Страница 38 из 70
В моей жизни словарь Феликса Львовича сыграл еще одну роль: начав учить иврит, я столь экстатически переживал открывшиеся мне красоту, богатство, строгость, логичность, совершенство иврита, что пытался сравнивать его с русским. А эти сравнения были для меня возможны только с помощью словаря Феликса Львовича. Так я принялся просто читать словарь, стараясь запомнить прочитанное. А затем я начал делать выписки, составлять тематическую картотеку... Потом я стал профессиональным синхронным переводчиком, работал со всеми израильскими президентами и главами правительства последние 13 лет... Недавно я закончил перевод с иврита на русский язык десятой книги, которая будет издаваться в России, заказ московского издательства. Без словаря Ф. Л. Шапиро завершение этого перевода было бы невозможным. Я не начинаю работы, если нет на моем столе словаря Ф. Л. Шапиро. Мой старый словарь наново переплетен, потому что я вожу его с собой и на Украину, и в Россию, и в другие места, а эти поездки не прибавили ему здоровья. Я так боюсь потерять словарь, что завел еще одну точно такую же книгу, изданную в России, которая никогда не выходит за стены дома.
Я встречал в Израиле этот словарь у самых невероятных людей, старожилов, любящих русский и желающих сохранить его, ведь фотокопия этого словаря вышла в Израиле, а затем и переиздавалась неоднократно.
Конечно, я вижу порой, как устарели некоторые приведенные в словаре термины и понятия, но и эти устаревшие понятия для меня — вехи на пути развития иврита. Я нашел несколько неточностей полиграфического, технического характера, но все это нисколько не умаляет достоинств словаря. Словарь этот по-прежнему остается для меня высоким образцом блистательной профессиональной работы, свидетельством глубоких знаний и подлинной любви к двум великолепным языкам, на которых стоит мир всякого культурного еврея — уроженца России — иврита и русского.
Говоря о словаре Ф. Л. Шапиро, нельзя обойти молчанием тот вклад, который внес в успех этого предприятия замечательный ученый профессор Б. М. Гранде. По-моему, его краткий грамматический очерк языка иврит, приложенный к словарю, — наилучшая работа такого рода.
Я не раз рекомендовал новоприбывшим, желающим с первых своих шагов в Израиле всерьез познакомиться с ивритом, понять его структуру, грамматику, морфологию, — углубиться в этот очерк языка иврит.
Особенно хорошо воспринимает работу Б. М. Гранде научно-техническая интеллигенция из среды новых репатриантов. И большинство из тех, кто знакомится с этим очерком, стараются также достать словарь Ф. Л. Шапиро. Так растет число приверженцев, любителей и пользователей словаря Ф. Л. Шапиро, ас этим — и число людей, лучше усваивающих иврит, лучше ощущающих его красоту и очарованье.
...Помню, еще в нашу бытность в России мы могли много узнать о новых знакомых, если удавалось нам хоть мельком взглянуть на книжную полку в их доме... Сегодня в Израиле, увидев словарь Ф. Л. Шапиро в доме того или иного уроженца России, я могу тоже составить первичное представление о его языковых привязанностях и пристрастиях. Зачастую выбор словаря не случаен, и я всегда чувствую некую близость по отношению к тому человеку, у которого на книжной полке стоит словарь Ф. Л. Шапиро...
Как-то так получилось, что эти заметки о словаре Ф.Л. Шапиро носят очень личный характер. Впрочем, это и не удивительно: моя жизнь немыслима без иврита, а иврит для меня немыслим без этого замечательного словаря...
...Сегодня по заказу одного из российских издательств я начинаю новую работу над переводом одного из известных ивритских романов. Как всегда, отправляясь в это трудное, увлекательное и длительное плавание, я всей душой, всем сердцем полагаюсь на неизменную помощь прекрасного штурмана — Феликса Львовича Шапиро, создавшего самый лучший иврит-русский словарь, достоинства которого просто трудно переоценить...
А закончить мне бы хотелось фразой, завершающей предисловие к московскому изданию словаря Ф.Л. Шапиро, которое написал профессор Б. М. Гранде: «Пусть этот словарь послужит лучшим памятником светлой памяти большого знатока языка иврит и педагога Феликса Львовича Шапиро».
В этой фразе, пожалуй, можно сделать два изменения: убрать первое слово «пусть» и вместо слова «послужит» написать: СЛУЖИТ!
И да упокоится душа Феликса Львовича в мире! Свое дело на земле он совершил, а словарь его — великолепное тому свидетельство, лучший ему памятник, замечательно служит своему народу и его прекрасному языку!
Ф. ШАПИРО В БАКУ[48]
А. Дорфман, Тель-Авив
Примерно с середины XIX века г. Баку играл видную роль в экономической жизни России. Это была маленькая кипучая Америка, с собственными миллионерами — королями нефти. Нефтяные промыслы притягивали сюда многих крупных специалистов в различных областях промышленности, а также ремесленников, людей свободных профессий и просто искателей приключений.
В пестрое многонациональное население Кавказа безболезненно влилась молодая девятитысячная еврейская община, состоящая, с одной стороны, из горских и грузинских евреев, с другой — из евреев русских, в большинстве своем выходцев из Литвы.
Баку был одним из немногих городов, расположенных вне «черты оседлости», где еврейская община сумела сохранить свою независимость, не став на путь самоизоляции и не растворяясь в инородной среде. Еврейских детей здесь не дискриминировали, двери местных городских училищ были всегда открыты перед ними, но среди местной еврейской интеллигенции зрело понимание того, что в этом-то и таилась опасность ассимиляции, что для сохранения национальной самобытности необходимо дать подрастающему поколению еврейское воспитание.
В еврейской периодике России все чаще появляются статьи о просветительской работе в Баку. Забота об открытии новых национальных школ сочетается с усиливающимся интересом к проблемам традиционного воспитания. Так, И. Сегал в статье «Русские евреи на Кавказе» («Рассвет», №10, 1880 г.) отмечает:
Синагога — этот фокус, всегда собиравший евреев воедино, сослужил и на Кавказе в этом отношении немалую службу: ее стали посещать все чаще и чаще, и в то же время евреи ощутили потребность в изучении еврейского языка, а также в ознакомлении с историей своего народа... Стали выписывать учителей (меламедов), и каждый еврейский мальчик, до поступления в учебное заведение или отдачи его в учение к ремесленнику, должен был предварительно ознакомиться с Библией. Началось движение в пользу устройства такого училища, которое, подготавливая детей в среднеучебные заведения, в то же время давало бы им сведения по еврейскому языку и истории еврейского народа, конечно, настолько, насколько это может быть необходимо для каждого еврея.
Поэтому не случайно первая еврейская «нормальная» — начальная — школа (талмуд-тора) была открыта почти одновременно с настоящей синагогой, заменившей неудобный и небольшой молитвенный дом.
Пресса довольно внимательно следила за процессом создания еврейских учебных заведений в Баку:
Всего год тому назад мы были лишены талмуд-торы, и дети, в особенности беднейшего класса, прозябали в жалком невежестве. Не было у нас также синагоги. Гг. Пивоваров и Рейхман взяли на себя инициативу по упорядочению дел общины. Прежде всего, устроили талмуд-тору. И замечательно то, что о необходимости как хорошей синагоги, так и талмуд-торы заговорили даже люди, которые в синагогу никогда не заглядывали.
(«Восход», №37, 1896г.)
Вот какая картина предстала взору Феликса Львовича Шапиро по приезде в Баку в 1913 году: здесь действовали следующие еврейские учебные и культурно-просветительные учреждения: талмуд-тора с отделением для горских евреев (ее преподаватель, М. Шейнерман, впервые ввел сефардское произношение в преподавание иврита); женская профшкола; Бакинское отделение ОПЕ; грузинско-еврейская школа; библиотека; литературно-музыкальный кружок; детский сад и, наконец, группа по распространению иврита.