Страница 46 из 65
Два следующих дня прошли замечательно. Я занималась тем же, что и в первый день: просыпалась, принимала душ, кормила Азмира, ела и спала. Иногда мы разговаривали с Джулией, иногда я читала журналы, а иногда просто любовалась своим прекрасным сыном.
На третий день после обеда, как раз закончив менять Азмиру пеленки и положив его обратно в кроватку, я услышала за спиной голос Тары:
— Что ты делаешь?
Я мгновенно повернулась и увидела сестру, стоящую в ногах кровати. Джулия купала свою дочку, поэтому мы были одни в комнате. Я улыбнулась сестре, обрадовавшись, что кто-то наконец пришел меня проведать.
— Только что поменяла ему подгузник. Он не спит, хочешь взглянуть на него?
Я ожидала, что Тара ответит «да», и уже начала поворачиваться, чтобы взять Азмира, но она сказала только:
— Кто-нибудь расспрашивал о ребенке?
Я выпрямилась, улыбка сползла с губ.
— Что ты имеешь в виду?
Я думала, что сестра обрадуется, увидев моего малыша.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — грубо бросила Тара. — Кто-нибудь спрашивал, где его отец?
Я нахмурилась.
— Нет. А с чего бы им спрашивать?
И тут Тара повернулась ко мне спиной и пошла прочь. Я смотрела вслед сестре. Она не спросила, как дела у меня и у ребенка, сколько он весит, можно ли его подержать, и даже не поинтересовалась, нужно ли мне что-нибудь. Однако не успела я сдвинуться с места, как Тара вернулась в палату.
— Медсестры сказали, что тебя выписывают через два дня, — сказала она, и теперь я слышала резкую, стальную нотку в ее голосе. — Я приеду за тобой в обеденное время.
С этими словами Тара вышла из комнаты. На этот раз она не вернулась.
Когда наступил день моей выписки, пришлось спросить у медсестры, можно ли взять одежду, которая была на Азмире, потому что мне больше не во что было его одеть. Я также спросила, можно ли оставить одно из одеялец.
Медсестра сочувственно на меня посмотрела.
— Вообще-то это не положено, но в вашем случае мы сделаем исключение.
— Спасибо, — поблагодарила я, хотя для меня было загадкой, что такого особенного в «моем случае».
Я переоделась в то, в чем меня привезли в больницу. Теперь одежда была велика для меня. В кармане кардигана я нашла несколько монет и, пересчитав их, со звоном пересыпала на ладонь. Потом сложила в сумку несколько хлопчатобумажных подгузников и стала ждать. Время тянулось медленно. Час. Два часа. Где Тара? Три часа. Обеденное время давно прошло. Четыре часа. Я устала ждать и решила, что просто поеду домой на автобусе, — у меня было достаточно мелочи. Так что я взяла на руки Азмира и направилась в комнату медицинских сестер, чтобы предупредить о своем уходе.
— За вами кто-то приехал? — удивленно спросила одна из них, оглядываясь по сторонам.
— Нет, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и уверенно, — я поеду домой на автобусе.
Обе медсестры открыли рты от удивления, они явно были шокированы.
Та, что задала вопрос, откашлялась.
— Я не могу помешать вам уехать на автобусе, Сэм, но придется еще немножко подождать, пока я смогу отвести вас к выходу.
— Хорошо, — ответила я. — Где мне подождать?
— Почему бы вам не вернуться в палату? Я зайду за вами через несколько минут.
Я вернулась и села на кровать. Было уже пятнадцать минут пятого, и мое нетерпение достигло предела. Я уже намеревалась снова идти в комнату медсестер, как вдруг в палату вошла Тара.
— Готова? — спросила она.
— Почему тебя так долго не было? — требовательно спросила я. — Я прождала тебя целую вечность.
— Я говорила, что приду за тобой, так ведь?
Я взглянула на сестру и покачала головой.
— Пойдем, — сказала я.
Когда мы проходили мимо комнаты медсестер, одна из них сказала:
— Ах, как хорошо! За вами приехали. Мы бы волновались, если бы вы уехали домой на автобусе.
Тара оглянулась на меня.
— Что? Ты собиралась ехать домой на автобусе? Ты с ума сошла?
— Я решила, что за мной никто не приедет.
— Она сумасшедшая, — сказала Тара медсестре и пошла дальше.
— Нет, не сумасшедшая! — огрызнулась я.
Тут она остановилась и вперила в меня ледяной взгляд. Я ответила тем же. Я никогда раньше не перечила ей, но теперь все изменилось. У меня есть ребенок, и я должна быть сильной ради него.
Тара первой отвела взгляд. И ни слова мне не сказала, пока мы ехали домой.
Когда мы вошли в гостиную, где нас ждала мать, первыми словами Тары были:
— Она совсем обнаглела.
Переезд в машине утомил меня, и я села на диван без пререканий. Мать подошла и взяла у меня Азмира, сказав, чтобы я шла отдыхать и не беспокоилась о ребенке. Мне это не понравилось, я не могла доверить им своего малыша. Я увидела Азмира на руках моей матери и тут же представила, как она когда-то держала меня, а еще ее слова «я позабочусь о нем». И я подумала: «Что? Так же как заботилась обо мне?» При этой мысли я сжалась от ужаса. Я протянула руки и забрала Азмира у матери.
— Все нормально, — сказала я. — Я не устала.
Как раз в эту минуту в гостиную вошла Мена. Руки и лицо у нее были перепачканы мукой. Она так смотрела на ребенка, что я расхохоталась. Сестра перевела взгляд на меня и озадаченно спросила:
— Что смешного? Я не собираюсь брать его на руки, если ты об этом подумала. Я пекла роти, но мне не терпелось взглянуть на малыша.
— Знаю, — отозвалась я, все еще посмеиваясь. — У тебя на лице столько же муки, сколько на руках.
Стряпня не была тем, что лучше всего удавалось Мене. Она старалась, но еда всякий раз получалась то недоваренной, то подгоревшей.
— Кто это, Азмир? — спросила я, поднимая сына. — А не твоя ли это глупенькая тетушка строит из себя клоуна?
— Он такой милый! — сказала Мена, подойдя на несколько шагов. — Ой, какие пальчики! Роти подождут; пойду помою руки и подержу его.
Я с благодарностью посмотрела на ее удаляющийся силуэт. Она первой из родственников положительно отреагировала на моего малыша, и для меня это много значило.
Тут проголодавшийся Азмир начал плакать. Я понесла малыша в свою комнату, чтобы покормить. Пару минут спустя вошла Мена и села рядом. Она с изумлением наблюдала, как Азмир жадно сосет грудь.
— А это не больно? — спросила сестра.
— Чуть-чуть. Ты уже закончила готовить? Я умираю с голоду.
— Ах! Еще бы. Сейчас принесу тебе поесть.
Несколько минут спустя Мена вернулась с горячей курицей, карри и рисом. Не то, о чем я мечтала в больнице, но тоже довольно вкусно. Я в мгновение ока опустошила тарелку.
Той ночью Азмир спал со мной, потому что не было отдельной кроватки для него. У малыша не было даже никакой одежды, кроме той, что мне дали в больнице.
На следующее утро нас с Азмиром пришла проведать медсестра. В ее задачу входило проверить, все ли у нас в порядке и обеспечены ли мы всем необходимым. Мне стыдно было признаться, что у меня нет одежды для ребенка. Медсестра окинула взглядом мою спальню и спросила, где спит ребенок. Я объяснила.
— Я попытаюсь найти для вас детскую кроватку и какую-нибудь одежду, — сказала она.
Тем же вечером медсестра вернулась с кроваткой и четырьмя большими сумками, полными одежды.
Нам с Меной удалось собрать кроватку, которую мы поставили в углу комнаты, тогда как мать занялась одеждой. Мне вдруг пришло в голову, что мать заранее знала, что, если ничего не покупать Азмиру, медсестра принесет все необходимое. Я разозлилась. Почему ближайшим родственникам жалко денег на одежду для моего ребенка, тогда как Ханиф располагает всем, что нужно, и даже сверх того? Мать рассортировала вещи на несколько стопок, отложив в сторону одежду, которая сейчас была для Азмира велика. Я взглянула на оставшиеся вещи, ношеные, но в хорошем состоянии и чистые. В одной из сумок оказались одеяльца. Я вынула несколько штук, постелила в кроватку и положила на них Азмира.
В течение нескольких следующих дней я обнаружила, что это замечательно, когда есть с кем нянчиться. Уделять внимание сыну и заботиться о нем было самым приятным, что мне приходилось делать за очень, очень долгое время. Это напоминало мне, как мы с Амандой когда-то играли в куклы, только на этот раз все было серьезно и дарило больше радости. А еще это помогало сосредоточиться на чем-то позитивном — весьма редкая для меня возможность.