Гриф

Тем временем Сережа и Ваня Волгин подогнали машины прямо к дверям особняка. Бойцы Князя перетаскали в дом мешки с фальшивыми долларами. А бывшие спецназовцы, охранявшие особняк, уже подняли из подвала мешки с настоящими баксами. Произошел обмен.

Спецназовцы из охраны старались не светиться в проемах окон и дверей, чтобы даже случайный наблюдатель не смог заметить, что происходит в доме.

— Нy, кажется, все. Так ты говоришь, 60 миллионов баксов? Неплохая операция. Надеюсь, эти придурки не заметят подмены, — проговорил начальник охраны особняка.

— Да, в этой ситуации вы рискуете больше. Я на всякий случай пришлю сюда небольшую группу поддержки. Мало ли что.

— Нет, не надо. Засветишь поддержку, хуже будет. А теперь выходите. Машины у вас бронированные, так что постреляем вам в след в свое удовольствие.

— Запомнил «легенду»? Вас оглушили, отключили газом, а когда вы оклемались, увидели, что грузят бабки, и дали отпор. И «враг» был вынужден бежать несолоно хлебавши.

— "Легенда" не сложная: работали и по более развернутой. Гарантируешь, что мешки идентичны? А то все коту под хвост.

— Я кошек не люблю. Все путем. Проверил.

— Ну, с Богом. Пошли, мужики. А мы вам в след такой бой устроим, мало не покажется.

…Две машины рванули к большаку. Вслед им ударили автоматы, пулеметы и пистолеты. Бойцы Князя отстреливались.

На обочине дороги они увидели старенькие «Жигули». Внутри машины были трупы нескольких отморозков, доставленные в городской морг после стрелки в Раменском и позаимствованные Ваней Волгиным у начальника больничной охраны.

"Жигули" взмыли вверх и раскололись на несколько огненных фрагментов.

— Теперь вряд ли кто их опознает, — сказал Иван. — А ты уверен, командир, что в наш сценарий поверят?

— Поверят. Куда им деваться? «Валеты» Грифа поверят, потому что им захочется поверить в то, что был налет, но его отбили и все бабки сохранили. Иначе и им, а не только охране, — цементные корыта на ноги и в Клязьму. А Гриф поверит, потому что и ему хочется в это верить. И он в ответе за общак — не только перед «вышестоящим» начальством. Но и перед ворами. Не дай Бог, если заподозрят в «крысятничестве». Тогда не спасут его ни миллионы, ни наша охрана. Всем выгодно поверить, что нападение на воровской общак было отбито и все бабки целы.

До Москвы доехали спокойно, без приключений. Когда оказались на Окружной, Князь набрал номер на сотовом:

— Все в порядке, Егор Федорович. Операция прошла без потерь…

ПРОФЕССОР МОРОВ. ГРИФ. РЕПЕТИЦИИ ПЕРЕД ПРЕМЬЕРОЙ

Аркадий Борисович Моров отхлебнул глоток горячего кофе с молоком и карельским «бальзамом». На душе потеплело.

— Ну, вот, кажется, виден финиш, — с удовлетворением сказал он сам себе.

Попытка неизвестной криминальной структуры (на правоохранительные органы не похоже) завладеть его бабками окончилась для нее полным провалом. Правда, дом пострадал, но это такие копейки. И люди погибли: с его стороны — 8 бывших зэков. Но и у неприятеля большие потери: пять трупов нашли около дома. Все-таки правильно он в свое время организовал охранную структуру — в равной мере из уголовников и из бывших омоновцев, спецназовцев и десантников. Никогда не надо держать все яйца в одной корзине. Спецназовцы оказались на высоте. А все уголовники полегли в бою, несмотря на свою свирепость и готовность "пустить кровь" хоть родной бабушке.

"Хотел бы я посмотреть на рожи тех, кто «заказал» эти бабки — подумал Моров. Он встал из-за стола, прошелся по комнате и принял решение.

— Костик? — он позвонил по телефону своему старому приятелю по мордовским лагерям, сидевшему за крупные растраты бухгалтеру.

— Привет, Гриф.

— Ты начинай операцию по переброске бабок. «Дама», надеюсь, не возражает, если мы ей подарим новый гарнитур карельской березы и за наш счет переправим его в наше представительство в Андорре.

— Она счастлива.

— Догадывается, что мы свой багаж переправляем?

— Конечно. Она баба не глупая. Но делает вид, что не догадывается. Ей так удобнее. Считает, что не знала, и взятки гладки — не будет, если что, срок с нами тянуть.

— Типун тебе на язык. Какой срок? Да я могу весь ГУИН купить. Нет, Костик, мы с тобой на лагерные шконки уже не ляжем, это я тебе гарантирую.

— Твоими бы устами, Гриф….

— Верь мне, и станешь миллионером.

— Так я благодаря тебе уже миллионер.

— Значит, станешь миллиардером. Тебе все ясно? Дипбагажом отправляешь вместе с «теткой» наши фальшаки из Малинино в Андорру. И попроси дона Сезара де Корридо сразу сообщить, как получит. Я уж тогда дам ему поручение, что переправлять на мои счета в Цюрих, что в Женеву, что в Берн. Пока же скажи, чтоб без самодеятельности. Избави бог хоть доллар положить в банк "Лионский кредит".

— Почему?

— А не нравится он мне. Много будешь знать, меньше будет времени на воспоминания.

— Понял, понял. Сделаю, как сказал.

— Чем ты сейчас занят?

— С утра была ванна, теперь девочка слева, другая справа.

— А чего не хватает?

— Виски со льдом. Пришлось перейти на кефир. Язва.

— А, Костик, все хорошо не бывает, зато в свои 60 с двумя справляешься.

— Да ты что, Гриф, какое «справляешься». Просто лежат, ласкают.

— Смотри, если через какую-нибудь из этих б-й будет утечка информации отрежу самолично все, что они тебе там ласкают.

— Дa ты что? Проверенные.

— Самые проверенные работают на ФСБ. Смотри, рискуешь.

— Да я ничего такого и не сказал. Все намеками, намеками…

— Опытные шлюхи и намеки понимают. Я предупредил.

Гриф допил кофе. На дне большой кружки остался темный густой осадок.

— "Бальзам" не весь растворился, — огорченно заметил Гриф.

Он походил по мягкому ковру кабинета, разминая суставы ног, потом набрал номер на сотовом, с гербом России, защищенном от прослушивания.

— Слушаю тебя, Гриф.

— Как себя чувствует братец нашего «героя»?

— Нормально. Практически здоров.

— Ну, что ж, вкати ему дозу лекарства, чтоб он забыл все, что с ним до этого дня было. И отвези домой. И позвони Князю, скажи, за большие бабки профессор Моров выкупил вашего братца у злых чеченов.

— Так и сказать? Наши люди в Чечне не обидятся?

— Согласовано. Обидой больше, обидой меньше. И напомни — с тебя, дескать, Князь, причитается.

— Так он отработал, и вроде с нас еще причитается.

— Ах, какой жалостливый стал… Так и задумано было. С людьми вроде Князева следует быть осторожным. Привязать надо накрепко. Чтоб не за страх, а за совесть работал. Теперь ему можно и посерьезнее поручение дать: будет благодарен. А обещалками без конца кормить таких нетерпеливых, как он, нельзя.

— Понял, понял. Что еще?

— Как девка его, журналистка эта? Я думал, она померла после обработки полями.

— Нет.

— И на пожаре не она погибла?

— Нет, она как сидела в третьем «боксе», так и сидит. От тебя больше распоряжений не было. Я и прекратил вводить ей препараты и обрабатывать полями.

— А разве в ее "истории болезни" я не написал, чтобы ей, как безнадежной, после «лечения» сделали лоботомию?

— Нет, в "истории болезни" такой записи нет.

— Забыл, старый осел. Старею. Так впиши своей рукой, ты главный врач корпуса. И назначь операцию… Сегодня пятница… На понедельник. Не стоит откладывать. Она слишком много знает.

— Сделаем. У нас в понедельник операционный день.

— А пацаненка, фотокорреспондента, что с ней был, усыпили уже?

— Да.

— В тот день, когда они тут последний раз были?

— Нет, на следующий.

— Это плохо.

— Почему?

— Мог успеть передать снимки кому не надо.

— Так у него и фотоаппарата не было с собой, и не снимал он, за ним особо следили.

— Наверняка снимал. Скрытой камерой. Наверняка. Передал, сучок. Кому бы — узнать. Ты попробуй. А как умер?