Страница 6 из 35
В отделении, в стационаре, лежат и подростки 15–16 лет. Чем старше, тем тяжелее устранять врожденные расстройства не только двигательные, но и психические. Врачи накапливают опыт. Уже с первого курса психические отклонения, как правило, уменьшаются. Постепенно возвращается нормальное восприятие мира, некоторые ребята учатся писать, читать.
Чудо, поистине чудо. Но какой же ценой достается оно медикам! Геннадий Игнатьевич Талько, доктор медицинских наук, профессор, с горечью рассказывал, что при норме осмотра 15 больных его врачи и сам он принимают по 108–110, что нет возможности тщательно проводить научные исследования, а ведь метод надо разрабатывать, точно установить, какие процессы происходят в крови, в тканях, в нейронах — нервных клетках, надо постоянно делать сложные биохимические анализы, множество электрофизических измерений. Надо суметь ответить на вопрос, почему у одних детей эффект наступает очень быстро, а у других гораздо медленнее. Да тысячи вопросов возникают и требуют четких ответов. В клинике нет своего энцефалографа, нет тепловизора, нет аппаратуры для целого ряда биохимических исследований, для катехимии антител мозговой ткани, — в общем, почти ничего нет. Иммунологические пробы везут в Институт биохимии, а там как раз кончились реактивы… Нет 315 долларов, чтобы купить необходимый канадский прибор. Нет. Нет. Нет. А детей все везут, и лечат, и вылечивают. Но платят за чудо собственным здоровьем. Не выдержал перегрузок, умер от инфаркта святой человек — профессор Талько. Обидно, нелепо…
Вместо активной помощи — бесконечные палки в колеса. То прикрывались научные темы «Отклика» в крупных институтах Академии наук, то оспаривался приоритет, то забирали дефицитное оборудование. К сожалению, в нашей повседневности ситуация скорее тривиальная, ставшая привычной, мы встречаемся с ней повсеместно. В этой книге почти все истории оказались драматичны, поскольку речь в них идет о людях — первопроходцах, творцах и открывателях, продвигающих принципиально новые идеи и оригинальные, не имеющие прецедента начинания. Конечно, эксперимент есть эксперимент. Особенно если касается это здоровья людей, необходимо сотни раз проверить, проследить и близкие, и отдаленные возможные последствия. Но когда дело самоочевидно, когда проверка доказала всю значимость? Почему и тогда подлинным новаторам пробиться столь не просто? Почему так тернист, а зачастую трагичен их путь?
Микроволновая терапия в этом отношении отнюдь не исключение. Тут еще более сложный случай — точной научной теории явления пока не создано. Вопросов гораздо больше, чем ответов, да и ответы можно считать лишь предположительными, гипотетическими. А научных направлений переплелось в один узел великое множество. Тут математическая физика и медицина, информатика и биоэнергетика, радиоэлектроника и синэнергетика — наука о самоорганизации материи, и еще, и еще. И в каждом направлении множество прославленных, увенчанных высокими наградами ученых мужей, считающих лишь свою точку зрения единственно правильной… Вот и создавались, и ездили высокочтимые комиссии да инспекции, сначала изумленно ахали, потом начинали тяжбу, кто да что первый сказал да так ли сделал. Тяжба да склоки, как мы знаем, делу не подмога. Коек и стационаров не прибавят и больных не вылечат…
Но в чем все-таки секрет чуда? Почему столь поразительный эффект дает не привлекавшее ранее особого внимания поле миллиметрового диапазона?
Некоторыми собственными умозаключениями и домыслами, чтобы поразмыслить вместе, поделюсь в следующей главе, а сейчас обратимся к объективным фактам. Жизненный опыт и история учат, что ничего не возникает из ничего, внезапно, на пустом месте. Даже самые революционные свершения исподволь готовятся, зреют, скапливаются из разрозненных, казалось бы, событий, чтобы вдруг явиться всем абсолютно новым качеством. Конечно, мы часто говорим — случай. Но случай тоже предопределен. Многие видели нечто, да не придали значения, пропустили, а кто-то заметил и использовал случай. Примеры тому попали во все учебники. Наиболее же простой из них и, на мой взгляд, гениальный — ответ Альберта Эйнштейна на вопрос его внучки. Девочка поинтересовалась, почему он знаменит. Эйнштейн задумался, потом сказал как будто бы так: «Представь себе червячка, который ползет по спиральной веточке. Он настолько в сравнении с ней маленький, что уверен, что ползет по прямой. Я — тот червячок, который догадался, что ползет по спиральной веточке…».
Множество ученых десятилетиями изучали электрические и магнитные поля. Ведь все живое и человек постоянно находятся под их воздействием. Из космоса — от звезд, планет, Солнца — непрерывным потоком идут к Земле частицы и волны, создающие естественный фон, видимый свет и невидимые поля. Рукотворные аппараты и приборы окружают нас повсюду. Все они тоже излучают определенные волны — телевизоры, и даже телефонная трубка, а наш организм воспринимает их с той или иной степенью вреда для себя.
Казалось, про электрические и магнитные поля известно уже столько, что какие-либо неожиданности исключены. И в медицине давно используются лечебные и диагностические приборы, и в быту теперь в ходу «синий свет», кварцевые лампы, разные ионизаторы. Напомню лишь, что видимость, невидимость, жесткость, мягкость излучения зависят от диапазона — частоты колебаний и длины волны излучения. Безусловно, играет роль во взаимодействии с живым организмом и скорость распространения волны, ее поляризация, электрическая проводимость объекта, в котором она распространяется, и т. д. Но это уже «тонкая структура», занимающая специалистов.
Используемые в медицине не повреждающие живую ткань длины волн вызывают, как правило, больший или меньший разогрев тканей — поверхностный или более глубокий, в зависимости от целей воздействия. Но существуют тоже не повреждающие живые ткани, однако очень-очень слабые — миллиметрового диапазона — волны, которые и теплового воздействия не оказывают, и в медицине их не использовали. Есть у них одна отличительная особенность — они настолько слабы, что, приходя из космоса, не достигают земной поверхности, почти целиком поглощаются в верхних слоях атмосферы. Вот эта особенность и привлекла внимание ученых. Если в естественном фоне, к которому за века эволюции приспосабливались живые существа, отсутствуют миллиметровые волны, то вроде бы и природных защитных механизмов к такому сорту колебаний у них быть не должно.
Примерно в 60-х годах подобные предположения послужили рождению дерзкой идеи, которую сформулировал признанный авторитет в области радиоэлектроники и радиоволновых излучений академик Н. Д. Девятков. Если у живого нет природных защитных механизмов, то не могут ли именно миллиметровые волны как-то по-особому воздействовать на них? Какое вообще значение для биологической жизни может иметь реакция на отсутствующее в природе излучение? В Институте радиотехники и радиоэлектроники АН СССР в Москве академик Девятков и его сотрудники М. Б. Голант и другие задались целью выяснить это. Они провели несколько серий исследований. Облучали молекулы, отдельные клетки и целые микроорганизмы, в частности кишечную палочку, тщательно измеряя все происходящие в них изменения. И вот как раз у излюбленного лабораторного объекта — кишечной палочки — удалось четко зарегистрировать необычное поведение при воздействии миллиметровыми волнами, причем только строго определенной частоты. Кишечная палочка изменяла процесс клеточного деления! Никакого энергетического воздействия — в общепринятом понятии — при этом не происходило, эффект не был связан с нагревом объекта или разрушением его тканей. В то же время лишь незначительный «уход в сторону» — изменение плотности потока облучения, измеряемое всего-навсего единицами микроватт на квадратный сантиметр, или изменение частоты вызывали иную, подчас нежелательную реакцию. Например, увеличивалась и выработка в генах микроорганизма белка колицина. А это приводит клетку к гибели.
После первых экспериментов советских ученых эффекты своеобразного резонанса в живой клетке при миллиметровом облучении детально изучали на дрожжевых и других культурах известные специалисты Ф. Кайлман и В. Грундлер в ФРГ, А. Берто во Франции и многие другие исследователи. Выяснилось также, что в некоторых случаях эффект обнаруживался только после нескольких сеансов облучения многих поколений микроорганизмов. Биологический ответ иногда как бы накапливался. Ученые разных стран пытались найти теоретическое объяснение странным явлениям, предлагали весьма оригинальные гипотезы, но ни одна не оказывалась бесспорной, а тем более исчерпывающей. Единственное, к чему все сходились и что, как говорится, носилось в воздухе, это вывод о не случайности резонансного отклика при изменении частоты облучения миллиметровыми волнами, о том, что, возможно, это общая закономерность, свойственная всему живому.