - вместо ответа говорит незнакомец, трогая свой нос-картошку неловким движением. - Это касается Первого Дома. Вы знаете о ритуале, который может помочь туда проникнуть?

  Старик явно торопится выложить козыри, опасаясь, что мы устроим здесь небольшой погром. И он прав. Козыри очень веские. Об этом ритуале я уже думаю третий день. Манускрипт утверждает, что он выполним, а здравый смысл - что нет.

  - Ты кто такой? - повторяю вопрос.

  - Меня зовут Альв, - следует краткий, вежливый и ничего не значащий ответ.

  Старик выглядит как Черчилль, попавший под каток, но именно это отдаленное сходство наводит меня на мысль, что здесь готовы к переговорам.

  - Миша, Стас, останьтесь. Остальные - держите коридор, - мой приказ ясен и ему все подчиняются, хотя знают, что Манускрипт предписывает нечто другое.

  Наш 'учебник' при встрече с моролом (то, что старик - морол, устанавливаю методом исключения - тут больше никого не осталось) советует немедленно убить тварь, в разговоры не вступать и памятные фото не делать. Но начало разговора поймало меня, как паутина шмеля.

  - Ты работаешь на Влада? - спрашиваю у старикана.

  - На Первый Дом, - уточняет тот, двигая носом вверх и вниз. - Сотрудничество с Владом - лишь небольшая веха в нашей истории.

  Вы оценили пафос? Старикан вещает с верой в собственную значимость. Но у меня нет уважения к авторитетам. Я даже не умиляюсь, когда хожу в музеи - там выставлена ветошь, которой место на помойке. Мое желание - заполнить музеи красивыми и полезными вещами: соковыжималками, тостерами, пулеметами и надувными матрасами. Я бы оставил только древнеегипетские мумии, в назидание, чтобы показать, что случается с теми, кто думает, что он круче всех и достоин вечности.

  - Мне предлагается сделка? - когда надо, догадливость бежит впереди меня.

  - Да, - подтверждает старикан, его нос замер, но теперь начал шевелиться широкий лоб. - Первый Дом обязуется не чинить препятствий для проникновения в него, не разрушать устоявшийся порядок раньше времени, а вы - оставить в покое всех демонов-принцепсов женского пола хотя бы на несколько дней.

  Миша смотрит на меня и приподнимает правую бровь. Я не вижу его бровей под каской, но точно знаю, что правая сейчас устремилась вверх, как шпиль католического собора.

  По поводу всяких дел с Первым Домом манускрипт выражается яснее ясного - застрелитесь. Я взвешиваю на руке меч. У Миши остались неиспользованные Знаки, он ждет приказа. Мой рот открывается и... вместо того, чтобы выплюнуть одно-единственное резкое слово, я разряжаюсь целой речью:

  - Что значит не разрушать устоявшийся порядок?

  Старик задыхается. Квадратная физиономия синеет, глаза выпучиваются. Сначала мне кажется, что у него астма или инфаркт, и он вот-вот отбросит коньки, но потом выясняется, что я не прав. Старикан просто смеется.

  - Согласитесь, трудно ловить демонов-принцепсов, когда земли под ногами нет, - этот юморист говорит сквозь булькающие хрипы. - Хранители летают плохо. Но Первый Дом сохранит все, как есть, пока вы выполняете свою часть договора.

  Это - самое прямое, дурацкое и глубокомысленное предложение из всех, которые я получал. Из него следуют столько выводов, что просто теряюсь. Я не знаю, что делать - прикончить морола или продолжать слушать. Этого не знают и Миша со Стасом, судя по тому, что их лица посетила редкая гостья - задумчивость.

   И что делает нормальный человек, когда сталкивается с неразрешимым рабочим вопросом? Как вы думаете? Пишет заявление об отставке? Грабит собственную бухгалтерию? Идет бить морду начальнику отдела кадров? Нет, не угадали. Он просто-напросто звонит шефу.

  Так поступаю и я. Достаю сотовый, нажимаю кнопку, докладываю ситуацию и слышу трескучий вопль:

  - Андрей, ты меня разочаровываешь! Все силы - на Претенденток!

  - А если это обманка? - спрашиваю я. - Если Первый Дом на самом деле хочет, чтобы мы увлеклись дамочками и оставили в покое мужиков?

  ЖЗ отвечает даже без паузы:

  - Это возможно, но есть только один способ проверить - отказаться!

  Логика шефа мне пока непонятна, но я верю ему на слово.

  - Прикончить! - вот он, долгожданный приказ!

  Миша поднимает руку, Стас вскидывает винтовку, я заношу меч, но кирпичеобразная голова старика мгновенно исчезает под столом. Удар моей ходули отбрасывает рухлядь в сторону, но я только вижу, как нога в черном лакированном ботинке втягивается в нижнюю часть стены. У стервецов здесь функционирующая дверь!

  Я бы пришел в неистовство, если бы не был так занят. Быстро просматриваю лежащие на столах бумаги. Белые и желтые листы валяются тут и там, некоторые аккуратно сложены в папки.

  - Бумаги забрать! - командую. - Берите все!

  Сам еще раз окидываю взглядом помещение. Карта! Я не причисляю себя к географам, они слишком приземлены, но эта карта завоевывает мое внимание. На ней - пометки. Быстро срываю плотную бумагу со стены, сворачиваю в рулон, собираюсь отдать еще пару нужных и полезных команд, включая приказ взорвать тут все к чертовой матери, но чувствую, что ноги меня не держат.

  Сходные ощущения испытывают и Миша со Стасом - они почти падают, хватаются за столы, всем своим видом показывают желание остаться в вертикальном положении, свойственном homo sapience, но сейчас больше напоминают цепких человекообразных обезьян. Пол и стены дрожат, мелкие куски потолка быстро покрывают все белой пылью... кажется, что какой-то гигант схватил наше бомбоубежище и трясет его, как погремушку.

  - На выход! Все на выход! - я делаю одновременно два дела: ору и пытаюсь встать на ноги. Это нелегко, когда пол танцует под тобой, словно палуба под пьяным матросом во время шторма.