Страница 47 из 106
Тем не менее все перечисленные товарищи выглядели вполне нормальными людьми, которые, если им приходится воевать, воюют хорошо и отважно, но при этом все же заботятся о собственном здоровье, а также, в меру сил и возможностей, о жизни и здоровье подчиненных.
Болт, в общем, тоже походил на нормального человека, шуточки всякие отпускал, спорил с команданте Луишем на бутылки по поводу того, провалится мост под танком или нет, и фразу про «панамские законы» тоже он придумал. Но при всем этом казалось, будто у него нет не только никакой заботы о том, чтоб его люди не погибли, но и собственное чувство самосохранения начисто отсутствует. Похоже, что для него участие хоть в какой-нибудь войне было своего рода допингом или даже наркотиком. Он подсел на войну, как заядлые компьютерные геймеры подсаживаются на всякие там, выходящие одна за другой игры: «Command & Conquer», «Red Alert», «Red Alert-2», «Tiberian sun» и так далее. Таран сам в компьютерные игры не играл, но знал одного такого фаната — приятеля Ани Петерсон Гену Сметанина. Однако одно дело управлять на мониторе действиями виртуальных юнитов, где не рискуешь ничем, кроме впустую потраченного времени, другое — гонять по горам и джунглям вполне реальных бойцов и самому с ними бегать, выполняя отнюдь не виртуальные «миссии».
Таран помнил, как Болт взялся днем штурмовать перевал, защищаемый вдвое, если не вчетверо превосходящим противником. И взялся делать это еще тогда, когда не появилась верзила-доченька коротышки Механика, которая помогла обзавестись бесхозным «градом», и еще не было известно, что азэвэдовские пилоты с «МиГов» не станут бомбить и расстреливать колонну Болта, а нанесут удар по карвальевским войскам на перевале. Юрка и сейчас, несколько месяцев спустя, был на сто процентов уверен, что если б не эти случайно возникшие обстоятельства, то их бы всех там положили. Но они не потеряли никого, кроме Никиты Ветрова, получившего рану, да и то вроде бы не смертельную. Но еще более невероятные события произошли уже не на глазах Юрки, который отправился вместе с Васку Луишем и еще пятью бойцами добывать сверхчистые алмазы. Как Болт сумел несколько часов продержаться на перевале, имея десять человек и два танка против усиленной роты, и никого не потерять — неизвестно. Там вообще, конечно, какая-то нечистая или, уж во всяком случае, потусторонняя сила вмешалась. Может, покойный вождь племени Муронго, а может, Полина со своей экстрасенсорикой — фиг поймешь! Но Болт, судя по всему, об этом вмешательстве стал думать уже после побоища. А до этого, зная почти наверняка, что погибнет, с полным спокойствием в душе остался воевать и даже не ликовал по поводу того, что все остались живы, а похоже, был разочарован.
Нет, конечно, его надо сравнивать не с компьютерным геймером, а со спортсменом-экстремалом, типа тех, что прыгают на парашютах со скал или небоскребов, перелетают на мотоциклах через ущелья или через несколько десятков автомобилей, наконец, ныряют в море, кишащее акулами. Адреналин, видишь ли, в крови повышают, оттого что переживают такие веселые минутки! Но там они, в общем и целом, рискуют только личными головами, а Болту что своя, что чужая — однохренственно. И заработок его не волнует. Ведь в самом конце рейда, на мосту, который даже не меньший отчаюга Васька Луиш посчитал непригодным для проезда даже на джипах, Болт лично, высадив Механика из-за рычагов, перегнал танк на другую сторону, хотя, наверно, если б думал о деньгах, то не стал бы рисковать — ведь все самое опасное уже фактически кончилось! Но мало того, Болт своей бесшабашностью и остальных зарядил. Гусь, который всю дорогу ныл, что «ниггеры» хотят надуть их, и тот переехал, да еще и песенку дурацкую спел про Сталина и Кейтеля. Но, между прочим, спустя меньше чем через минуту после того, как Гусь благополучно переехал мост, тот ни с того ни с сего лопнул и грохнулся на дно ущелья. И Гусь опять начал Васку Луиша подозревать в заподлянке и нежелании платить призовые за трофейную технику. Но хоть бы одно слово вякнул в адрес Болта!
И в тщеславии Болта не упрекнешь. Ведь он четко знал, что никто и никогда о его подвигах не узнает, независимо от того, останется он живым или погибнет. Орденов, почетных и даже очередных званий ему никто не обещал, и Болт четко знал, что ему нигде бронзового бюста не поставят.
В общем, опять попасть под команду к Болту, на сей раз уже надолго, если не на всю оставшуюся жизнь, Тарану не очень мастило. Но куды денешься…
Топ-топ-топ! — Таран почти сразу же узнал шаги Полины. Она поднималась по лестнице с хихикающим Борькой на руках и что-то агукала своему чадушке. Надька не отреагировала, она снова уселась за компьютер и выбирала, что же заказать на завтрашний день. Юрке высовываться не захотелось, поскольку Надька могла прошипеть что-нибудь: «Засуетился! Пришла ненаглядная! Ишь, не терпится-то как!» Но вместо Юрки на топоток и агуканье Полины из своей комнаты выглянул Лешка. Пробежался по коридору и выскочил на лестничную площадку как раз в тот момент, когда Полина подошла к двери своих апартаментов.
— Маленький! — Леха вытянул пухлый пальчик в сторону сводного братишки. — Телепузик!
Таранчик-Тараканчик эту всеми обруганную передачу еще дома смотрел регулярно. И даже по именам всех телепузиков знал.
Полина в это время безуспешно пыталась заставить Борьку взять в рот пустышку. Ничего необычного в таком поведении семимесячного младенчика не было. Гыгыкал, слюни пускал и глазенками лупал. Но после того, как Борька увидел Алешку, указывающего на него пальцем, его мордашка вдруг посерьезнела. А потом произошло то, чего никто не ожидал, даже сама Полина, по-видимому!
— Я не телепузик! — буквально отчеканил Борька. — Ты сам телепузик!
Полина чуть не выронила этого вундеркинда. Лешка выкатил глазищи, а потом заморгал от изумления. Он, хоть и сам не столь давно говорить начал, все же знал, что такие малыши, как Борька, еще не умеют разговаривать.
Таран и Надька, услышав незнакомый голосок, тоже вышли на площадку. И как раз к тому моменту, когда Борька, еще разок пустив слюни, еще одну речь произнес. Вытянув малюсенький пальчик в сторону Алешки, Борис Юрьевич опять же очень четко объявил:
— Ты — мой брат!
Старшие Тараны тоже рты поразевали, а Полина от волнения пустышку обронила. Лешка тут же попробовал ее поднять, и услышал:
— Это мое!
Дальше — больше. Борька перевел пальчик на Тарана и гордо объявил:
— Мой папа! Хочу к папе на ручки!
— Это мой папа! — возразил Алешка самым свирепым тоном. — А ты — телепузик! Ненастоящий!
Логика трехлетнего человечка была вполне понятна: телепузики на экране разговаривают, ходят и даже бегают, хотя изображают очень маленьких младенцев. То есть таких, которые ничего этого на самом деле делать не умеют. Если же Борька, еще не научившись ходить, взялся разговаривать, значит, он ненастоящий.
Но логика ребятенка, которому еще восьми месяцев от роду не сровнялось, оказалась и вовсе убийственной, хотя ему по возрасту не только говорить не полагалось, но и думать, а уж тем более — делать выводы.
— Я — настоящий! — громко заявил Борька. — И ты — настоящий. Ты мой старший брат. Это — наш папа.
— Сумасшедший дом! — пробормотала Надька с явным страхом в голосе.
— А ты говорила, будто у Борьки ничего такого не проявляется… — почесал в затылке Таран.
— Да у него и не проявлялось ничего до сегодняшнего дня! — воскликнула Полина. — Ой, да возьми ты его на руки, в самом деле! Мне ж надо срочно Ларисе Григорьевне позвонить!
Пришлось Юрке под не шибко ласковым Надюхиным взглядом принимать на руки это чудо-чадо. Лешка с завистью поглядел на мелкого братишку, и Таран, сразу сообразив, что сейчас может подняться рев, взял и старшого на руки.
— Теперь мы оба большие, — объявил Борька и улыбнулся во весь рот, где еще не все молочные зубки прорезались.
— Нет, — возразил Леха. — Это не мы большие, это папа большой.
В это момент Тарану подумалось, что от общения с братцем, рожденным от экстрасенсихи, у Лехи тоже может что-нибудь в мозгах сдвинуться. Хотя, в общем и целом, пока ничего неожиданного от законного сынишки не услышал.