Страница 67 из 85
Войдя в номер, Сколь начал снимать пальто, и в ту минуту, когда его могучие руки еще не освободились от рукавов, Даррелл ударил его по шее.
Шея у русского была толстая и мощная как у быка. Сколь странно хрюкнул, ноги его подкосились. Сигара вывалилась из открывшегося рта. Уцепившись за изголовье кровати, Сколь повернулся к Дарреллу, глядя перед собой остекленевшим бессмысленным взором, но американец нанес ему новый страшный удар ребром ладони по шее. Дарреллу показалось, что он ударил молодое деревце— под рукой что-то хрустнуло. Колени Сколя подогнулись, и он тяжело рухнул на кровать.
Все это произошло почти бесшумно.
Даррелл подобрал зажженную сигару и притушил ее в пепельнице, потом вынул из кармана крохотную коробочку со шприцем и ампулой новейшего мощного снотворного, разработанного в лаборатории секции «К». Дарреллу потребовалось всего несколько секунд, чтобы ввести снотворное бесчувственному полковнику КГБ. Сколь не шелохнулся. Снотворного хватит на несколько часов, удовлетворенно подумал Даррелл.
Посмотрев на часы, он прикинул, что несколько минут у него еще есть, и подошел к телефонному аппарату.
Глава 17
— Куда вы пропали? — спросил доктор Фрилинг.
— Я разыскивал Йоко. Мне удалось напасть на ее след, — сказал Даррелл. — Я нахожусь сейчас в Сендае. Здесь живет ее родной дед. Лиз Прюитт скоро должна узнать его адрес. Мне пришлось на некоторое время отвлечься, чтобы вывести из игры Сколя.
— Вы его убили?
— Не думаю. Подождите минутку. — Даррелл положил трубку на стол и подошел к кровати, на которой распростерся могучий русский. Дышал он громко, но ровно. На толстой шее расплылся безобразный кровоподтек. Даррелл, поморщившись, размял ноющую правую кисть и вернулся к телефону. — Когда он придет в себя, то будет жив и здоров, — произнес он. — А вот мне, похоже, не обойтись здесь без Билла Черчилля.
— У нас в Токио кое-какие сложности, — спокойно сказал доктор Фрилинг. — Мистер Черчилль, ваш друг и помощник, отказался сотрудничать с нами. Он опасается, что мы причиним вред мисс Камуру.
— Дайте мне с ним поговорить, — попросил Даррелл.
— Его здесь нет. Он исчез. Причем совершенно неожиданно.
— Проклятье! И вы не знаете — куда?
— Он ничего не сказал.
— Ваша линия проверена? — спросил Даррелл. — Можете посвятить меня в последние события?
— Разумеется, — проскрипел доктор Фрилинг. — Японцы первыми сделали шаг навстречу. Контейнер, найденный в Хатасиме, мои сотрудники подвергли тщательному исследованию в стерильных условиях. К огромному счастью, его содержимое не является ни «Перл-Ку», ни каким-либо его производным. Иными словами, вирус не имеет никакого отношения к нашей секции ХБО. И это не наш контейнер.
Даррелл испустил вздох облегчения.
— А японцы вам поверили?
— Вам легче?
— Мне — да. А японцы…
— Они не вполне согласны с нашими выводами. Их можно понять. Они подозревают, что мы пытаемся спрятать концы в воду. Майор Яматоя настаивает, чтобы по истечении срока ультиматума мы представили более убедительные доказательства. У вас осталось меньше полутора суток, чтобы разыскать эту девушку. Так что, дело даже более срочное, чем прежде.
— Я разыщу ее, — твердо пообещал Даррелл. — А вы абсолютно уверены в результатах анализа?
— Да, — жестко сказал Фрилинг. — Помните наше судно, «626», которое держало курс на Орегон, чтобы доставить туда определенные культуры, подлежащие детоксификации и уничтожению? Так вот, рад сообщить вам, что погодные условия улучшились и пропавшее судно удалось обнаружить целехоньким примерно в четырехстах милях к северо-западу от островов Мукосима. Спасибо нашему спутнику. Весь груз на корабле также цел и невредим. Весь, подчеркиваю. Тайфун повредил только радар и радиомачту, а также немного покорежил рулевое управление. Сейчас, кажется, уже все в порядке, и судно следует прежним курсом на Орегон.
— Что ж, это приятно, — произнес Даррелл.
— Да. Однако японцам и всему остальному миру этого недостаточно. Хотя мы, доказав свою невиновность, могли бы сейчас умыть руки и выйти из игры.
Даррелл почувствовал, что доктор Фрилинг прощупывает его. Он посмотрел на кровать. Сколь начал похрапывать.
— И что — мы выходим? — спросил Даррелл.
— Как вы решите. Если сможете найти девушку…
— Что именно вы собираетесь с ней сделать?
— Судя по предварительным данным, этот вирус напоминает вирус лихорадки Лэсса, который в свое время исследовали вирусологи Йельского университета. Он происходит из Нигерии. Чрезвычайно заразный. Наши ученые спаслись только тем, что ввели себе антитела, выделенные из крови миссионерки, побывавшей в Африке и переболевшей этой лихорадкой. Вирус вызывает резкий подъем температуры, пневмонию, сыпь, изъязвление полости рта, мышечные спазмы и поражение сердца и почек. Чрезвычайно страшный вирус. Хатасимский весьма похож на него, хотя по летальности даже превосходит.
Фрилинг приумолк. Даррелл мысленно представил его сухопарую фигуру, худое вытянутое лицо и золоченое пенсне — всегда в тени. Следующие слова Фрилинга прозвучали холодно и беспристрастно:
— Йоко Камуру выжила только потому, что, по счастливой случайности, заразивший ее вирус оказался несколько ослабленным в результате того, что уже прошел через организм нескольких жертв в Хатасиме. Это пока единственный вывод, который нам удалось сделать. Ее организм, победивший этот мутировавший вирус, выработал антитела, которые сохраняются в ее крови. Благодаря этим антителам она и выжила. Если мы сумеем в кратчайшие сроки разыскать ее, то выделим из ее тканей сохранившийся вирус и приготовим из него вакцину. Процедура вполне известна. Похожая история произошла, например, с вирусом гриппа, который также подвержен мутациям. Случилось так, что вирус, вызвавший тяжелейшую пандемию в 1918 году, оказался идентичен вирусу, вызвавшему «азиатскую» эпидемию в 1968 году. Из-за частых мутаций нашим фармацевтическим компаниям приходится почти постоянно трудиться над разработкой новых вакцин.
Фрилинг чуть помолчал, потом продолжил:
— Вакцины, в зависимости от целей, бывают разные.
Мы можем, например, использовать живой аттенуированный штамм вируса — подобную вакцину применяют, в частности, против полиомиелита. Или можем приготовить вакцину из убитого вируса, например, формали-низированную; подобные вакцины используются для иммунизации против гриппа. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да, — сказал Даррелл.
— Для производства живой вакцины вирус последовательно ослабляют серийными пассажами через клеточные культуры. Вирусы, если вы знаете, размножаются только в живых клетках. Внедряясь в клетку, они изменяют ее метаболизм таким образом, что клетка начинает усиленно продуцировать не свои, а уже вирусные белки. Вирусы— весьма совершенные паразиты. Когда клетка разрушается, из нее высвобождаются миллионы вновь образованных вирусных частиц. Для того чтобы приготовить вакцину, вирус сначала нужно выделить из крови, мочи или фекалий больного и перенести в подходящую среду — например, на аллантоисную мембрану куриного эмбриона, — после чего регулярно переносить на свежую питательную среду. Вирус мутирует таким образом, что в подобной среде начинает ощущать себя лучше, чем в организме исходного хозяина. Более того, при введении в человеческий организм он ведет себя уже как ослабленный вирус, вызывая лишь незначительное заболевание. Однако антитела, развивающиеся у такого больного, способны убивать настоящий или дикий вирус — таким образом возникает активный иммунитет. Иными словами, ослабленный вирус в антигенном отношении полностью идентичен исходному, а антитела…
— Доктор Фрилинг… — попытался прервать его Даррелл.
— Одну минутку. Я хочу, чтобы вы все поняли. В организме вырабатывается так называемый интерферон — это не иммуноглобулин или антитело, а особый белок. Он угнетает репродукцию вирусных частиц. Русские, как вам известно, давно пользуются интерфероном в клинике в качестве противовирусного средства. Мы у себя разработали вещество, которое назвали адамантадином, однако оно обладает рядом побочных воздействий, и применение его ограничено. К сожалению, нам плохо известно, как далеко зашли русские в своих исследованиях.