Страница 7 из 11
К тому же не давали покоя мысли о более везучей подруге, которая жила в комнате на двоих с удобной кроватью, большим зеркалом и аккуратным окошком, выходящим в сад, — чем не номер-стандарт в трехзвездочной гостинице в арабском захолустье? Мне там разрешалось только пыль вытирать да пол мести.
Мне так и не удалось поговорить с Леркой-Зулейкой, которая постоянно была на каких-то занятиях то по письму и стихосложению, то по искусству танца, то по игре на сантуре, а когда возвращалась — меня, как на грех, привлекали к очередным общественным работам. За этими размышлениями меня и застала хозяйка шикарных апартаментов.
Дверь в покои распахнулась, и я услышала шелест дорогой ткани, а воздух наполнили ароматы ванили и амбры.
— Ты кто такая? Новенькая? — пропел тонкий нежный голосок.
Я медленно обернулась и слегка склонила голову, как велела Арзу-калфа, исподлобья начав рассматривать хозяйку дивного голоса — фаворитку падишаха Дэрью Хатун.
Это была чуть пышноватая, но очень фигуристая шатенка с огненно-рыжими волосами, напоминающими языки пламени. Ее белоснежная фарфоровая кожа блестела и сияла, а глубокие синие глаза, искусно подведенные сурьмой, гипнотизировали ничуть не хуже товарища Кашпировского.
Наряд из золотой парчи и зеленого атласа с широкими рукавами блестел и переливался, завораживая своей красотой. Шею фаворитки украшало великолепное колье с огромным рубином, а голову венчала чалма с нашитыми изумрудами.
У меня едва не отвисла челюсть от такой роскоши. Я даже дар речи потеряла, засмотревшись на эту одалиску, сошедшую с картин средневековых художников.
— Ты что, не слышишь? Или язык проглотила? — в нежном голосе Дэрьи Хатун появились металлические нотки.
— Я Лекси, госпожа. Новенькая, — ответила я, не поднимая головы.
— Что еще за имя такое? Откуда ты?
Она прошелестела мимо меня и грациозно села на диван.
— И голову подними. Хочу в глаза твои посмотреть.
Я подняла голову и посмотрела на нее — настоящая красавица, ничего не скажешь.
— Из России, госпожа.
— Что еще за Россия? Русь? Татары деревню разорили? — спросила она с видом знатока.
— Нет. Я сама сюда приехала, отдохнуть. А пастух верблюдов завел меня с подругой в пустыню… — начала я свой печальный рассказ, но не смогла договорить, так как девушка сперва расплылась в широкой удивленной улыбке, а затем расхохоталась в голос.
— Ой, какая ты смешная! Сама приехала! — заливалась смехом фаворитка, обхватив себя за талию.
Я в который раз за прошедшую неделю ущипнула свое запястье и мысленно выругалась, коря себя за длинный язык. Пора бы уже понять, что моим россказням здесь никто не верит, а большая часть служанок держит меня за умалишенную.
— Простите, госпожа! — промямлила я и начала пятиться к выходу, согнувшись пополам.
— Стой! — крикнула мне Дэрья Хатун, утирая своими изящными пальчиками слезы смеха с лица. — Я тебя забираю к себе. Ты веселая — будешь меня развлекать. Приноси свои вещи и располагайся в маленькой комнате. Теперь ты моя служанка, — выдала она тоном, не терпящим возражений. — А то моя предыдущая помощница решила попариться в хамаме, да поскользнулась и ударилась головой о мраморный выступ! Умерла, бедняжка… — продолжила фаворитка, как-то совсем не по-доброму блеснув глазами и уж точно не показывая ни капли сожаления в связи со столь прискорбным событием.
— Мне очень жаль, госпожа! — ответила я.
— Падишах тоже очень расстроился, красивая была, темноокая… Брови — два полумесяца… — Девушка подняла глаза наверх и театрально вздохнула. — Погоревал-погоревал, да и забыл. А я осталась. Так-то.
Намек был более чем прозрачный. Прямо как в популярном сериале про питерских ментов — «это наша корова, и мы ее доим».
— Так мне можно идти? — спросила я, опасаясь ляпнуть что-нибудь лишнее и стать очередной мишенью для этой опасной особы.
— Иди! Да не задерживайся! — весело ответила мне моя новая госпожа.
Радовало одно — я больше не буду спать в том курятнике и драить отхожие места. А там что-нибудь придумаем.
ГЛАВА 9
Прожив в покоях фаворитки пару дней, я поняла, что на моей шее поселилась жирная жаба. Противная такая, зеленая, с длинными склизкими лапками, которыми она то и дело обхватывала меня за горло и душила.
Короче — грусть-тоска меня снедала вдали от родимой сторонки. Завидовала я. Пока еще не поняла — белой или черной завистью, но вот обзавестись своей квартиркой, да прислугой в придачу захотелось мне аж жуть как.
Дэрья Хатун особо не зверствовала, по ночам в лес за подснежниками не посылала, звезд с неба не требовала. Все ее указания были строгие, но вполне выполнимые — сбегать на кухню за куропатками (я на них только облизывалась, ибо есть такое по рангу было не положено), привести лекаршу, сложить ткани в сундук, помассировать ступни, ну и прочая мелочь.
Сегодня с утра она была сама не своя. Все ходила по комнате взад-вперед да пальцы теребила. За пару часов сменила три наряда, мне пришлось дважды переделывать ей прическу (то на правый бок уложи, то на левый), съела тарелку винограда и все никак не могла успокоиться.
Мне, естественно, никто не докладывал о причинах такого нервоза, так что оставалось только строить догадки.
— Иди, что ли, найди мне Зейнаб-калфу! — истеричным, почти плачущим голосом заявила моя хозяйка, замерев перед столом с огромной вазой, наполненной персиками и инжиром.
— Как прикажете, госпожа! — я присела в реверансе и поспешила покинуть эту «палату № 6».
Не успела я сделать и пары шагов по длинному каменному коридору, который вел из покоев фаворитки в общую комнату джарийе, как наткнулась на Арзу-калфу.
— Ты чего без дела шатаешься? Где твоя госпожа? — спросила она меня, строго сдвинув брови.
— Она послала меня за Зейнаб-калфой, — ответила я.
— Ох, несчастная… Лучше тебе пока не показываться госпоже на глаза. Иди давай, пережди бурю в комнате уста. К Зулейке иди. Помоги ей к вечеру приготовиться — она с другими девушками сегодня танцевать для падишаха будет. А я к госпоже сама поспешу.
Я не верила своему счастью — меня отправили прямо к Лерке в объятия. И это спустя почти две недели нашего пребывания черт знает где! Однако женское праздное любопытство не позволило мне броситься исполнять это указание сию же минуту.
— Арзу-калфа, а кто же посмел госпожу расстроить? Уж не заболела ли она? — с притворной заботой и испугом в голосе промямлила я, подняв на нее свои печальные глаза.
— Заболеешь тут, когда гарем новых уста полон. Хазнедар и валиде постоянно в постель к падишаху новенькую подкладывают, да еще и праздник с танцами решили устроить. Сегодня к повелителю новую наложницу поведут. Вот твоя госпожа и мучается.
Вон оно что — ревность. Теперь ясно, почему Дэрья Хатун себе места не находит. Я бы тоже с ума сошла — подумать только, твой мужик в любое время дня и ночи может себе новую бабу заказать, а ты и пискнуть не смей.
Я собиралась было уже отправиться на долгожданное свидание с подругой, но из-за угла появилась фигура высокого, статного, а самое главное — невероятно красивого мужчины, в длинном кафтане черного цвета с золотыми пуговицами.
Я таращилась на него, как баран на новые ворота, не в силах отвести взгляда. Он был похож на киноактера, сошедшего прямо с экрана кинотеатра и направляющегося ко мне в объятия под яркими вспышками фотокамер, роль которых в данном варианте постановки играли все еще тлеющие с ночи факелы на стенах.
Его гладкое светлое лицо с легкой щетиной на фоне мрачных серых плит коридора светилось, словно лунный диск. Синие, как вечернее небо, глаза сияли молодым блеском, путая мысли и затягивая в свой омут. Коротко постриженные угольно-черные волосы переливались в лучах полуденного солнечного света, проникающего в коридор сквозь небольшие треугольные окошки под потолком.
Его прямая, статная походка выдавала в нем вельможу, а возможно, и еще кого покруче.