Страница 5 из 10
В § 4 указывалось, что при приёме незаконного младенца с запечатанной метрической выпиской, кроме удостоверения личности или вида на жительство лица, принесшего младенца, требовался взнос в размере не менее 25 руб. Деньги, вносимые свыше этой суммы, поступали на обеспечение будущего этого ребёнка.
В § 5 правил указывалось, что «в случае необходимости сохранения тайны, допускалось принятие ребёнка без требуемых документов, но с предъявлением особого удостоверения от приходских священников и от лиц, стоявших во главе советов и комитетов благотворительных обществ, имевших утверждённые установленным порядком уставы, а также от директоров родовспомогательных заведений Ведомства учреждений императрицы Марии».[15]
Подкидышей принимали только через полицию, чтобы избежать возможных злоупотреблений от частных лиц, которые могли принести законных детей.
Введение новых правил приёма немедленно отразилось на количестве детей. Если последние годы тайного приноса число ежегодно принимаемых в Московский воспитательный дом младенцев достигало 16–17 тыс., то в течение 1892–1896 годов их количество снизилось до 9–10 тысяч. Это значило, что новые правила существенно «улучшили условия призрения детей», «облегчили его задачу», но в то же время привели к увеличению числа отказов в приёме детей со 126 в 1890 г. до 1 468–1896 г., что влекло за собой рост детоубийств и указывало на недостатки новых правил [12].
По этим же правилам матери, желающей вскармливать своего незаконнорожденного ребёнка на дому, предлагалось денежное вознаграждение в течение первых двух лет жизни младенца [13]. Кроме того, «по требованию руководства Воспитательного дома мать ребёнка, удовлетворявшая требованиям, предъявляемым к кормилицам, должна была поступить в Дом для кормления грудью своего ребёнка. В случае отказа со стороны матери начальство приюта было вправе отказать ей в приёме младенца».[16]
С развитием новой системы призрения внебрачных детей число поступавших на попечение Воспитательного дома должно было ещё более уменьшиться и обеспечить этих младенцев незаменимым материнским участием в воспитании.
В возрастной структуре детей, поступавших в Московский воспитательный дом (рис. 3), прослеживается преобладание новорожденных 4–7 дней жизни, затем 2- и 4-недельного возраста, несколько меньше было детей 2–9 мес, значительно меньше – 10–12 мес. Редко приносили детей старше 1 года [14].
1.7. Малолетнее отделение Московского воспитательного дома
Малолетнее отделение Московского Воспитательного дома как отдельное самостоятельное заведение было учреждено 15 августа 1842 г., хотя фактически оно существовало с 1797 г., всегда было неразрывно с воспитательным домом, помещаясь в одном с ним здании, с единым начальством. Разница между вновь созданным и прежним Малолетним отделении заключалась в контингенте детей: раньше в отделении воспитывались только незаконнорожденные дети, а в созданное в 1842 г. отделение стали принимать сирот штаб- и обер-офицеров [15].
Рис. 3. Возраст детей при поступлении в Московский воспитательный дом в первые десятилетия XX века
В 1838 г. император Николай I посетил Воспитательный дом. Обнаружив чрезвычайную скученность детей в этих заведениях, он распорядился немедленно принять меры по улучшению условий жизни офицерских сирот младшего возраста. Управлявший в то время воспитательным домом почётный опекун князь А.П. Оболенский предложил для данной цели использовать приобретённый Опекунским Советом на Гороховой улице громадный дом с обширным садом, принадлежавший некогда графу А.К. Разумовскому и первоначально предназначенный «для устройства в нём богадельни для увечных и престарелых питомцев». Однако реализовать предложение князя А.П. Оболенского удалось не сразу, поскольку дом графа в то время был занят больными военнослужащими.
25 апреля 1841 г. в Московский воспитательный дом пришло письмо (№ 707), в котором комиссия сообщила, что «распоряжение о передаче бывшего дома Графа Разумовского в ведомство воспитательного дома от своего начальства ещё не получала. Комплект больных в Московском военном госпитале пополнен низшими чинами до 1800 человек и офицерами до 40 человек». И лишь полгода спустя (7 ноября) пришло сообщение: «департамент Военных поселений отношением № 813 уведомил: находящихся в доме Графа Разумовского больных нынче вывести в Военный госпиталь, а дом этот передать ведомству Московского воспитательного дома».[17]
Только 2 января 1842 г., когда из бывшего дома графа А. К. Разумовского было выведено Военно-госпитальное глазное отделение, а затем проведён ремонт, он был передан в ведомство Воспитательного дома.
В феврале 1843 г. началась фактически новая жизнь открытого заведения, которое 2 октября того же года удостоилось посещения императора. Сирот разделили на две возрастные группы: к младшей относились дети в возрасте до 7 лет, старшей – дети от 7 до 10–11 лет. Детей младшего возраста поместили в одно общее отделение, а из мальчиков и девочек старшего возраста сформировали 2 класса. Для занятий с детьми пригласили учителей для преподавания основ русского, французского и немецкого языков, чистописания, арифметики и Закона Божия [15].
Заведение стало именоваться Малолетним отделением обер-офицерских сирот Императорского Московского воспитательного дома. При изложении проекта первоначального устройства Малолетнего отделения было упомянуто, что непосредственное управление этим заведением как частью Воспитательного дома, возлагалось на почётного опекуна и главного надзирателя дома, статского советника И. Е. Богданова, ставшего директором Малолетнего отделения. В других корпусах дома графа Разумовского были открыты ещё два заведения: Богадельня для призрения увечных и престарелых питомцев Воспитательного дома и Фельдшерская школа для питомцев того же Дома, управление которыми также было возложено на И. Е. Богданова [15].
С преобразованием Александринского и Николаевского сиротских Институтов, о которых речь пойдёт ниже, число воспитанников в Малолетнем отделении увеличилось со 180 до 220, из которых 90 составляли мальчики. В Малолетнее отделение поступали для призрения и воспитания штаб- и обер-офицерские сироты от 2,5 до 9,5 лет [15].
В учебно-воспитательном отношении все дети были разделены на 14 групп и 4 класса: девочки были распределены в 11 групп и 2 класса, мальчики – в 3 группы и 2 класса. Классы были разделены на младшие и старшие отдельно для девочек и для мальчиков. Малолетних детей постепенно приучали к школьной жизни. Нередко дети не проявляли умственных способностей, что объяснялось «заброшенностью несчастных сирот» вследствие смерти родителей и неблагоприятных условий, «в корне повредивших зачатки их телесных и душевных сил».[18]
Личный состав Малолетнего отделения состоял из 17 воспитательниц, (из них одна была главная), 8 классных дам, 1 врача, 2 фельдшеров и 1 надзирательницы лазарета [16].
По штату 1849 г. должность врача Малолетнего отделения приравнивалась к ставке старшего доктора Воспитательного дома, при этом жалование было несколько меньше, несмотря на большое количество детей, обширные обязанности и большую ответственность. Тогда князь А. П. Оболенский «признал справедливым повысить оклад врача и направил ходатайство о присвоении ему содержания наравне со старшим врачом Воспитательного дома в специально созданный Комитет, который сделал соответствующие изменения в штате заведения».[19]
После 10-летнего возраста для получения дальнейшего образования девочек из Малолетнего отделения переводили в Николаевский сиротский институт при Московском воспитательном доме, а мальчиков – в Александринский сиротский институт, в военно-учебные заведения; не способные к военной службе поступали в гражданские гимназии [3].
15
Там же.
16
Лебедев А. И. Московский воспитательный дом в современном его положении // Вестник благотворительности. 1898. № 12. С. 66–77.
17
ЦИАМ. Ф. 108, оп. 1, ед. хр. 98.
18
Отчёт по Малолетнему отделению Императорского Московского Воспитательного дома за 1875 г. М.: Типография В. Я. Барбей, 1876. 27 с.
19
Исаев А. Исторический очерк Малолетнего отделения Императорского Московского Воспитательного дома, начиная со дня его открытия и по 1878 г., а также Московского николаевского сиротского института и женского училища. М., 1878. 320 с.