Дверь в...

Эти действия заставили меня быстро забыть о боли и страхе, которые я недавно испытала.

- А почему ты не кусаешься? – задала я вопрос, когда мы уже сидели за столом, и я попивала свой чай с лимоном. Кухня была обработана сильным чистящим средством, чтобы устранить запах моей крови, иначе он дразнил Эдварда.

В ответ на мой вопрос парень удивленно поднял брови.

- Хочешь стать вампиром? - опешил он.

В моей голове тотчас же промелькнули сюжеты фильмов, когда жертва вампира становится такой же после укуса. Я настороженно смотрела на Эдварда, пытаясь понять.

- Белла, на моих зубах яд, - сказал он очевидную вещь, которую я слепо гнала от себя все время.

- Спасибо, - поблагодарила тогда я. – Просто я подумала, может, ты даже не умеешь.

Глупо было говорить такое о вампире, Эдвард рассмеялся над моей наивностью. Откинулся на спинке стула.

- В моем мире и кусать-то давно некого, - весело напомнил он. – А здесь, когда я на охоте, то очень даже кусаюсь. – Он широко, опасно улыбнулся, показывая зубы, и я поежилась. Даже если я и закрывала постоянно глаза на его хищную натуру, относясь, как к человеку, Эдвард никогда не позволял мне окончательно забыть, кто он.

- Болит? – спросил Эдвард, глядя на мой порез, вокруг которого расползлось синюшное пятно. Так всегда бывало, если он прикладывался. Сосуды лопались.

- Немного, - призналась я, и Эдвард, воспользовавшись тем, что официант ушел, привлек мою ладошку к себе, целуя рану. Сочувствие в его красивых немигающих глазах позволило бы мне простить ему все, что угодно.

В то же самое время, едва он вдохнул запах моей ладони, и его глаза потемнели, я тоже не без сострадания посмотрела на него, зная, как сильно ему хочется снова ощутить вкус моей крови.

- Это, наверное, ужасно, все время испытывать жажду без возможности унять ее? – спросила я, уже осведомленная, что он ощущает. Это не просто влечение к крови, это постоянная пылающая боль, которую можно погасить только охотой, да и то лишь на короткое время, не навсегда.

- На мой взгляд, смертность куда страшнее, - улыбнулся Эдвард спокойно.

- Я не часто испытываю боль, - поправила я. – В очень редких случаях.

- Это сейчас, - мрачно сказал он, позволяя мне высвободить руку и наблюдая, как я начинаю есть. - Но только представить… - объяснял он, в его голосе чувствовалось едва скрытое превосходство, - болезни, аварии, катаклизмы, нападения. Вы, люди, можете умереть в любую секунду, поскользнувшись на тротуаре и ударившись головой, проглотив рыбную кость или еще что-то в этом роде. Да даже просто от отсутствия пищи вы начинаете умирать уже спустя несколько дней. Без воды вы живете всего четверо суток. В моем понимании это – мгновение! Вы как мотыльки – хрупкие и беспомощные. Вот я, даже если не буду пить, все равно не умру, понимаешь?

Я кивнула, завороженная его описанием.

- Ваша жизнь отмерена. В сущности, вы живете только в промежутке между двадцатью и тридцатью годами. До двадцати вы ограничены законами и собственными родителями, неопытны, чтобы понять, что именно делает вас счастливыми. После тридцати на вас обрушиваются разочарования, болезни, иногда неизлечимые, несущие не меньшую боль, чем испытываю я. Так стоит ли такая жизнь того, чтобы ценить ее? – он многозначительно помолчал. - Нет, Белла, я готов потерпеть, но я бы не хотел быть таким, как ты. Это ужасно, на мой взгляд.

Я ошеломленно моргала, глядя на него. То, как он это описал, действительно внушало ужас. Я представила себе бабочку-однодневку, которая, не успев родиться, уже начинает умирать. Такими мы, вероятно, и виделись Эдварду.

- Но ты же говорил, в вашем мире вампиры тоже умирают?

- Но не так банально, Белла! – воскликнул он. – Мы умираем в борьбе, мы равны по силе. Мы не умираем от бунта природы, или немощными стариками, или смертельно больными. Не умираем из-за нелепой случайности.

Эдвард замолчал, а я чувствовала, что он затеял этот разговор не просто так.

- Что ты хочешь этим сказать? – прошептала, взволнованно отпивая вино из бокала.

Эдвард наклонился ко мне ближе. Улыбнулся, глядя на меня, и снова взял за руку.

- Я хочу сказать, Белла, что ты должна пойти со мной, когда год закончится, - прошептал он многозначительно.

- Но… разве ты не говорил, что человеку опасно быть там? – пролепетала я, мечтая повидать его мир, но небезосновательно боясь последствий этого.

Эдвард улыбнулся так снисходительно, что я догадалась.

Выдернула руку и покачала головой:

- Нет, я не хочу становиться вампиром, прости, - и быстро начала жевать, игнорируя тяжелый взгляд своего любимого мужчины. Увы, мы были слишком разными, и каждый из нас слишком любил свой мир, чтобы отказаться от него ради другого.

- Почему? – хмуро спросил Эдвард.

- Вы убиваете людей, относитесь к ним, как к третьему сорту… - меня тошнило при мысли о фермах.

- Только к тем, кто остается примитивен, - поправил Эдвард. – И мы не убиваем их.

- Да, но вы их доите, - с отвращением выдавила я. – Только представь, что ты пил кровь своей матери… или отца!

Я подняла глаза, на лице Эдварда было написано неожиданное отвращение. Возможно, я заставила его задуматься…

- Уже нет, - наконец, сказал он. – Мои отец и мать умерли около девяти сотен лет назад.

- Братьев, сестер, дальних родственников, - гнула я свое, и Эдвард закатил глаза, уступая в споре.

- Хорошо, Белла, я понял тебя.

Теперь я наклонилась к нему и накрыла своей ладонью его ледяную руку.

- Прости, я, правда, хотела бы быть с тобой. Но я хочу жить здесь, и быть человеком. Может… может, это ты останешься? – предложила неуверенно.

Эдвард наклонился ко мне ближе и открыл рот, чтобы что-то сказать. И вдруг резко выпрямился, распахивая глаза.

- Ты меня обманула! – выпалил он, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.