Страница 15 из 18
Русская буржуазия сбросила царя, чтобы продолжать войну. И вдруг приезжает энергичный человек с лозунгом: «Никаких уступок «революционному» оборончеству! Да здравствует социальная революция!»
Как ослабить его влияние?
Ну, конечно, сообщить, что приехал «немецкий шпион».
Однако для «германского агента», якобы получившего «миллионы золотых марок» от «германского генштаба», Ленин повел себя странно. Во второй половине апреля в Петроград приехал известный датский социал-демократ Фредерик Боргбьерг, связанный с немецким правым социал-демократом Шейдеманом, который через полтора года войдет в последнее имперское правительство Макса Баденского.
Боргбьерг от имени Объединенного комитета рабочих партий Дании, Норвегии и Швеции предложил социалистическим партиям России принять участие в конференции по вопросу о заключении мира. Созвать ее предлагалось в Стокгольме в мае 1917 года.
6 мая, на заседании Исполкома Петроградского Совета, где большинство было тогда у меньшевиков, Боргбьерг откровенно сказал: «Германское правительство согласится на те условия мира, которые германская социал-демократия предложит на социалистической конференции…»
Шито тут все было, конечно, белыми нитками: «условия мира германской социал-демократии» от первого до последнего пункта написали бы германский генштаб и канцлер Бетман-Гельвег.
Так что один-то агент германского генштаба – без кавычек – в мае 1917 года по Петрограду разгуливал. Это был датчанин Боргбьерг.
Как же «помог» ему Ленин?
А вот как…
8 мая 1917 года Исполком Петроградского Совета заслушал мнения партийных групп. За поездку в Стокгольм высказались трудовики, бундовцы и меньшевики. Большевики же по требованию Ленина объявили участие в такой «мирной» затее полной изменой интернационализму. А Апрельская конференция большевиков, проходившая с 7 по 12 мая, разоблачила Боргбьерга как… агента германского империализма.
Ленин, выступая на ней 8 мая, сказал:
– Я не могу согласиться с товарищем Ногиным. За всей этой комедией якобы социалистического съезда кроется самый реальный политический шаг германского империализма. Тут не может быть и тени сомнения, что это предложение немецкого правительства, которое не делает таких шагов прямо и которому нужны услуги датских Плехановых, потому что на такие услуги немецкие агенты не годятся. Положение Германии самое отчаянное, вести теперь эту войну – дело безнадежное. Вот почему немцы говорят, что готовы отдать почти всю добычу, ибо они все-таки стремятся при этом урвать кое-что…
Зал слушал внимательно, хотя не все лица выражали одобрение и понимание. Вроде бы речь о мире, а Ленин – против.
Ленин же продолжал:
– Несомненно, что, когда английские и французские социал-шовинисты сказали, что они не идут на конференцию, они уже все знали: они пошли в свое министерство иностранных дел, и им там сказали: мы не хотим, чтобы вы туда шли… Вот почему, товарищи, я думаю, что нам эту комедию надо разоблачать. Все эти съезды не что иное, как комедии, прикрывающие сделки за спиной народных масс…
Вот тебе и «пломбированный вагон»!
Вот тебе и «немецкий шпион»!
А ведь как удобно было бы укрыться за спиной Боргбьерга действительному агенту немцев…
Впоследствии отставные «социалистические» политики Февраля об истории с Боргбьергом вспоминать не любили, а если и вспоминали, то с явным намерением затемнить этот неприглядный для них эпизод. Так, Владимир Бенедиктович Станкевич (а точнее – Владас Станка), приват-доцент кафедры уголовного права Петербургского университета и лидер фракции трудовиков («эн-эсов» – «народных социалистов»), покинувший Россию в 1919 году и с 1949 года живший в США, написал о Боргбьерге следующее:
Подлинное же мнение большинства германской социал-демократии привез представитель датских социалистов Боргбьерг. Он появился как-то таинственно, произнес небольшую (!? – С.К.) речь с явными недомолвками, потом на неделю куда-то стушевался. Потом появился опять и заявил, что может приблизительно изложить мнение германских социалистов. Но это мнение отнюдь не произвело впечатления ответного рукопожатия, а скорее попытки спекульнуть на русской революции.
В общем, по Станкевичу выходило, что приезжала, мол, какая-то мелкая подозрительная «шушера», которую никто (и особенно «трудовики» во главе со Станкевичем-Станкой) всерьез не воспринял.
А ведь пятидесятилетний Боргбьерг к тому времени был уже двадцать лет депутатом датского парламента, главным редактором центрального органа партии – газеты «Социал-демократ». К русскому Октябрю он отнесся враждебно, в двадцатые и тридцатые годы занимал в королевском правительстве Дании посты министра социального обеспечения, а потом – образования. Поэтому тот же Станкевич говорил с ним в 1917 году «без дураков», прекрасно представляя себе немалые фактические полномочия датчанина.
А чтобы закончить с темой «пломбированного вагона», в котором в Россию приехал якобы враг России Ленин, приведу мнение часто мной цитируемого – он того заслуживает – такого авторитетного и вдумчивого современника эпохи, как Владимир Ефимович Грум-Гржимайло.
Крупнейший ученый-металлург, служивший и старой, и новой России, Грум-Гржимайло умер в 1928 году, к энтузиастам советского строя не относился, но был глубоко русским человеком.
И в 1924 году, в частном письме за границу, он писал:
…Я потерял во время революции буквально все, что имел. В войсках Колчака я потерял сына и племянника. Тем не менее я ни на минуту не сомневаюсь, что победа красных и провал Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля и проч. и проч. есть благо. Больна была вся нация, от поденщика до министра, от нищего до миллионера, и, пожалуй, интеллигенция была в большей мере заражена, чем простой народ…
Я считаю современный строй исторически необходимым для России… Современное правительство медленно, но неуклонно ведет русский народ к выздоровлению.
И это было написано о правительстве, создателем и первым главой которого был с Октября 1917 года якобы «германский шпион» Ленин.
Факт 4-й
Никаких молочных рек в кисельных берегах большевики народу не обещали
Еще одна ложь, чернящая советскую цивилизацию, это россказни о том, что Ленин и большевики якобы обманули доверчивый и простодушный народ России: наобещали златых гор, а люди им и поверили…
Простое знакомство с публичными выступлениями Ленина до того, как Временное правительство выписало ордер на его арест, и с ленинскими статьями до Октября 1917 года эту ложь опровергает четко и убедительно. Никаких молочных рек в кисельных берегах Ленин России не обещал. Наоборот, предупреждал, что впереди кризис, выйти из которого будет нелегко даже Советской власти. Так, в сентябре 1917 года Ленин написал работу с названием, которое говорит само за себя, – «Грозящая катастрофа и как с ней бороться».
Вот как назывались разделы этой работы: «Голод надвигается»; «Полная бездеятельность правительства»; «Общеизвестность и легкость мер контроля»; «Национализация банков»; «Национализация синдикатов»; «Отмена коммерческой тайны»; «Регулирование потребления»; «Финансовый крах и меры против него»; «Можно ли идти вперед, боясь идти к социализму?»
Последний вопрос будет становиться все более насущным и для нынешней России – почти через сто лет после того, как он был поставлен впервые!
Ленин писал (все отточия на месте пропусков убраны для удобства читателя, но он сам может при желании познакомиться с мыслями Ленина, прочтя страницы 151–199 тома 34-го 5-го издания Полного собрания сочинений):
России грозит неминуемая катастрофа. Об этом уже говорилось во всех газетах бесчисленное количество раз.
Все это говорят. Все это признают. Все это решили.
И ничего не делается.
Прошло полгода революции. Катастрофа надвинулась еще ближе. Дошло до массовой безработицы. Подумать только: в стране бестоварье, страна гибнет от недостатка продуктов, от недостатка рабочих рук, при достаточном количестве хлеба и сырья, – и в такой стране, в такой критический момент выросла массовая безработица! Какое еще нужно доказательство того, что за полгода революции (которую иногда называют великой, но которую пока что справедливее было бы, пожалуй, назвать гнилой), при демократической республике, при обилии союзов, органов, учреждений, горделиво именующих себя «революционно-демократическими», на деле ровнехонько ничего серьезного против катастрофы не сделано.
А между тем достаточно самого небольшого внимания и размышления, чтобы убедиться в том, что способы борьбы с катастрофой имеются, что меры борьбы вполне ясны, просты, вполне осуществимы, вполне доступны народным силам и что меры эти не принимаются только потому, исключительно потому, что осуществление их затронет неслыханные прибыли горстки помещиков и капиталистов…