Страница 204 из 208
Саске сел на футоне и, прочистив горло, сказал:
— Я собираюсь уйти из Конохи. Потому что у меня есть мечта, и для её исполнения мне придётся много путешествовать.
— Мечта? — подал голос Итачи, откладывая книгу. Саске долгим взглядом посмотрел на брата.
— Да, — кивнул он.
— А с кем ты разговаривал вчера? — осторожно спросил я.
— Просто… — замялся Саске. — Одна часть меня хотела отложить мечту на потом, но другая требовала выполнить её прямо сейчас. И только вчера мы пришли к соглашению, — неуклюже начал выворачиваться он.
— Да что за мечта-то такая?! — воскликнул я, чувствуя, что меня хотят крупно на... обмануть.
— А вот о ней я тебе могу рассказать, только когда исполню её, — со своим обычным пафосом изрёк Саске, вставая и одеваясь.
— Неужели тебе обязательно надо уходить? — спросил я.
— Да, — отвёл глаза Саске, делая вид, что занят своим отражением. Вот только я видел его лицо в зеркале.
— Но почему?! Ты должен остаться тут! Ты столько сделал… для Конохи… — я ощутил жуткое дежавю, словно эти слова когда-то в прошлой жизни говорил мне он.
Какая ирония.
Саске тихо хмыкнул и, обернувшись, спросил:
— Наруто, если бы я попросил тебя никогда не становиться Хокаге просто потому, что не хочу этого, что бы ты мне ответил?
«Да зачем мне этот титул Хокаге?!» — хотелось крикнуть мне. Тоже мне мечта! Не такая у меня мечта! Глава селения… нужна мне эта шляпа… Неожиданно перед глазами появился Старейшина Жаб с последним предсказанием про равноценный обмен, благодаря которому исполнится моя мечта. Равноценный обмен. Мою жизнь на жизнь Саске…
— Поэтому не проси меня остаться, я, правда, не могу, — не дождавшись моего ответа на свой вопрос, заключил Саске. — Прости, Наруто, ещё многое надо сделать перед… уходом.
Саске ушёл, тихо закрыв за собой дверь. Итачи тоже вышел из комнаты, я остался наедине со своей исполнившейся мечтой.
Примечание к части * Керамика Раку — тип японской керамики, традиционно используемой в японской чайной церемонии, в первую очередь, это чаши для чая. Для керамики Раку характерна ручная формовка глины вместо использования гончарного круга, — в результате этого каждый предмет оказывается уникальным. Низкие температуры обжига дают довольно пористую поверхность, посуду достают из печи раскалённой и либо кладут в воду либо позволяют остыть на воздухе. В качестве покрытия используется свинцовая глазурь.
** Белая бабочка символизирует в Японии души умерших.
Часть 4. Глава 21. Последние чудеса.
— Я должен уйти, понимаешь, должен! Я не могу остаться, хотя очень хочу этого. Пожалуйста, не мучь меня больше! — с глубоким отчаянием в голосе сказал Саске.
Каждое его слово оставляло широкую рану в моём сердце. Всё из-за меня, мой друг должен покинуть этот мир из-за меня. Чтобы я… и остальные могли жить…
— Я иду с тобой, — наконец пришло в голову простое решение. — Мы вместе исполним… твою мечту, Саске.
— Но как же твоя мечта стать Хокаге? — возразил Саске и отвёл взгляд. Ну, ясно же, что он не в путешествие по всему свету собрался. Кого он обманывает?!
— Подождёт… Ты сам говорил, что чтобы стать Хокаге, надо женатым быть, а до восемнадцати всё равно свадьбу не сыграть. Исполним твою мечту и вернёмся в Коноху. Вместе.
— Прости. Не получится. Если я исполню свою мечту, то стану таким сильным, что у тебя от зависти все волосы колечками скрутятся. Поэтому не расслабляйся, а то следующей Хокаге станет Сакура, — задумчиво поскрёб стол на кухне Саске.
Он вернулся только к ужину, Итачи тоже куда-то ушёл, и я попытался снова его отговорить от «ухода из Конохи».
— Сакура? — обдумывая его слова, повторил я.
Саске обрадовался поводу отвести разговор от его ухода и начал перечислять все достоинства нашей сокомандницы для титула Хокаге. Я почти не слушал. Вспомнился тот разговор, когда мы были ещё детьми, и вопрос: были ли? То желание Саске обрести божественную силу риннегана и стать «очень крутым». И вот у нас обоих в глазах риннеган, и мы очень сильны. Самые сильные шиноби в мире, почти боги… куда уж круче? Если только…
Я потерял ниточку мысли, когда Саске потряс меня за плечо.
— Слушай, у меня к тебе небольшая просьба есть, — глядя в глаза, сказал мой друг. — Когда станешь Хокаге, не мог бы ты поставить мне памятник? Что-нибудь этакое пафосное и героическое? Ну, типа я попираю ногой поверженного Десятихвостого… Но чтобы лицо у меня было обязательно красивое! Это основное условие.
— Э-э-э… — мой мир рушится, а он думает о своём лице, вот жук. Чёртов жук Учиха! — Ну ладно, — выдавил я, справившись с желанием придушить этого улыбающегося засранца. — Если тебе так хочется… — я начал мысленно прикидывать запросы Саске и, криво улыбнувшись в ответ, спросил: — А… чего сам не сделаешь?
Где взять столь же гениального скульптора? Представляю… теоретически… если сделать такой памятник, Саске вернётся и будет его переделывать… Я посмотрел на его лицо, которое приобрело странно-мечтательное выражение. Маньячно-мечтательное, если быть точнее.
— Самому себе памятники ставить не интересно, — пояснил он.
— Саске! — в кухню ворвался Итачи, который словно боялся, что он уйдёт, не попрощавшись.
Глаза старшего Учиха, всегда старающегося быть холодным и отстранённым, извергали столько эмоций и душевных переживаний, что становилось не по себе. Он подошёл и порывисто обнял брата.
— Тебе действительно надо уходить? — тихо спросил Итачи.