Страница 11 из 78
Словом, сколько певцов, столько и способов подготовки к спектаклю, столько же различных самочувствий и ощущений на спектакле, и давать здесь какие-то категорические рекомендации нет смысла, так же как нельзя всем артистам рекомендовать один и тот же бытовой режим, а можно лишь советовать попытаться, изучив себя, найти свои правила, руководствуясь которыми легче всего поддержать хорошую профессиональную форму. Обязательно для всех, я думаю, лишь требование избегать излишеств и в еде и в развлечениях, не злоупотреблять алкоголем, желательно, конечно, не курить. Полезна умеренная физическая нагрузка — тренированная костно-мышечная система нужна каждому актеру. Я стараюсь накануне спектакля хорошенько выспаться, в день выступления избегать отрицательных эмоций, обедать умеренно часа за три до начала спектакля. Вот, пожалуй, и все, что я рекомендовал бы другим из того, что выполняю сам.
Вокалисты не в состоянии петь много — они довольно быстро, по сравнению с инструменталистами, утомляются, голос, очевидно, может работать в полную силу полтора, самое большее два часа в сутки. Поэтому в день спектакля, а иногда и накануне следует помолчать, так как если артист в день выступления не пел, а еще лучше — отдохнул накануне, голос его звучит свежее, ярче, тембристее. Правила, правда, неписаные, запрещают после серьезной роли вызывать певца на репетиции и наутро после спектакля. Это разумно, хотя в исключительных случаях певец на следующий день может и порепетировать — бывает, что репетируют и накануне выступления, — но, думаю, пение в полный голос, с полной отдачей ни накануне спектакля, ни после него большинству вокалистов рекомендовано быть не может.
Иногда в театрах возникают конфликты из-за того, что солисты на репетициях поют вполголоса, причем не только на сценических, но даже иногда на оркестровых. Режиссер или дирижер возмущен: «Это не работа — не в полный голос!» С одной стороны, эти претензии не назовешь необоснованными, но, с другой — если вокалист болен и репетиция с пением на всю мощь может принести ему вред, на долгий срок вывести из строя, он имеет право и поберечься (я не имею здесь в виду певцов, убежденных, что чем меньше нагружать голосовой аппарат, тем он лучше сохранится). Кроме того, когда просто осваивается рисунок мизансцен, характер движения, вовсе незачем напрягать связки, да и проводить в полный голос, скажем, в день две репетиции по три-четыре часа каждая просто физически невозможно. Другое дело, если артист уже освоил роль, но просто ленится или бережет себя, не имея на то достаточных оснований.
Разумеется, репетиция прежде всего должна быть выразительна в вокальном смысле, но в жизни не всегда так получается. И дирижер и режиссер должны понимать актера — ленится ли он или действительно, как профессионал, ответственно относится к своему певческому аппарату. Кстати сказать, в «Ла Скала», как и во многих других театрах за границей, спектакль обеспечен только одним составом, и репетиции идут ежедневно, по нескольку раз в день. Поэтому, конечно, беречь голос надо, и, если человек поет вполголоса, значит, на то есть основания. И, уж поверьте, ни один певец в «Ла Скала», вынужденный повторить кусок своей партии из-за какой-то ошибки в оркестре, не будет петь в голос. Он свое раз спел, и второй раз он напрягаться не станет.
Интересно, что во время постановки нового спектакля в «Ла Скала» положение о выходных и праздничных днях выполняется лишь по отношению к рабочим сцены, к оркестру и хору. Что же касается солистов, для них никаких выходных и праздников в этот период нет, что еще более увеличивает у них нагрузку на голос. Хорошего тут, конечно, мало, но так уж принято в этом театре.
Трудно и, очевидно, невозможно неукоснительно соблюдать правила певческого режима, и нарушать их нередко приходится. Иногда отдыхать в день выступления не удается: какие-нибудь неотложные дела или переезд из города в город, а бывает, что и пообедать толком не успеваешь. Но приходишь на спектакль или на концерт — голос почему-то звучит, и все идет хорошо. А бывает так, что и готовишься, и настраиваешься, и отдыхаешь, а голоса нет. Я знаю только одно — и это хотелось бы повторить еще раз, — артист должен обладать такой техникой, и певческой и актерской, чтобы при любом состоянии аппарата и организма уметь скрыть от слушателя и зрителя свои усилия по преодолению трудностей.
По понятным причинам голосового режима в больших ролях, в сольных концертах лучше всего выступать через день или через два дня на третий (если нагрузка на голос и нервную систему большая), так как только через сутки после выступления организм певца едва-едва начинает «восстанавливаться», как говорят спортсмены. Очень трудно выходить в таких ролях или концертах на сцену каждый вечер. Очень трудно, но не невозможно, и порой приходится это делать. Если не можешь преодолеть усталость и пойти даже на известный риск, иной раз упустишь что-то такое, что потом уже не вернешь: спеть какую-то новую программу, выступить с отличным дирижером или в интересном составе певцов, приготовить важную и нужную для твоего развития роль.
У меня бывали случаи, когда обстоятельства заставляли петь большие спектакли и концерты каждый день. Однажды, например, я дал пять сольных концертов (с огромным количеством «бисов») в течение шести дней в трех городах. А весной 1979 года в «Ла Скала» шесть вечеров подряд выходил на сцену: «Моисей» Россини, «Богема» Пуччини, «Моисей», «Богема», «Моисей», «Богема» — из-за трудностей с выпуском премьеры пришлось изменить расписание спектаклей, замены мне не было, вопрос стоял так: или отменять спектакли, билеты на которые уже проданы, или мне принять небывало сложный график выступлений. Я согласился, чтобы выручить дирекцию. В театре шутили: «Неделя Нестеренко в „Ла Скала“». Рациональная голосовая техника дала возможность мне выйти из подобного испытания невредимым, более того, казалось, голос звучал с каждым днем все лучше, но я надорвался физически — потерял сон, чувствовал страшную усталость, как после огромного труднейшего сезона, и пришел в норму только месяца через два. Такие эксперименты если и возможны, то лишь тогда, когда уже есть мастерство и не прошла еще молодость, но они, увы, соседствуют недолго.
Голос — очень хрупкий, деликатный инструмент, и сам по себе он каждый день разный: то идет легко, то тяжело, то звучит ярко, то несколько тускловато, то, бывает, с трудом берутся верхи, то не наполняются тембром низы, и все это зависит не только от степени утомленности голоса, но в большей степени от причин, о которых я говорил выше. Каждый вокалист должен изучить себя и свой певческий аппарат не только с точки зрения того, что вредно и что полезно для голоса, но и знать, как ему лучшим образом выйти из положения при не лучшем вокальном состоянии.
Тут нельзя не упомянуть о другой трудности профессии артиста вообще и певца в частности — о том, что практически невозможно создать оптимальный режим. Наша работа отличается тем, что у нас может быть каждый день по нескольку вызовов в театр. Хотя, в общем, вокалист, поющий в театре, как правило, работает не более семи часов в сутки, несколько вызовов, дорога туда и обратно, перерывы между репетициями, которые он иногда проводит в театре, в целом создают длинный и лишенный какого-то ритма рабочий день. Иногда нагрузка падает в основном на утренние часы, иногда — на вечерние или дневные. А если учесть, что у певца кроме работы в театре бывают концерты, записи, съемки, а то и педагогические занятия, можно себе представить, как сложно обеспечить ему режим дня хотя бы просто приличный с точки зрения медицины. Очевидно, поэтому успехов достигают люди не только одаренные, работоспособные и целеустремленные, но и достаточно крепкие физически. Нельзя забывать еще об одной трудности артистической профессии — мы выходим на сцену вечером, когда организм в какой-то степени утомляется, даже если человек в этот день не репетирует, не занимается. И огромное возбуждение, вызванное концертом или спектаклем, угасает не сразу. Как правило, ночь после выступления артист не спит или спит плохо и испытывает, я бы сказал, страдания, мучения, вызванные колоссальной затратой физических и душевных сил.