Страница 45 из 65
— Не могли бы вы положить его в кроватку? — попросила я.
Она осторожно взяла малыша у меня из рук и уложила в кроватку. Он спокойно это воспринял, будто и не заметил, что его перенесли. Медсестра нежно погладила его по черным волосам, а потом переключила внимание на меня.
— Принести вам чашечку чая и гренок?
До этого самого момента я не думала о еде.
— Да, пожалуйста.
— Вам с сахаром?
— Нет.
— Хорошо. Я сейчас вернусь.
Пока я ждала возвращения медсестры, мне пришло в голову, что еще никто никогда не предлагал мне чаю. Я почувствовала себя очень взрослой. Но ведь я и на самом деле стала взрослой: теперь у меня был ребенок.
Медсестра вернулась несколько минут спустя.
— Вот, — сказала она, ставя поднос на столик на колесиках и подкатывая его к моей кровати.
Сначала я съела гренку, а потом принялась попивать чай. Вкус был просто восхитительным. Я, казалось впервые за несколько месяцев, вновь смогла порадоваться вкусу еды. Беременность словно вывела из строя мои вкусовые рецепторы.
На следующее утро я проснулась в шесть часов. Азмир тихонько лежал в своей кроватке, широко раскрыв замечательные темно-карие глаза.
— Привет. Как твои дела? — сказала я, протянув руку, чтобы погладить его по нежной коже. Мне по-прежнему с трудом верилось, что это мой ребенок.
В комнату вошла медсестра.
— Скоро будет готов завтрак, — сказала она. — Хотите сначала принять душ?
— О да! Было бы чудесно. — Я начала осторожно подниматься с кровати.
— Ваши вещи здесь? — спросила медсестра, слегка наклоняясь, чтобы открыть мою тумбочку.
— Какие вещи?
— Личные принадлежности.
Она выпрямилась и странно на меня посмотрела.
— Я ничего с собой не брала.
— Даже ночную рубашку? И тапочки?
— У меня есть туфли, — тихо ответила я, и щеки мои запылали.
Медсестра вздохнула и сказала:
— Пойду посмотрю, что можно для вас найти.
Я чувствовала себя по-дурацки. Я не могла знать, что нужно было приготовить все необходимое, прежде чем ехать сюда, но мне было стыдно, что я даже не задумалась над этим. В больницы, в которых я лежала в детстве, с собой ничего не нужно было брать, потому что там всегда имелись пижамы, полотенца и зубные щетки. Я ждала возвращения медсестры, надеясь, что ей удастся что-нибудь найти, потому что мне очень хотелось искупаться. Несколько минут спустя она появилась в палате с ворохом вещей.
— Вот, — сказала она, вручая мне полотенце, кусок мыла, пижаму и тапки. — Душ за углом. Я только что проверяла, он свободен. Обуйте сначала эти тапочки. Вам незачем простуживаться. И вот еще. — Она открыла пачку прокладок. — Одна из них понадобится вам прямо сейчас. Остальные я положу в тумбочку.
Медсестра также дала мне нижнее белье из бумажной ткани.
Я пошла в душ, обутая в чужие зеленые тапки, держа полотенце и пижаму в одной руке, а второй придерживая свою рубаху-распашонку, расходившуюся на спине. Хотя после душа я почувствовала себя чистой, на обратном пути мои ноги немного подкашивались. Я вернулась в постель, как раз когда Азмир начал плакать.
— Похоже, он проголодался, — сказала женщина с соседней кровати, которая уже проснулась и кормила своего ребенка. — У вас мальчик или девочка?
— Мальчик. — Я достала Азмира из кроватки, села на кровать и начала его кормить. — А у вас?
— Девочка, — ответила она, и при взгляде на дочь ее лицо озарилось нежной улыбкой. — У меня были очень долгие роды. Я поступила два дня назад, а она появилась как раз перед тем, как вас привезли в палату.
— Правда? — Я вспомнила о собственных родах, которые не продлились и дня, и внезапно почувствовала, как мне повезло. — Так долго?
— Да, но оно того стоило.
— Да. — Я улыбнулась женщине, внезапно осознавая, что нас связывает нечто особенное. — Знаю.
— Кстати, меня зовут Джулия.
— А я Сэм.
— Вы очень молодо выглядите, — сказала Джулия.
Я только улыбнулась, не ответив на ее очевидный вопрос. Мне определенно не хотелось обсуждать и свой возраст, и почему я так рано родила.
В палату вошла медсестра.
— Он спит? — спросила она.
— Нет, и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
Я все-таки еще раз взглянула на Азмира и улыбнулась ему.
— Тогда, может быть, я покажу, как его переодевать?
Я кивнула.
— Несите его в пеленальную.
Медсестра повела меня в комнату, где было шесть пеленальных столиков, расставленных вдоль стены. В углу комнаты, рядом с умывальником, виднелось несколько пластмассовых ванночек.
— Положите его на спину на один из столов. — Я выбрала тот, что находился ближе всего. Медсестра остановилась рядом со мной. — Хорошо, теперь разверните его пеленки.
Я освободила Азмира от пеленок, точно так же как несчетное количество раз проделывала это с детьми Ханиф, и автоматически поменяла ему подгузник, не дожидаясь указаний медсестры.
Та усмехнулась.
— Вам уже приходилось делать это раньше, не так ли?
Я перехватила ее взгляд и улыбнулась в ответ.
— Да, много раз.
— Я заметила это, потому что молодым мамам обычно приходится все объяснять, шаг за шагом. Так на ком вы практиковались?
— У меня два племянника и племянница. Я постоянно за ними ухаживаю.
— Ясно. Могу поспорить, вы также знаете, как его искупать, верно?
Я только улыбнулась в ответ.
Медсестра театрально вздохнула.
— Жаль, что все остальные матери не такие, как вы!
Мы болтали о младенцах вообще и об Азмире в частности, пока я ловко купала малыша. Мальчик негодующе вскрикнул, когда вода коснулась кожи, и я принялась бормотать слова утешения. Хотя я знала, что надо делать, оказалось, что существует громадная разница между купанием детей Ханиф и своего собственного сына. Когда я закончила, медсестра вручила мне голубой костюмчик для новорожденных, «Бэбигро», и крошечную жилетку.
— Пойдемте теперь в палату, — сказала она.
Я одела Азмира, а потом укутала в одеяло, оставив его маленькие ручки свободными. Когда мы вернулись в палату, в воздухе витал аппетитный запах гренок. Положив Азмира в кроватку, я услышала за спиной голос:
— Что бы вы хотели на завтрак, дорогая?
— Можно мне гренок и чаю, пожалуйста?
Женщина кивнула и улыбнулась мне.
— Конечно. Может, какой-нибудь каши? Вы, должно быть, умираете с голоду.
Я забралась в постель.
— Так и есть. Можно кукурузных хлопьев?
Я подтащила к себе поднос с высокими краями, и женщина разложила на нем мой завтрак. Я почувствовала укол ностальгии, осознав, что после ухода из детского дома мне еще ни разу не подавали завтрак. Ничего особенного, но это так много для меня значило.
Женщина, разносившая еду, положила на поднос маленькую карточку и ручку.
— Отметьте, что бы вы хотели на обед, а я потом заберу карточку.
Я проглядывала меню, пока ела, и отметила картошку в «мундире» и салат, а на десерт выбрала тертый яблочный пирог и заварной крем. У меня потекли слюнки от одних названий. Я сто лет такого не ела!
— Терпеть не могу больничную еду, — прервала ход моих мыслей Джулия.
— М-м, — неопределенно отозвалась я, но в душе была уверена, что мне все очень понравится. Отличная замена пище, к которой мне пришлось привыкнуть.
Покончив с завтраком, я переставила на тумбочку поднос и поправила подушки, чтобы лечь ровно. Азмир крепко спал, я устала, поэтому накрылась одеялами и стала вспоминать, как за мной ухаживали, когда я была младше, о тетушке Пегги, добрейшей и милейшей женщине из всех, кого я знала, о том, какой заботой и вниманием она всегда окружала меня, пока я жила в детском доме. Я поклялась быть такой, как она. Поклялась, что Азмир вырастет, зная любовь и чувствуя себя защищенным. Другими словами, что я не буду такой, как моя мать. Я почувствовала в себе силы, которых не было раньше: их источником были Азмир, моя любовь к нему и потребность его защищать. Улыбаясь сыну, мирно посапывавшему в кроватке, я быстро уснула.