Охота на тринадцатого

Экипаж переглянулся.

— Побежденными мы бывали, — меланхолично заметил пилот. — Убитыми тоже. Предателями — нет. И не будем.

— Мы обещали не дезертировать, — твердо добавил старшина.

— Я ошибался, обвиняя вас в дезертирстве. Я…

— А, как пыточный столик замаячил, сразу дошло! — зло бросил стрелок.

— …я сильно испугался тогда за судьбу бунтовщиков, — неловко улыбнулся офицер. — Вот и хватался за любую возможность спасти доверившихся мне людей. Сейчас‑то понимаю, что должен был справляться сам. Вот, исправляю ошибку. Ребята, вы должны исчезнуть. Это приказ.

— Не, он что предлагает? — начал тихо закипать стрелок. — Сбежать, когда на Клондайк навалился весь космос, и жить где‑то спокойненько? Так, что ли?

— Я предлагаю убрать причину, по которой на Клондайк навалился весь космос! — рассердился офицер. — Валите отсюда немедленно! Потому что другой вариант — грохнуть вас на месте! Вместе с амазонками, которых вы втянули в свои секреты!

— Ты в наших делах тоже по самые уши, — лениво заметил пилот.

— И меня грохнуть! Иначе от нас не отстанут!

— От нас в любом случае не отстанут, — вздохнул старшина. — И дело не в только в полной теории гравитационных преобразований. Кэп, ты хоть понял сам, что сделал? Ничего ты не понял… Заложил основу новой силы, которая изменит мир, и хлопаешь тут невинно глазами… Сыны Даждь — бога для всего космоса такой раздражающий фактор, что Клондайк будут бить, пока не убьют всех, понял? А потом будут бить по обломкам, чтоб уничтожить даже память о произошедшем! Без нас сынам Даждь — бога точно конец!

— Я понял, — возразил офицер тихо. — Я давно понял, что без „тринадцатого“ нам конец. Потому и предлагаю вам… поменять место службы.

— Мы не „тринадцатый“! — поморщился старшина.

— А кто это знает? — улыбнулся офицер.

Экипаж снова переглянулся.

— Ну, мы подумаем, — неохотно протянул пилот.

— Кэп, если что, ты с нами, — предупредил стрелок. — И это даже не обсуждается!

— Я лидер мятежа, мне уходить некуда… — бледно улыбнулся офицер.

— На пыточный столик попадешь, запоешь по — другому, да поздно будет!

— … и незачем.

И офицер улыбнулся странной, какой‑то очень светлой и грустной улыбкой.

Последовало долгое молчание. Потом экипаж встал.

— В связи с открывшимися новыми обстоятельствами разрешите представиться, — сказал старшина.

Взлетели к пилоткам ладони.

— Борис Фролов. Сергей Ридный. Олег Демьяненко.

— А вместе — команда Фридман? — понимающе кивнул офицер. — Бессмертные, значит? Кто такой Ман?

— Да был один жучара, — неопределенно сказал стрелок.

— Всё? — осведомился офицер холодно. — Все секреты?

— А как же! — сказал стрелок с честным видом.

— Олег…

Стрелок мученически вздохнул и снова кинул ладонь к пилотке:

— Проект „Кроссинговер“, единственная удачная конфигурация. Теперь точно всё, товарищ младший лейтенант. Выпотрошили вы нас.

— Тройное скрещивание, параллельные переносы, убойный набор хромосом, супергениальность… понятно. Но как‑то ты, Олег, выглядишь безобидно, на вторых ролях… главный в команде, что ли?

Стрелок с видимым усилием кивнул головой. Ему явно было не по себе оглашать секретную информацию.

— А как так вышло, что теорию Фридмана никто не знает, кроме вас?

— Да был один жучара! — махнул рукой стрелок. — Такой… оборотистый. Его работа.

— И где он?

— Нету, — честно сказал стрелок.

— Товарищ младший лейтенант, ну зачем человечеству настоящая теория Фридмана? — серьезно сказал старшина. — С тем, что есть, не разобрались, даже астероидный пояс не освоили толком, сразу воевать начали. Человечеству себя бы изучить поглубже, не физику, физики нам за глаза на ближайшую тысячу лет.

Офицер с подозрением оглядел экипаж. Еще с академии он точно знал, что научное доминирование какой‑либо группы в мире глобальных коммуникаций невозможно, однако ему явно пытались втереть нечто противоположное… Супергении ответили ему открытыми честными взглядами.

— Доберусь я до вас! — пообещал офицер привычно.

— Товарищ младший лейтенант, — решился стрелок. — Ну а вы кто? Откройте личико! Мы‑то перед вами стоим обнаженными!

Офицер подумал — и с трудом поднял ладонь к пилотке:

— Георгий-425–24–11а-21. Проект „Кроссинговер“, неудачная конфигурация, как полагаю.

— Это как?!

— Да не знаю я, только догадки строю, — пожал плечами офицер. — Ну был у вас в группе ушлый тип, который ни черта не умел, но присвоил всю вашу славу, авторские гонорары и премии? Был. Такие везде есть. Вот и в проекте „Кроссинговер“ кто‑то был, любитель присваивать. Когда выяснилось, что гения недостаточно родить, проект захирел без финансирования. Ну и кто‑то все наработки, весь генетический материал распродал по инкубаторам — и наверняка неплохо обогатился, в отличие от проекта. Я — из той партии. По косвенным признакам, амазонки тоже.

— Откуда информация? — недоверчиво спросил старшина.

— От меня. Я и есть тот генетический материал. Мне пять лет было, когда в двадцать четвертый инкубатор попал, но я все помню от рождения, такая у меня особенность памяти.

И офицер мучительно скривился — видимо, действительно что‑то вспомнил.

— А как на тестированиях не попался?

— А что я? — удивился офицер. — Я не вы, обычный воспитанник. Я и в академии был далеко не первым.

— Товарищ младший лейтенант, ну зачем врать…

— Мне на выпуске один хороший человек посоветовал умишко спрятать, потому что шибко умные народу не нравятся, — усмехнулся офицер. — Только я до этой мысли сам дошел, когда мне два года было.

— Это всё? — с подозрением уточнил старшина.

— Всё! — тут же подтвердил офицер с самым честным лицом.

Старшина хотел что‑то возразить, но озадаченно замер. Офицер обернулся — по дорожке парка к ним шли амазонки. Белоснежные парадные рубашки, золотые погончики, строгие юбки. Туфельки на каблуках. Кудряшки и косички. Юные, очень строгие лица, ни обычных шуток, ни смеха. Тридцать шесть экипажей суровой красоты.

— Товарищ младший лейтенант! — шагнула из шеренги Ольга Милая. — Эскадра „Амазонки“ бригады спецназ „Внуки Даждь — бога“ свободной России укомплектована заново! Девочки настаивают на принесении присяги лично вам. Вам четверым.

— Опа! — раздался за его спиной удивленный голос стрелка.

Но офицер, не слушая, шагнул к белоснежному строю. Мир съежился и ушел куда‑то далеко вместе со звуками, запахами и светом. Остались только он — и строгие лица напротив. Укомплектована заново. Что значит — предыдущий состав выбит. Он шел и с болезненным вниманием вглядывался в волшебно красивые лица. Ему что‑то говорили, беззвучно шевелились губы, а перед ним висело суровым приговором — „укомплектована заново“. А предыдущая — выбита…

Он вдруг уткнулся взглядом в знакомое лицо. Те же карие, с умным прищуром глаза. Так же смолисто — черные прядки выбиваются из‑под пилотки. Нет только открытости и жизнерадостности неофициального лидера амазонок. Вместо них — застенчивость и внутренняя боль.

— Людмила Механик, — тихо сказала девушка. — Сестра. Младшая.

Конечно, чисто генетически она была не сестра, а клон, может быть, рожденная годом — другим позже — но какая разница, если во всем остальном — младшая сестра?

Офицер отступил от строя. Боль в груди накатила стремительно и неотвратимо.

— Служите не нам — России! — еще успел произнести он.

Потом развернулся, попробовал дойти до скамейки. На третьем шаге у него подломились ноги.

Он падал бесконечно долго, и бесконечно долго бежала к нему по аллее Клаудия и беззвучно кричала что‑то насчет больного сердца, глупенькая, какое оно больное, он же спортсмен… Потом пришла тьма, а в ней — голоса.

— Ситуация, — где‑то совсем рядом сказал стрелок. — Европейцы пошли в бой, отсюда вижу! Сейчас они разобьют в пыль маркеловских оглоедов, потом возьмутся за нас. Наша позиция?

— Кэп сказал сваливать, — напомнил старшина.