Афганский кегельбан

— Это нам Иван Ильич уже объяснял, — закивала Надька, наводя стрелку на «хлебобулочные изделия».

— Ну тогда все! — сказал бригадир. — Раз уловили — нам тут больше нечего делать. А вообще-то, вам надо с этой машиной хорошо подружиться. Наверняка те, кто вас сюда пригласил, пришлют вам более толкового инструктора. Распишитесь вот здесь за установку компьютера…

И он раскрыл перед Таранами примерно такой же талмуд, в каком они для Ивана Ильича расписывались.

— А если мы его поломаем? — опасливо спросил Юрка. — С нас стоимость взыщут? Это сколько примерно?

— Откровенно сказать, точной стоимости всего я не знаю, — почесал в затылке бригадир. — Где-то около пяти тысяч баксов, может быть. Хотя, вообще-то, компьютеры жутко быстро устаревают и дешевеют. Но вы, ребята, не бойтесь. Конечно, если вы возьмете по кувалде и все расшибете в лепешку — это признают как умышленное уничтожение. А если вирус откуда-нибудь проскочит или еще что-то в обеспечении сорвется — это мимо вас проедет. Ну все, счастливо оставаться!

И мужики пошли к выходу. «Газель» заурчала и укатилась за забор. Но Юрка с Надькой их провожать не пошли. Они уселись около компьютера и стали просматривать электронный прейскурант.

После того как Надька нажала «хлебобулочные изделия», там опять целый список появился, но на сей раз уже с конкретными товарами и весовой расфасовкой. А когда Надька поставила стрелку на «хлеб ржаной», то на экране появилась цветная фотография аппетитной буханочки. Жаль только, запаха не чуялось!

Но, само собой, рассматривать булки, ветчину или колбасу было не очень интересно. Надька быстренько вышла в главное меню, перескочила оттуда в «Промтовары» и стала облизываться на всякие куртки, сапожки, шубки, брючки и так далее. В тех же «Промтоварах» была и мебель, и сантехника, и аудио-видео всякое, включая кассеты, CD и DVD, и оргтехника, и спорттовары, и автомобили даже. Но, конечно, почти ничего из всего этого купить даже на все 9300 рублей было нельзя.

От готовых блюд тоже пришлось отказаться. И даже не от всяких там трюфелей и омаров, к которым полагалось еще и французское вино по 700, минимум 500 рублей бутылка. Даже от вполне российских «комплексов», с куриным салатом, первым, вторым и компотом, которые, помнится, при советской власти пары рублей не стоили, а без салата и вовсе в пределы рубля укладывались, при умножении на три — мелкого ведь тоже надо кормить! — обошлись бы процентов на тридцать дороже, чем то же самое, но приготовленное на своей кухне. Надька все эти калькуляции мигом провела безо всякого компьютера и объявила, что готовыми блюдами они будут пользоваться только по разным торжественным случаям, и то, если таковые будут.

Раздел «Книги», конечно, они просмотрели, но бегло. Надька, как известно, читала только любовные романы, а Юрка, кроме газеты «Спорт-экспресс» (да и то не каждый день!), вообще ничего не читал.

А вот в раздел «Транспорта и связи» они так и не сумели заглянуть. Едва Надька навела стрелку на эту строчку в меню, как компьютер противно пискнул, а в середине экрана открылся красный прямоугольник с сердитой надписью: «Вы пользуетесь правами третьего режима. Указанный раздел для вас недоступен!»

— Ни фига себе! — обиделась Надька. — Ну, транспорт — это еще понятно. Раз нас тут заперли на безвылазно, то ясно, что заказывать билеты на самолет или на поезд мы не должны. Но неужели мы маме с папой позвонить не можем, а? Ведь, между прочим, нас сюда доставили безо всякого предупреждения…

— Не бойся, — успокоил ее Таран, — раз тебя Птицын сюда отправлял, значит, уже придумал, чего соврать, чтоб родители не переживали. Хотя, конечно, я подозреваю, что он толком не знал, куда нас намыливает. То есть знал примерно, но не совсем точно.

В это время на дворе опять зашуршала машина, и Таран решил поглядеть, кого там еще принесло. А Надька, не глядя, и так догадалась:

— Это тетя Мелисса из финчасти…

Угадала. В дом вошла представительная, довольно полная дама, возрастом лет за полста, в больших массивных очках на цепочке. И не одна, а в сопровождении крепкого мужичка, ростом примерно с Тарана, а весом — потяжелее. К левому запястью охранника был пристегнут металлический ящичек с ручкой и прорезью.

— Здравствуйте! — объявила дама. — Меня зовут Мелисса Васильевна. Наверно, вам уже объясняли в общих чертах, как у нас здесь ведутся финансовые дела, так что полный инструктаж я проводить не буду… Значит, о том, что наличные деньги, если они у вас имеются, лучше сдать нам, Иван Ильич вас предупреждал?

— Да, — кивнула Надька.

— Вот и сдавайте. Сразу же и приплюсуем их к вашей октябрьской сумме.

Наличности у Таранов ужас как много оказалось: 3673 рубля 50 копеек. С учетом того, что из карманов вытряхнулось. Мелисса Васильевна все аккуратно пересчитала, записала сию сумму на бумажке, а затем через прорезь загрузила деньги в ящичек, пристегнутый к охраннику.

— Я вашим компьютером воспользуюсь, — объявила она и начала орудовать «мышью» и клавиатурой. Что именно она нажимала, Юрка и Надька не разглядели, но в конце концов на экране возникла кучерявая блондинка, которая, очевидно, тоже видела Мелиссу Васильевну, ибо на телекамере, установленной вверху монитора, засветилась красная лампочка.

— Я вас слушаю, Мелисса Васильевна.

— Ира, прими и суммируй… — велела финансовая тетя, нажимая на кнопки с цифрами и поглядывая на бумажку. Девушка Ира тоже чего-то нажала на своей клавиатуре и доложила:

— Принято. Итоговая сумма: 12 973-50.

— Молодец, спасибо, — Мелисса Васильевна отключилась от Иры и повернулась к Таранам: — Сберкнижками располагаете?

— Да, — подтвердила Надька.

— Именными или на предъявителя?

— На предъявителя, — сказал Юрка, поскольку открывать именной счет ему в свое время запретил Птицын.

— В Москве?

— Нет.

— Хотите перевести их сюда?

— А ничего, если они пока там полежат? — спросила Надька.

— Как хотите, — Мелисса Васильевна немного нахмурилась. — У нас будет 5 % годовых вместо двух, которые вам в родном городе капают. Вклады рублевые или валютные?

— И такие есть… — Надька в уме прикидывала, не гигнутся ли их денежки в этом заведении. Таран тоже соображал головой, но совсем на другую тему.

До него только сейчас стало доходить в полном объеме, что он не просто поменял местожительство, а по сути начал некую, совсем новую, непонятную и даже малость жутковатую жизнь, по сравнению с которой все, что довелось испытать в МАМОНТе, — это цветочки…

ЧУДЕСА

В конце концов Надька решилась передать Мелиссе Васильевне обе сберкнижки, и простую, и валютную, получив взамен расписку, которой, вообще-то, по невысказанному мнению Юрки, была грош цена в базарный день. Заявлять все это в открытую Таран не стал, потому что догадывался: «тут законы панамские». То есть никаких законов, окромя воли какого-нибудь здешнего крутого пахана. В том, что таковой имеется, Юрка не сомневался, как и в том, что здешняя публика возвышается над МАМОНТом, «Антаресом», «Кентавром», «Атлетом» и прочей областной шушерой. И не просто возвышается, а прямо-таки парит в поднебесье, как горный орел. А припомнив и оценив всякие события последних трех лет, Юрка — опять-таки про себя, а не вслух! — сделал очень скромный вывод о том, что и в родной области, и на Кавказе, и на острове Хайди в Карибском море, и в Африке он работал не столько на полковника Птицына, сколько на эту суперкрутую фирму. Выступать, задавать лишние вопросы, качать права человека и упираться — бессмысленно. Удавят — и не заметят. А заодно и Надьке с Лехой плохо будет. Они — блошки и букашки, винтики и шпунтики, от которых легко отделаться и заменить новыми. В общем, надо принимать условия игры и жить по правилам, которые для тебя установили. Даже если это немного противно. Но голодать им тут явно не придется, это точно.

То, что придется работать с Болтом, Тарана, конечно, немного пугало. Этот вояка неопределенного возраста — по седине ему и шестьдесят годов можно было начислить! — во время «африканского сафари» произвел на Юрку сильное впечатление. При том что Таран уже видел много отчаянных и рисковых военных профи, офицеров не по званию, а по призванию: покойного майора Душина, ныне здравствующих Птицына, Ляпунова, Дударева, Додонова, Топорика, наконец, Механика (хотя, как известно, курица — не птица, а прапорщик — не офицер).