Персидская гробница

Бенджон покосился на залитое потом лицо спутника. Тот непрерывно облизывал губы.

- Где мы?

- В древнем мавзолее. Как сами можете убедиться, он совершенно пуст. Разграблен сотни лет назад, - пояснил Хелпман.

И вдруг его охватило неудержимое желание показать свою великую находку хоть кому-то, пусть даже Бенджону. Он рассчитывал выиграть лишнее время и что-нибудь придумать. Вдруг на фоне своего величайшего открытия он сумеет ощутить свое превосходство и с легкостью пройдет ужасный миг убийства?

- А дальше что? - не отставал Бенджон.

- Дальше, сержант, я покажу вам мое великое открытие - такое, о чем можно только мечтать!

Заметив его недоверчивый взгляд, Хелпман поспешно прошел в угол и вернулся с киркой.

- Подержите мой фонарь.

Мысли стремительно понеслись в мозгу. Кирка словно сама просилась в руки. Теперь обе руки Бенджона были заняты. Но пусть он сначала увидит гробницу. Хелпман прекрасно сознавал, как это опасно, но не мог противиться своей безумной идее. Для вида постучав киркой в темном углу, он крикнул:

- Сюда!

Потом забрал фонарь, первым пролез в дыру и стал спускаться по ступеням. Под аркой в гробницу он остановился и повыше поднял фонарь.

- Вот саркофаг великого царя, возможно, вавилонского царя Навуходоносора; а вот сокровища, погребенные вместе с ним больше пяти тысяч лет назад.

Луч света высветил золотую маску и корону на саркофаге.

Яркими бликами переливались драгоценности на оружии, посуде и шкатулках, золотые фигурки бросали сверкающие тени. На стенах проступили превосходно сохранившиеся изображения воинов.

- Господи Боже! - выдохнул Бенджон и умолк, медленно поворачивал голову из стороны в сторону, не в силах поверить своим глазам. Он понятия не имел о раскопках, но самые смелые мечты не выдерживали сравнения с действительностью. Он долго не мог подобрать слова, потом все же выдавил:

- Так вот оно - твое открытие?

- Да.

- И кто-нибудь все это это видел? Кроме тебя?

- Конечно, со мной были рабочие.

Врет, - понял Бенджон, - никого с ним не было. И шагнул вперед.

Хелпман преградил ему путь.

- Дальше нельзя. Кровля может обрушиться. Сами видите, один обвал уже был.

Бенджон посветил фонарем.

- Тогда иди ты. Я увезу, сколько смогу.

- Не трогайте ничего... Я уже достаточно вынес наверх.

- Что именно?

- Корону... золотые вазы.

- Но ты же говорил, что ничего не готово.

- Все предметы нуждаются в чистке. Но если вас устроит...

Бенджон, не дослушав, быстро пошел назад.

Он был во власти радостного возбуждения, усталость как рукой сняло. Подобных потрясений он ещё не испытывал. Нужно быть идиотом, чтобы делиться таким сокровищем с Дельгадо. Просто отдать ему часть сокровищ, ничего не получив взамен? Надо быть даже не идиотом, а полным кретином!

Нет, он, Бенджон, оставит все себе. За такие вещи можно выручить не меньше миллиона... Да что там! Пару миллионов, не меньше! Вот это куш!

Ну, Хелпмана придется устранить. Но тут проблем не будет... Господи, два миллиона! И вывезти разом, чтобы никто не знал. Никто...

Уже на лестнице он вспомнил о Хелпмане и обернулся. Тот спешил следом. Бенджон пропустил его вперед. Кирка чиркнула о камень. В мавзолее Хелпман замешкался.

- Надо подняться наверх.

- Поднимайся.

- После вас.

Бенджон выбрался в сарай и снова погрузился в расчеты, лишь мельком покосившись на темнеющую дыру в крыше.

- Вещи там, под мешками, - сказал за спиной Хелпман.

Бенджон шагнул к набросанным в углу пустым мешкам, поставил фонарь и нагнулся. И в тот же миг ужасающий удар обрушился на его голову. Он застонал, обернулся, прикрываясь рукой, и увидел мелькнувшее окровавленное острие кирки, которую занес Хелпман для нового удара. Его лицо казалось белой маской с широко раскрытым оскаленным ртом.

Но нанеся второй удар, он сам завопил от ужаса. Бенджон успел убрать голову и парировать удар рукой. Кирка вонзилась глубоко в плечо, он бешено взревел от боли, вцепился в ручку и вырвал её у Хелпмана.

Тот бросился к двери, подхватил валявшееся там старое бревно запустил в противника. Торчащие ржавые гвозди распороли Бенджону руку по всей длине, досталось и животу. Когда Бенджон ринулся в атаку, Хелпман увернулся и швырнул ему в лицо фонарь. Сержант лишь в самый последний миг успел увернуться. Фонарь упал на пол и погас.

Набычив могучие плечи, Бенджон тяжело дышал и обливался потом. Заметив, что Хелпман пробирается к пролому в мавзолей, все силы он вложил в прыжок.

Последнее, что успел сделать археолог - ударить кирпичом врага в лицо. Но в следующий миг Бенджон с размаху вмазал его головой о стену. Раздался громкий хруст, все тело содрогнулось и обмякло, но Бенджон продолжал молотить его, как тряпичную куклу.

А потом внутри него словно проснулся гигантский локомотив. Он взял разгон, все оглушительнее стуча колесами, и от его непрерывного гудка, казалось, мозг раскололся от боли.

Очнулся Бенджон в темноте. В ноги и спину вонзалось что-то острое. Казалось, боль терзает его тело в тысяче мест одновременно. Где он, что с ним, который час - он ничего не знал. И эта неизвестность крутила и засасывала, словно гигантский водоворот.

Стараясь одолеть головокружение, Бенджон собрался, и память стала постепенно возвращаться. Он лежал в сарае, на груде битых кирпичей, а где-то рядом валялся Хелпман, мертвый и давно остывший.

Он вспомнил гробницу, неожиданное нападение, хруст вражеских костей и больше ничего. Потом он отключился.

Сержант оперся на локоть. В кромешной тьме сарая чуть выделялась только дыра в кровле. Поблизости раздался шорох. Его охватил безумный ужас, но тут же Бенджон понял: крысы. С натугой он уселся и потер виски. Череп пульсировал, как резиновая груша, пульс отдавался в мозгу ударами гонга.

Часы показывали три минуты первого. О Боже, он тут провалялся несколько часов!

Бенджон пошарил вокруг рукой и коснулся застывшего тела. Его охватило такое отчаяние, что он разинул рот и, задыхаясь, глухо нечленораздельно застонал.

Осторожно встав на ноги, он нашел в кармане спички. Тело Хелпмана было неестественно изломано, вместо головы - месиво из окровавленных костей и мозга. Кровью залила всю одежду и обломки кирпичей.

Спичка догорела.

Нащупав стену, Бенджон прислонился к ней и зажег новую. Где-то здесь должна валяться фонарь...

Спичка погасла, он заставил себя зажечь следующую, хотя готов был рухнуть на пол и уснуть.

Фонарь оказался совсем рядом. Невозможно медленно Бенджон зажег его и оглядел себя. Рваная рубашка заскорузла от запекшейся кров. По груди, рукам и животу тянулись вздувшиеся и запекшиеся рубцы. На виске кровь запеклась в волосах толстой лепешкой. Шея опухла и не поворачивалась. Бесконечно равнодушно Бенджон представил, что, если бы он в последний миг не увернулся. Но теперь он понял, зачем Хелпман пригласил его с собой на раскопки.

Чтобы убить.

Еле двигая пробитой киркой рукой, он ещё раз посмотрел на часы. Без пяти час.

Что с ним происходит? Уже час, как он пришел в себя, и за это время едва сумел зажечь фонарь! Давно пора отсюда убираться. Поскорее избавиться от тела, прихватить побольше сокровищ и как следует припрятать остальные.

Задача казалась непосильной. Как набраться сил? Да и времени уже не оставалось. Ничего дурного не предвидя, он не заготовил оправданий для столь длительного отсутствия. А теперь при одной мысли о базе в голове загудел Ниагарский водопад.

Тормоша труп Хелпмана, Бенджон принялся обшаривать карманы. Связка ключей, бумажник, в окровавленной рубашке - какой-то конверт...

Он едва держался на ногах. В голове ревело и стучало, руки отказывались слушаться. Нужно было прийти в себя. И помочь мог глоток другой виски.

Бенджон поплелся к выходу. Ключ оглушительно заскрежетал в замке. Слух резал каждый звук. Дверь распахнулась с таким грохотом, что Бенджон подпрыгнул от неожиданности. Над сараем нависло нечто громадное. И он не сразу понял, что это тень от домика, про который он совершенно забыл. Машина была где-то поблизости.