Рантье

Детские работы представляла дородная женщина с пучком на голове, сразу видно, учительница. После этого из боковой двери выходил автор - раскрасневшийся взволнованный ребёнок и коротко что-то рассказывал. Это было так трогательно, что у Льва Михайловича сердце защемило. Потом объявлялся аукцион. Буряков подключился к торгам за небольшой рисунок голубя в рамке, сразив сразу же троекратной ценой, на него оглянулись некоторые присутствующие, но никакой неприязни или недоумения не проявили. Скоро Лев Михайлович освоился и уже не умолкал. Он выкупил восемь оставшихся к его приходу картин, три фигурки из пластилина и ещё несчетное количество всяких поделок из шишек, орехов и бумаги. К концу аукциона он стал неоспоримым победителем.

Мероприятие объявили закрытым. Буряков смотрел, как все уходят в соседнее помещение и не знал, что ему делать с кучей детских поделок. Его мучения прервала женщина с пучком, которая вела аукцион.

- Спасибо вам... - она сделала красноречивую паузу.

- Лев Михайлович, - поторопился Буряков представиться и неожиданно покраснел. Женщина мило ему улыбнулась.

- Лев Михайлович, спасибо вам, вы идите вместе со всеми в столовую на трапезу, а ваши приобретения мы упакуем, вы потом заберёте.

В столовой за длинными столами с одной стороны расположились дети, с другой взрослые, и пили чай с булочками и конфетами. Батюшка сидел во главе стола и что-то говорил своей соседке - молодой статной женщине. Буряков с любопытством осматривался. Он словно попал в другое измерение и теперь с удивлением впитывал в себя новые впечатления грусти и нежности к этим обездоленным маленьким человечкам. "Как же я этого не знал прежде?!" - спрашивал себя Лев Михайлович, и не мог ответить.

Женщина справа на него внимания не обращала, сосредоточенно прихлёбывая чай вприкуску. Слева от него сидела сухонькая аккуратная старушка и безотрывно разглядывала его. Буряков несколько раз натыкался на её добрые глаза, погружённые в сеточку морщин, и чувствовал себя очень неловко. Наконец, не выдержал.

- Простите, - шепнул он ей, - вы так пристально на меня смотрите, я делаю что-то не так?

Старушка улыбнулась и покачала головой.

- Это вы извините. Уж вы так на моего сынка похожи, особенно в профиль, что не могу глаз отвести. Вот смотрю на вас и думаю, мой Петенька, если бы в Афганистане не погиб, такой же красивый, как вы был бы.

Буряков растерянно молчал, ему было жалко эту, видимо одинокую женщину, но что он мог сделать?

- Не беспокойтесь, - она дотронулась до его руки сухой горячей ладошкой в крупных венах, - я больше не буду смотреть.

- Простите, я не знал.

- Ничего, ничего, - успокоила она его, - это было очень давно, и так Господу было угодно.

Она хотела ещё что-то сказать, но в это время из-за стола поднялась соседка батюшки и громко обратилась к присутствующим.

- Прошу внимания!

И дети, и взрослые примолкли.

- Друзья, детки нашего приюта очень благодарны вам за помощь и участие. Спасибо всем! - Женщина поклонилась, все захлопали, она улыбнулась и подняла руку. - А теперь дети представят вам маленький концерт.

Буряков вглядывался в эту женщину и никак не мог понять, чем она отличается от остальных и не сразу понял, что на её лице нет ни грамма косметики. Он повернулся к старушке.

- Простите, это кто?

- Это Елена Ивановна, матушка.

- Матушка? - недоумённо посмотрел на неё Буряков.

- Жена отца Сергия! Она этот приют пестует, а ведь у неё и своих пятеро! - Старушка вдруг приподнялась на стуле. - Вон, детки уже идут!

Она не сводила глаз с детей, Буряков явно перестал её интересовать, что его вполне устроило. В это время батюшка встал и тихо пошёл к двери, поманив за собой Бурякова. "Продолжайте, я скоро вернусь", - сказал священник всем и лучезарно улыбнулся. Он завёл Бурякова в небольшой кабинет и указал на стул.

- Спасибо, Лев Михайлович, за сострадание к детишкам.

- Батюшка! - Буряков вскочил. - Я ведь от чистого сердца, я и не знал, что....

- Садись, Лев, я видел, - прервал его отец Сергий, - у меня есть десять - пятнадцать минут, я готов тебя выслушать.

Буряков сел и сбивчиво рассказал о своих событиях, священник слушал и брови его то и дело приподнимались от удивления.

- Да уж, - покачал он головой, - никогда не угадаешь, как Господь управит. Так что же ты, Лев, хочешь от меня на этот раз, разве ты не получил того, в чём нуждался?

- Вы о визитах и звонках моих дочерей?

- И об этом тоже.

- Но они все хотят только одного - завещания.

- Ну, и дай им его, пусть успокоятся.

- Я боюсь, что после этого они вовсе забудут меня.

- Положись на Господа, - утешил его батюшка. - Если забудут, то это их грех, а ты не ропщи. - Отец Сергий прикрыл глаза и неслышно помолился. - Ты на Бога надейся, он о тебе ещё позаботится. - Он встал и перекрестил Бурякова, тот вскочил и в порыве вдруг поцеловал руку священника. Тот вновь его перекрестил. - Всё будет хорошо, ты молись, в храм приходи. Ну, пошли, пора вернуться.

Обратно Буряков ехал в ощущении света, к которому прикоснулся, на душе было покойно и благостно, он решил, что обязательно съездит к отцу Сергию на службу и от этого решения на душе ещё более просветлело. Домой он приехал к ужину. На сердитый взгляд Варвары ответил так кротко, что та чуть тарелку не уронила.

- Лев Михайлович, с вами всё хорошо? - вкрадчиво поинтересовалась она.

- Всё хорошо, - с улыбкой кивнул тот.

Бурякову казалось, что он любит весь мир, всех людей добрых и даже... в голове мелькнул жуткий образ чокнутого профессора, потом безупречный лик Ерёминой, настроение сразу ухудшилось, он с мрачным видом стал терзать ножом кусок мяса.

После ужина Буряков хотел уйти, но Варвара попросила подождать.

- Лев Михайлович, мы с Фимой так решили, что нельзя вас на три недели одного оставлять.

- В каком смысле? - насторожился Буряков.

- В смысле мы себе временную замену нашли.

- Замену?! - Буряков с изумлением уставился на Варвару и опустился обратно на стул.

- Да вы не волнуйтесь, это не чужой человек, это племянница Серафима, Настя. - Варвара, видя недоумение хозяина, торопилась высказаться. Она давно Москву хотела посмотреть, вот мы и вызвали её из Омска. Она учительницей работает.

- И как же это она приедет, если работает?

- Она уже отпуск за свой счет взяла. Вы не волнуйтесь, Лев Михайлович, она всё умеет, и приготовить, и постирать.

- Спасибо за заботу, Варвара, - улыбнулся Буряков, у него вновь потеплело на душе, - но я бы не умер за три недели.

- Так вы против? - испугалась Варвара.

- Не знаю, - пожал плечами Буряков. - Впрочем, если вы с Серафимом за неё ручаетесь, то пусть приезжает, всё лучше, чем чай и яичница.

- Так она завтра и будет, - просияла Варвара, - Серафим за ней утречком на вокзал поедет.

- Хорошо, - Буряков встал. - Пойду я, Варвара, трудный у меня сегодня день был. - Он наткнулся на её озабоченный взгляд и добавил. - Трудный, но хороший. До завтра.

Утром Буряков проснулся таким разбитым, будто мешки накануне грузил. Он подивился этому своему состоянию, мысленно посетовал на старость и поплёлся в ванную. Мелькнула идея сделать зарядку, но его от неё передёрнуло, организм явно бастовал, не желая объяснять причин.

На кухне его ждал сюрприз, о котором он уже забыл: рядом с Варварой хлопотала стройная, как подросток, женщина лет тридцати, с румянцем на белой коже, огромными глазами с тёмно-синими зрачками и длинной светло-русой косой, в которую была вплетена голубая ленточка. Заметив Бурякова, незнакомка, присев в лёгком реверансе, широко и белозубо улыбнулась.

- Здравствуйте, - сказала она звонким и милым голосом.

Оглянулась от плиты Варвара.

- Лев Михайлович, доброе утро! Вот, знакомьтесь, Настя, племянница Серафима, она нам как дочка.