Страница 9 из 17
Пошла ко всем, о чём говорят – не понимаю. Староста раздаёт на память фотографии иконы отца Алексиея. Прошу Надежду Янчук довести меня до машины – едем на святой колодец. Когда облилась холодной водой, голове стало легче, усталость немного отошла. А по дороге домой почувствовала, что исцелилась полностью. Все радостные, поют молитвы и я с ними.
Дома дети спрашивают, как моё самочувствие. Я отвечаю: «Прекрасное!» Тогда они просят меня показать рот. Я открываю. Ни разреза, ни резинки нет – все удивлены. К стоматологу больше не ходила».
За две недели до знаменательного события в Бортсурманы приехал игумен Дамаскин (Орловский), член Синодальной комиссии по канонизации, составитель книги «Подвижники веры и благочестия». В первом томе этой книги впервые появилось житие отца Алексия Бортсурманского. Игумен Дамаскин сказал, что на предстоящем юбилейном соборе будут прославлять в чине всероссийских святых нашего отца Алексия и что к этому событию можно приложить обретение мощей. Для этого необходимо испросить благословение у правящего архиерея на исследование захоронения. Не откладывая в долгий ящик, я в ближайший понедельник поехал с заготовленным прошением на приём к митрополиту Николаю (Кутепову). Прошение моё владыка быстро подписал, и я сразу же по телефону сообщил об этом игумену Дамаскину, который назначил время приезда комиссии на 16 августа 2000 года.
Прибыв с группой помощников в назначенное время вечером, отец Дамаскин обговорил со всеми план действий на следующий день. Утром 17 августа я (настоятель храма), игумен Дамаскин, отец Максим (секретарь Синодальной комиссии по канонизации) со своими помощниками (12 человек), ещё один священник из села Спасского, прихожане, отслужили молебен перед началом всякого дела и панихиду, со страхом приступили к заветной могилке. Всё происходящее фиксировала на кинокамеру приехавшая с игуменом Дамаскиным Медведева Галина Павловна, впоследствии снявшая документальный фильм «Святой праведный Алексий Бортсурманский». Могила отца Алексия находилась за главным алтарём Бортсурманского храма. Могила всегда была ухожена. Даже когда были особо сильные гонения на веру, и могилу богоборческие власти буквально сравнивали с землёй, на следующий же день могильный холмик снова возвышался на своём месте. Захоронение даже пытались разорить, останки перезахоронить и скрыть от верующих, но поговаривали, что вроде непосредственные исполнители таких указов вовремя одумывались и, обманывая своё начальство, имитировали результаты своей работы. В связи с этим было сомнение, находятся ли святые мощи на своём месте, поэтому прошение правящему архиерею подавалось именно на исследование захоронения.
День был пасмурным, временами накрапывал дождик. С самого начала работы игумен Дамаскин начал читать Святое Евангелие, и читалось оно посменно до самого завершения работы для того, чтобы Господь сглаживал возникающие искушения – а их, по уверению игумена Дамаскина, не раз обретавшего мощи, будет много.
И действительно скоро стали подходить сельчане, которые в храм не ходили, а потому не были подготовлены к обретению, и возмущаться, что, мол, столько лет отец Алексий пролежал в земле, и не надо бы его беспокоить. Другие стали говорить, что отца Алексия хотят у них забрать и увезти в Москву, а их оставить сиротами. Страсти накалялись.
Одна женщина, не разобравшись в слухах, позвонила в районный центр, в Пильну, в милицию, сообщив, что в Бортсурманы понаехали «чёерные бородатые люди с золотыми цепями на иномарках с чужими номерами и раскапывают могилы около церкви». Срочно была собрана вооруженная спецгруппа из сотрудников ГИБДД и уголовного розыска.
В это время наши ребята вынули грунт на полтора метра. Милиционеры, приехав на место, пытались остановить работу, показывая бумагу из областного центра о том, что без ведома областных властей производить раскопки на курганах нельзя. Стали оформлять протокол, записывать номера машин, паспортные данные приехавших. Но игумен Дамаскин и приехавшие с ним (люди юридически подкованные), где в мягкой, где в жёсткой форме (начали записывать номера значков сотрудников ГИБДД) всё же сумели убедить милиционеров, сказав, что во время проведения Юбилейного Собора Русской Православной Церкви в честь 2000-летия Христианства будет происходить прославление в лике святых святого праведного Алексия Бортсурманского, поэтому запретить исследование его захоронения внутри церковной ограды, разрешённое правящим архиереем, они, сотрудники районной милиции, не имеют права. Евангелие продолжали читать. Милиционеры с нами согласились и, оставив несколько человек для поддержания порядка при проведении работ, взяв благословение, отъехали.
Раскопки продолжались. Некоторые старожилы начали настойчиво утверждать, что мощей здесь нет, и что их замуровали в стену храма, чтобы они не подверглись осквернению.
Но вот показался склеп. Напряжение неимоверно усилилось. В районе главы кладка была нарушена, чем подтверждались опасения изъятия мощей. Внутрь склепа сразу не стали спускаться, а очистили его снаружи полностью. В других местах кладка была неповреждённая. В это время из города Лысково (100 км от Бортсурман) пришёл крестный ход – дети Воскресной школы вместе со священником и дьяконом. При них и началось самое интересное.
Разобрав кладку склепа, среди останков дубового гроба обнаружили мощи священника в зелёном облачении, в чёрной рясе, с останками напрестольного креста и Евангелия в районе груди. Глава была немного повёрнута набок, но не тронута теми, кто во времена гонений разобрал кладку склепа в районе главы. Под главой лежали остатки соломенной подушки, в районе груди – два креста: один маленький кипарисовый нательный, другой священнический наперсный, на наградной Георгиевской ленте, с надписями на сторонах «1812 г.» и «Не нам, не нам, а Имени Твоему». Облачение и его части, части гроба и землю, среди которой находились частицы облачения, гроба складывали на простыни и относили в храм на отведенное место, а сами мощи складывали в специально приготовленную первоначальную раку.
В это время пришедшие крестным ходом справили последнюю панихиду по отцу Алексию на месте его захоронения.
Затем раку с обретёнными мощами крестным ходом внесли в храм. Раку поставили перед Царскими вратами и отслужили первый молебен. Прихожане (даже те, кто вначале сильно возмущались) расчувствовались, благодарили приехавших из Москвы и пришедших крестным ходом из Лыскова, несли, кто молоко, кто продукты, а потом, потрясённые, радостные, прихватив на память кирпичики из склепа, разошлись по домам.
Церковные археологи стали просеивать землю, которая была в непосредственном контакте с мощами и могла содержать в себе отдельные частицы как мощей, так и облачения и гроба.
На следующий день игумен Дамаскин с помощниками закончили начатую накануне вечером обработку святых мощей специальным составом (белое вино соединялось с розовой водой), уложили их аккуратно в гробницу и, отслужив благодарственный молебен, отбыли в Москву. В этой временной раке мощи почивали до дня прославления, до 26 мая следующего года.
Накануне дня прославления Всенощное бдение возглавил митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай (Кутепов). Тогда ни сам Владыка, ни кто из приехавших на торжества не знали, что это одна из последних служб архипастыря. Последующий вскоре внезапный уход его был настоящим горем для многих. Да что там! Епархия попросту осиротела. Так и хочется вслед за отцом Серафимом (Роузом) сказать: «Такого отца у нас больше не будет»… Но всё это будет потом, а тогда всё шло как обычно, по заранее продуманному и утверждённому самим Владыкой плану. Все, кто желал принять участие в торжествах, могли свободно приехать, не испрашивая на то специального благословения ни в устной, ни в письменной форме. Всё тогда в нашей епархии было ещё по-домашнему просто и по-отечески любовно.