Затмение (ЛП)

Джордж поднял руку, чтобы остановить этот поток слов. Мистер Оджерс послушно умолк. Джордж тоже молчал целую минуту.

— Когда и как она с ним встречается?

— В церкви по воскресеньям, возможно, и где-то еще, я не знаю, — мистер Оджерс пошамкал беззубой челюстью. — Поскольку она помогает церкви, то знает, где лежат ключи, и может войти когда угодно. Я застал их две недели назад, вошли в церковь из ризницы. Они меня не видели, потому что я вовремя скрылся. Но за эти две недели я видел их там дважды.

— Вы уверены, что это мисс Чайновет?

— О да, несомненно, мистер Уорлегган. Боюсь, что это так. И тот же юноша.

— Что за юноша?

— В ваше отсутствие, мистер Уорлегган, я воспользовался возможностью и время от времени посещал мисс Агату Полдарк. Она давняя прихожанка моей церкви, еще до меня. В общем, дважды во время этих визитов: один раз, когда я только пришел, а второй — когда уже уходил, я видел молодого человека, того же самого, приближающегося к дому, словно он собирался нанести визит. Я могу лишь предполагать, и это предположение кажется вполне обоснованным...

— Это было до Рождества или недавно?

— О, до Рождества. Потом погода стала столь ужасной, что я не осмеливался выйти.

Джордж встал и подошел к окну. Эти окна не выходили на пруд, источник его раздражения. Они смотрели во внутренний дворик.

— Я не знал об этих встречах, и вы совершенно правильно поступили, что меня уведомили. Возможно, они имеют невинное объяснение, я на это надеюсь. Но даже в этом случае их следует прекратить.

— Благодарю вас, мистер Уорлегган. Я действовал из лучших побуждений, из ваших интересов, да и из интересов мисс Чайновет.

Почесав голову под париком из конского волоса, Оджерс стал рассказывать ту же историю и делать те же замечания, только другими словами. Получив одобрительное «похлопывание», он так обрадовался, что снова и снова твердил о чистоте своих намерений в надежде опять заслужить похвалу. Но не получил ее. Джордж крепко задумался над услышанным, и теперь ему не было дела до священника. Несколькими словами, кивками и бурканьем он от него избавился.

Джордж прямиком направился к Элизабет, но та знала не больше. Их неведение показало пробел в существующих связях — они жили в изоляции, хотя и окруженные слугами и прочими обитателями деревни. Многие знали о прогулках Морвенны и Дрейка по пляжу, его визитах в дом, их последующих встречах в церкви, хотя пара и была убеждена, что никто не в курсе. Тайну можно сохранить в городе, но не в сельской местности, где наблюдение за соседями — одно из немногих доступных развлечений. Если бы в Тренвите жила Верити или даже Фрэнсис, кто-нибудь наверняка бы им намекнул между делом. Но люди опасались говорить с Джорджем, потому что боялись его, а Элизабет хотя и любили, но она всегда держалась отстраненно.

Вызвали слуг, допросили и отправили обратно по своим делам. Потом Джеффри Чарльза, который был радостно откровенен, затем вел себя вызывающе, расплакался и снова вел себя вызывающе. Наконец, пришла Морвенна.

Она встретила это испытание с колотящимся сердцем и задыхаясь, но внешне поначалу сохраняла спокойствие. Да, Джеффри Чарльз встречался с этим молодым человеком в ее присутствии начиная с прошлого лета. Поскольку он в родстве с Полдарками, она решила, что в том нет вреда, хотя он не имеет образования и занимается ремеслом. Джеффри Чарльзу, как он наверняка уже сообщил, очень нравится этот юноша. Дрейк... Дрейк Карн научил Джеффри Чарльза многим житейским знаниям, которым не могла бы научить она. Она занималась его формальным образованием, но как завязывать узлы, разжигать огонь и стрелять из лука, она не знает. Вот так зародилась и окрепла дружба.

— А ваша дружба, мисс Чайновет? — спросил Джордж. — Как вы ее объясните?

Морвенна подняла на него испуганный взгляд и снова потупила, уставившись на свои руки.

Ее дружба зародилась из общей симпатии всех троих. Она была рада видеть Джеффри Чарльза счастливым и присоединилась к его счастью. Вот так, сама того не желая, она позволила молодому человеку ей увлечься и сама им увлеклась.

— И теперь вы сидите здесь и нам все это рассказываете? — сказал Джордж.

— Простите. Я знаю, что поступила неразумно. Но так уж случилось! Я откровенна с вами, мистер Уорлегган! Так всё это и случилось. Никто не хотел причинить вреда, даже не думал об этом — ни он, ни я.

— Давайте оставим пока его намерения. Поговорим о ваших. Вы прибыли сюда в качестве гувернантки моего пасынка. Тем самым вы приняли на себя обязательства присматривать за ним и обучать так, как мы того желаем. Вместо этого под предлогом обучения навыкам сельской жизни, а должен сказать, что я рассматриваю это только как предлог, вы связались с безработным шахтером, с этим методистом. Вы скомпрометировали себя и сделали наше имя, а вместе с ним и Джеффри Чарльза, предметом сплетен и насмешек на каждой грязной деревенской улице.

Морвенна невидящим взглядом обратилась за помощью к Элизабет, но та на нее не смотрела.

— Теперь я прекрасно понимаю, — продолжил Джордж, по-прежнему спокойным тоном, — почему вы так не желали достойного и завидного жениха, которого мы для вас нашли. Отдавшись этому шахтеру, вы не могли предстать на свадебной церемонии чистой душой и телом.

— Я не отдавалась этому шахтеру, как вы его называете! — ответила Морвенна, вставая. Слезы хлынули по ее щекам. — Мы разговаривали и... и увлеклись друг другом.

— Увлеклись друг другом, — сказал Джордж. — Уже во второй раз вы прибегаете к этому выражению. Что ж... И делаете это заявление безо всякого стыда или извинений!

— Я уже пыталась...

— Позвольте мне закончить. Интересно, что бы сказал ваш отец, будь он жив. И кстати, что скажет ваша матушка, потому что ей следует рассказать. Или ваши юные сестры, рассматривающие вас как образец для подражания. Эта интрижка под нашей крышей до того отвратительна, что даже не знаю, что нам еще откроется!

Он продолжал говорить. Элизабет, соглашаясь с его чувствами, посчитала, что он слишком строг и слишком сердит. Она не могла не задаваться вопросом, не потому ли Джордж воспользовался возможностью унизить одного из Чайноветов, нарушившего правила приличия, что всегда чувствовал себя ниже по положению? И вот наконец-то одного из Чайноветов можно заслуженно заклеймить... Конечно, оскорбление усиливалось тем, что Карн был шурином Росса Полдарка... Поскольку Элизабет до сих пор не смогла в полной мере понять образ мыслей мужа, то не осознавала, что Джорджа и самого привлекает Морвенна, и он находит извращенное удовольствие в том, чтобы обращаться с ней грубо, потому что она его разочаровала.

Видя, что Морвенна вот-вот упадет в обморок, Элизабет резким жестом велела Джорджу остановиться.

— В одном можно быть уверенными, — сказал он жене. — Свадьба с мистером Уитвортом не состоится. Я напишу ему и объясню причины, попросив отложить свой визит к нам, пока мисс Чайновет не уедет. К концу месяца мисс Чайновет вернется к матери. Я также подготовлю всё, чтобы отправить Джеффри Чарльза в школу. Но встречи с этим Карном должны прекратиться. Я знаю, ты за этим присмотришь, дорогая. Оставляю это в твоих руках. Ты сделаешь всё наилучшим образом.

Он вышел из комнаты, оставив кузин наедине.

У Элизабет оставался единственный выход. Она одобряла поведение Морвенны не больше, чем Джордж, но всё недовольство уже было высказано. Она положила руку на плечи девушки и поцеловала ее мокрую щеку.

— Ну, будет тебе. Давай сядем и всё обсудим. Я не хочу разрывать тебе сердце.

Урожай собрали месяц назад — скудный и плохого качества. Корнуольские фермеры не прикрывали ранний картофель, и майские заморозки его погубили, как навредили и многим овощам. Трава выросла короткой и хилой, и Росс решил, что ее нельзя будет косить до конца июля.

Нужда, а в особенности голод, означали волнения и мятежи. По всей стране возникали беспорядки. Когда всего в нескольких милях за Ла-Маншем находилось революционное государство, и для представителей закона, и для его нарушителей, настало время испытаний. Одни заняли позицию наставлений и увещеваний, другие — позицию открытого неповиновения, и приняв их единожды, не желали уступать даже в условиях необходимости компромиссов. Но к удивлению многих взяла верх сдержанность. Овладевшие городом мятежники не грабили склады, а продавали товары по ценам, которые считали справедливыми. В Бате толпа женщин забралась на борт судна с зерном, а когда судьи прочли им «Акт о мятеже», женщины ответили, что не поднимают мятеж, а лишь хотят предотвратить экспорт зерна, и запели «Боже, храни короля».