Рантье

- Как удачно! Спасибо.

- Настя, а у вас деньги для прогулок по Москве есть?

- Есть, я давно копила.

- Так вы первый раз в Москве?!

- Да, - смутилась Анастасия, - так уж вышло.

- Настя, а на море вы бывали?

- На море? А зачем? У нас летом в Иртыше классно, а если на машине, то через 200 - 300 километров в любую сторону озёра, огромные как море! И купание, и рыбалка.

Анастасия заметила, как сочувственно покачал головой Буряков.

- И напрасно вы меня жалеете! - с вызовом сказала она. - Захочу, и съезжу!

- Да, да, конечно, извините меня, Настя, наверное, я не должен был расспрашивать вас.

- Ничего страшного, - сердито тряхнула она своей косой.

- Настя, хотите, я вам Москву сам покажу? Сделаем, так сказать, обзорную экскурсию?

- Вы?! Да что вы, Лев Михайлович, не хватало вам ещё на меня время тратить! Я сама справлюсь, не маленькая.

- Я не сомневаюсь, - улыбнулся Буряков, - но одну вас не отпущу. Вы ни о чём не думаете, я сам с удовольствием вашими глазами на Москву посмотрю.

- Ну, хорошо, если вам тоже интересно, то поехали.

- Отлично! Выезд в восемь утра, не опаздывать!

Буряков вполне логично предложил начать обзор с центра. Анастасия безмолвно кивнула, пожирая глазами мелькающие за окнами машины улицы. Лев Михайлович с улыбкой наблюдал за ней, размышляя о том, что среди москвичей такой непосредственности уже не осталось. Или он общается не с теми москвичами?

- Настя, смотрите, слева, памятник Юрию Долгорукому.

- Да?! Красивый! - Анастасия завертела головой. - Тогда напротив московская мэрия?

- Точнее, правительство Москвы и куча всяких контор.

- Ой, а там впереди Кремль?

- Точно! Сейчас мы поставим машину на парковку и начнём пешую прогулку.

В конце Тверской улицы Буряков резко свернул вправо, нырнув в крутой извилистый спуск. Машина громко заскрипела шинами по гладкому бетону, Настя заахала, что стены слишком узкие и смешно закрывала глаза ладошками, Лев Михайлович улыбался. Припарковав автомобиль, они поднялись на лифте, сияющем зеркалами и полированными панелями красного дерева, и вышли в шикарный мраморно-монументальный холл. Он своей роскошью ввёл Анастасию в ступор, так что Бурякову пришлось взять её за руку, чтобы провести от лифта до выхода на улицу. Женские пальцы доверчиво утонули в его ладони, безжалостно растапливая его возвращающееся умиротворение. Буряков так явственно почувствовал это, что пройдя через вращающиеся двери на улицу, поспешно отпустил Настину руку и едва сдержал позыв вытереть свою ладонь платком, настолько нестерпимым казался жар от уже ушедших прикосновений. Анастасия ничего не заметила, она с интересом рассматривала молодого человека в зелёном пальто с позументами у дверей.

- Лев Михайлович, почему швейцар такой молодой? - шёпотом спросила она.

- Что, седых бакенбардов не хватает? - улыбнулся Буряков, он уже пришёл в себя и теперь с недоумением припоминал свои странные ощущения.

Манежную площадь они обошли, постоянно проталкиваясь через потоки праздных людей, постояли у засыпанных снегом фонтанов, полюбовались разноцветьем огней, но когда вышли за её пределы, оба облегчённо выдохнули. Дальше началась Красная площадь, Собор Василия Блаженного, Мавзолей. Настя так простодушно наслаждалась тем, что видела, что не любоваться ею было невозможно. Её синие глаза, и без того огромные, становились ещё больше и Лев Михайлович с ужасом думал о том, что тонет в них и всячески сопротивлялся этому. Мысленно он начинал вспоминать, сколько ещё оставалось дней до возвращения Варвары и Серафима, намечать день посещения нотариуса. Становилось легче, но ненадолго. К тому же, когда они по его предложению, направились через Александровский сад к Троицкой башне, Настя взяла Бурякова под руку и тесно прижавшись к нему, увлечённо защебетала что-то о невероятной мощи и красоте Кремля, о том, что он ещё краше, чем она представляла. Буряков был вынужден сдаться перед обаянием Анастасии и, послушно следовать рядом.

- Лев Михайлович! - Настя тряхнула Бурякова за руку.

- Что? - тот виновато улыбнулся.

- Лев Михайлович, вы о чём-то задумались?

- Не знаю, - пожал он плечами, - просто на Москву вашими глазами, Анастасия, смотрю.

- Ой, как красиво вы сейчас меня назвали!

- Разве вас не так зовут?

- Так, да не так, - засмеялась она. - В школе дети и родители меня зовут Анастасия Сергеевна, коллеги - Настя, а директриса - просто Сергеева.

- Не уважает? - оскорбился за Настю Буряков.

- Нет, она тётка хорошая, просто грубая, со всеми так разговаривает. Зато, какая она химичка! Она и меня учила, только тогда завучем была.

- Удивительно, как ваша жизнь складывается, - покачал головой Буряков.

- Почему удивительно?

- Вы ведь и родились в Омске?

- Да, - гордо подтвердила Настя. - У меня и родители из Омской области.

- Учились в омской школе, закончили омский пединститут...

- Педуниверситет, - поправила Анастасия.

- Вот именно, - согласился Буряков, - и затем пришли работать в ту же школу, в которой учились!

- Да, но что в этом удивительного?

- Сейчас объясню, только ещё один вопрос: вы живёте в том же доме, где родились?

- Нет, через два года после окончания университета наш дом снесли и дали нам квартиру, а на месте нашего посёлка построили "Долину нищих".

- Что построили? - переспросил Буряков.

- Долину нищих, - усмехнулась Настя, - тех нищих, у которых дома похожи, извините, Лев Михайлович, на ваш.

- Неужели все с бассейнами?

- Вряд ли, - смешно нахмурила бровки Настя, - думаю не все.

Они засмеялись.

- Ладно, не будем развивать классовый раздор, хорошо?

- Хорошо, - весело кивнула Настя.

Буряков вдруг подумал, что любой москвич в подобных обстоятельствах о бассейнах не говорил бы, а уж если бы заговорил, то со злостью. "Как же отличается провинция от социально-развращённой московской публики!" - подумал он. Они пошли дальше, беззаботно болтая о пустяках, потом купили билеты и вошли внутрь Кремля. Они долго бродили там, Анастасия перебегала от одного исторического экспоната к другому и всё просила её фотографировать. Она была счастлива и с восторгом мечтала, как будет показывать ученикам фотографии и рассказывать им о посещении столицы. Перекусив в кафе, они потом поплутали по переулкам и вернулись к автостоянке. Когда двинулись в обратный путь, на улице уже стемнело, уставшая молодая женщина задремала и чему-то улыбалась во сне. Буряков поглядывал на её красивое лицо и сожалел, что не догадался спросить, про её семейную жизнь. И сразу после этих мыслей яростно осуждал своё любопытство, говорил себе, что ни к чему ему знать замужем она или нет, что на старости лет ему только не хватало вновь подпасть под женские чары. Но в глубине души он осознавал, что Анастасия не пользуется чарами и именно она та самая.... "Стоп!" - безуспешно тормозил Буряков себя и начинал злиться, потом неизбежно скользил взглядом по лицу Насти, и в голове начиналось всё сначала. Он, например, представил, что везёт свою супругу домой со спектакля.... "Стоп!" - вновь мысленно приказывал себе Лев Михайлович.

- Кстати, - подумал он, - надо будет сводить её в театр, да и по Москве ещё побродить.

На душе потеплело, жизнь приобрела приятный ориентир.

В понедельник за завтраком он пробовал шутить с Анастасией, но та вновь стала чопорно-холодной. На удивлённый вопрос Бурякова, почему она такая серьёзная, она коротко ответила: "Я на работе". Сначала Лев Михайлович хотел обидеться, но поглощая овсяную кашу, решил, что Настя ведёт себя правильно. Он мысленно прикидывал, куда они вместе могут поехать и вдруг внутренне похолодел: "Что если Настя откажется от поездок в Москву среди недели?! - подумалось ему. - Вот это будет сюрприз! Надо что-то придумать".