Страница 58 из 79
Это песня лазурных долин.
Колорадо мое, Колорадо
И мой друг — старина карабин…
Ребят разобрало: сразу повеселели, стали притопывать ногами, подмигивать в такт, прищелкивать пальцами — такая заводная была песня, и слова хоть и не очень понятные, но такие притягательные. Даже королева Галка стала подпрыгивать на стуле. Ну ей, известное дело, лишь бы поплясать, все равно подо что, хоть под "Колыбельную".
…Если враг — встретим недруга боем
И в обиду себя не дадим.
Мы — ковбои с тобой, мы — ковбои!
Верный друг — старина карабин…
— Эх, жалко Сенька не слышит! Ему бы эта песня во как подошла! Про прерии!
— Да, — презрительно протянул Великий и резко прижал струны. — Укатал участковый друга.
Стало тихо.
— А что… — осторожно вставил Кролик. — Он же человека убил. Хоть и не нарочно.
— "Нарочно — не нарочно", — передразнил с заметной злостью Великий. Знаешь ты, что такое мужская дружба? Это святой закон. Выше его ничего нет на свете: ни родства, ни любви, ни долга. Понял?
— Понял, — проворчал Васька. — Только не совсем. — Отсел на всякий случай подальше.
— Сейчас совсем поймешь. Вот пришел к тебе друг поздней ночью, усталый и раненый, и говорит: "Я, Васька, человека убил, меня милиция ищет". — "За что?" — спрашиваешь. "Он девушку мою оскорбил". А ты: "Правильно ты, Колька, сделал!"
— Это почему вдруг — Колька? — запротестовал Челюкан.
— Это к примеру, не дрожи. Как должен поступить настоящий друг? Ваши действия, братец Кролик?
И ребята и девчонки с напряженным интересом прислушивались к разговору, как заводные переводили глаза с Великого на Ваську и обратно.
— Ну это… Я б его убедил, что надо сознаться, чистосердечно раскаяться, что ли?
— Васька сам бы в милицию побежал сообщить, — вставил, смеясь, кто-то из мальчишек. — Он у нас честный.
— Так, — отчеркнул Великий. — Ваш вариант, Челюканчик?
— Мой такой, — брякнул Колька. — Иди ты, откуда пришел, чтоб я тебя не видел больше.
Великий дернул щекой, встал, задев Галкину коленку, прошелся по комнате.
— Мушкетеры? Нет, братцы, еще одно такое выступление, и я вас разжалую. Сопляки! Слушай сюда: есть единственный вариант, мужской, честный. "Мой дом, Колька, теперь твоя крепость. А придут за тобой мусора, вместе будем отстреливаться". Ясно? Вот так, гвардейцы, поступают настоящие мужчины. А этот ваш Ратников сам выследил друга, сам поймал, сам за решетку привел. А все из-за чего? Добро бы — честь мундира, престиж, а то из-за девки, не поделили…
Вот тут и влетел в горницу Мишка Куманьков: глаза блестят, дышит тяжело — бежал, видно, торопился; весь перемазанный какой-то, вроде кирпичной пылью, голова в паутине. Шепнул что-то горячо Великому. Тот повернулся к собравшимся, бесцеремонно объявил:
— Кончен бал. Погасли свечи. Мушкетерам — остаться при дворе. Галочка, я вас провожу. Или нет — в другой раз, ладно?
(Что на это сказала или сделала Галка — неизвестно, но представить можно. Сама бы она ушла с удовольствием, но терпеть, чтобы ее по-хамски выставляли… нет, это не для Галки. Рассказ свой Андрею она заканчивала спокойно — значит, сумела на оскорбление ответить по-королевски…)
Великий посмотрел ей вслед, скрипнул зубами (мол, доберусь еще!).
— Ладно, не до баб теперь… Подробности на стол, господин Атос!
— Нашел! Из крайнего склепа идет, но вроде за реку, а в сторону церкви хода нет…
— Вроде, вроде! Проверить не мог!
— Батарейка совсем села, а в темноте я побоялся…
— Побоялся! Как говорил мой друг Хемингуэй, никогда не надо бояться нестоящее это дело! Что украшает настоящего мужчину? Усы, сила, ум, деньги? Отчасти. Главное — смелость. Смелый — он и сильный, и умный, и богатый, и — с усами. А трусу — слезы и стоны и пинки под зад!
— Я не трус!
— Нет? — усмехнулся Великий. — Проверить?
Мишка кивнул, сжав губы.
Великий, все усмехаясь, достал колоду карт, умело, как фокусник, перепустил ее длинной лентой из ладони в ладонь, выбрал щелчком даму пик и отдал Кольке.
— Ну-ка, приколи ее на дверь. Нет, нет — повыше. Вот так.
Великий снял со стены тяжелый охотничий нож, вынул его из чехла, взял за конец лезвия — и резко взмахнул рукой. Нож глухо ударился в дверь, пробив карту в самой серединке, и задрожал, дребезжа, часто-часто мелькая рукояткой. Ребята переглянулись. Великий с усилием выдернул нож из доски.
— Становись к двери, — скомандовал Великий.
Мишка, еще не понимая зачем, послушно прижался спиной к двери. Нижний край карты едва ли на два пальца был выше его макушки. Великий снова взмахнул рукой — Мишка зажмурился и присел. Великий неприятно засмеялся, подбрасывая нож на ладони. Мишка выпрямился, вытаращил глаза и закусил губу. Нож снова пробил карту, но на этот раз чуть выше.
— Молодец! — похвалил Великий и приказал: — Следующий! Экзамен на мушкетера.
Кролик с готовностью стал к двери, но глаза все-таки закрыл. А Колька неожиданно отказался.
— Молодец! — и его похвалил Великий. — Тоже на это смелость нужна. Дурной риск нам ни к чему. Но я бы на твоем месте все-таки прошел испытание: надо знать, на что годен. Ну все — к делу. Значит, так: завтра разведка боем, обследовать подземелье и доложить о результатах. Теперь, что там у вас с попом?
Ребята в три голоса рассказывали историю этой уже ржавой, нудной вражды, которая тянулась только по инерции. Великий, выслушав их, возмутился:
— И вы прощаете ему? Не ожидал! Запомните на всю жизнь: никогда не прощать обид. Одному спустишь, другие всю жизнь плевать в тебя будут. Месть, только месть! Я вам помогу. Мы устроим ему праздник!
— Точно, — подхватил Мишка. — Нужно ему что-нибудь такое сотворить…
— Дом мы ему поджигать не будем и окна бить — тоже. Нужно придумать что-то интересное, загадочное. Припугнуть его, чтобы хорошо запомнил мушкетеров.
Кролик вскочил:
— Точно! Попугать его вечером или ночью. Он идет, а тут выскочить: "Руки вверх!" — и как заорать! Он и…
Великий посмотрел на него, прервал взглядом, усмехнулся: что с дурака взять!
— Одна мыслишка возникает. Он все за свои церковные сокровища дрожит, ночи не спит, ахает. Вот мы ему шило и вставим: вынесем что поценнее — я вам подскажу, и спрячем на недельку — пусть побегает. А потом вы все это будто разыщете и шерифу доставите. Вам — почет и слава, попу — шило, Андрюшке — гвоздь от начальства. Каждому свое.
— Точно! — опять врезался Кролик. — А в церкви черную маску оставим и записку: "Мстители!"
Мишка и Колька переглянулись и ничего не сказали.
Андрей перехватил Вовку еще до школы. Они отошли в сторону от дороги, присели на краю старой канавы, свесив ноги.
— Что, дядя Андрей, задание?
— Задание, Владимир. Очень важное и опасное. Не побоишься?
Вовка помотал головой, поправил сбившуюся от этого фуражку.
— Ты про подземный ход знаешь?
— Ага. Только не знаю, где он.
— Искал?
— Всем классом. А сейчас его Мишка Куманьков ищет.
— Вот такое и будет задание: снова, Вовка, надо искать. И поскорее. Раньше, чем Мишка. Он начинается где-то на кладбище, из какого-то крайнего склепа — больше я ничего не знаю. Выручай, Вовка. Одна надежда на тебя.
— Найду, дядя Андрей. Не сомневайся. — Вовка вскочил, сбросил ранец и, положив под куст, забросал его листвой. — Я готов.
— Э, нет, так не пойдет. После школы, Вовка, как уроки сделаешь, понял? Или я кого-нибудь другого буду просить.
— Ладно, — вздохнул покорно Вовка. — Не поручай больше никому. Сделаю после школы.
Андрей помог ему надеть ранец, легонько подшлепнул, чтобы быстрее бежал, и долго смотрел вслед…
…Едва Андрей вошел в свой кабинет, зазвонил телефон.
— Ратников, ты? Платонов говорит. Привет тебе. Ты про запрос свой не забыл? Или не нужно уже? Так вот, ответ я тебе официальный выслал. Похоже, твой Великий и впрямь велик в определенном смысле. По двум делам о хищении соцсобственности проходил свидетелем — зацепить его никак не удалось, умеет чужими руками управляться. Заметь особо: подозревается в спекуляции художественными ценностями и предметами старины. Платит алименты, лишался водительских прав за управление автотранспортом в состоянии алкогольного опьянения. В 1978 году посетил по турпутевке ряд капиталистических стран. Это основное, остальное прочтешь. Желаю успеха и… осторожности. Ты понял меня, Ратников?