Страница 5 из 19
Это был самый продуктивный огород, который я когда-либо видел: кабачки прятались за грядками картофеля, томатов, зеленой фасоли, баклажанов, редиса, свеклы (как я думаю), моркови, огурцов, салата трех видов, клубники, за кустами малины и черной смородины, за грушевым деревом и тем, что я принял за миндаль. На огороде нашлось место даже для маленькой смоковницы, дерева с изогнутыми упругими ветвями, миниатюрными неспелыми плодами и листьями, какие мы все видели на картинах. Тот парень, который первым выбрал фиговый лист, чтобы прикрыть свое мужское достоинство, попал в точку – вытянутая центральная лопасть листа выглядит один в один как повисший член. Хотя размером своих яичек он явно прихвастнул.
Но вот чего я не знал про фиговое дерево, так это то, что оно вкусно пахнет, когда на его листья падает солнце. Дерево источает такой сладкий аромат инжира, что хочется сесть, прислонившись спиной к стволу, и ждать целый месяц, пока плоды созреют и их можно будет есть.
Кабачки оказались на удивление колючими, да еще и росли предательски близко к земле. Поэтому, как только у меня начинало ломить спину, я просто вставал и совершал набеги на ягодные растения.
Здесь, на юге, в начале июля на кустах малины оставалось лишь несколько килограммов ягод, так что я быстро управился с ними, после чего перешел к другим грядкам, где меня поджидали тонны клубники. Одно я мог сказать наверняка: если бы я свалился замертво, изнуренный жарой и усталостью, уже через день мое тело утопало бы в цветах.
Когда я, еле волоча ноги, вернулся в сад с полной корзиной кабачков, Флоранс расставляла бокалы на длинном тиковом столе у стены дома.
– На apéritif придут соседи, – объяснила она.
– Надо бы мне быстренько принять душ, – сказал я. – Кстати, ты меня проводишь… ну, ты понимаешь? – Я сопроводил фразу «ты понимаешь?» многозначительным движением бровей, имея в виду, что Флоранс все понимает.
– Я покажу тебе, как он работает, – раздался голос Бриджит, которая появилась, нагруженная бутылками с алкоголем. – Там есть одна хитрость.
Я с укоризной посмотрел на Флоранс, но она, как солдат миротворческих сил ООН, лишенный права вмешиваться в гуманитарный конфликт, лишь пожала плечами, оставляя меня на волю судьбы.
– Allez[26], Поль! – Бриджит уже стояла в дверях кухни. – Они будут здесь через десять минут.
Это был мой первый день в детском саду. Урок первый: вот это кабачок. Урок второй: поход в ванную.
Интересно, дело во мне или действительно каждая душевая установка в мире имеет свою дьявольскую хитрость? Не потому ли мы, британцы, на протяжении многих веков предпочитали ванны, прежде чем решили, что больше не хотим мыть голову в раковине?
С ванной все гораздо проще: все, что от тебя требуется, это наполнить ее водой. Если слишком горячо, добавляешь холодной воды. Пользуясь же чужим душем, приходится проявлять чудеса изворотливости, чтобы добиться нужной температуры струи. И почему сделать это вдвойне труднее, когда попадаешь в ванную матери твоей девушки?
– Включи воду, и пусть она стекает минуты две, – объяснила Бриджит, склоняясь над глубоким душевым поддоном и указывая на смеситель. – Это водонагреватель «Бутагаз», так что нужно подождать, пока теплая вода поступит с кухни. D’accord?
– D’accord. – Это французский вариант «о’кей».
– Не меняй температуру, иначе через две минуты окоченеешь от холода или сваришься заживо. D’accord?
– D’accord.
– И не включай на полную мощность, иначе шторку выбьет из поддона и замочится пол.
– D’accord. – Десять минут, выделенные мне на посещение душа, стремительно истекали, и я чувствовал, что мне предстоит выйти к соседям в коконе из пыли и пота.
– Прежде чем включать воду, опусти шторку в поддон.
– D’accord.
– И не затыкай сливное отверстие пробкой, иначе останутся пятна.
Я поймал себя на том, что мой язык уже отказывается произносить «d’accord». И молча кивнул.
– И когда помоешься, полностью выключи воду.
Я снова попытался кивнуть, но голова сдвинулась лишь на миллиметр. Похоже, тело начинало бастовать.
– И не поворачивай кран слишком сильно, иначе его заклинит.
Все, что я смог сделать, это повести глазами вверх-вниз в знак согласия.
– И когда будешь вытираться, стой на коврике, иначе оставишь мокрые следы на полу.
Я был на грани срыва. Еще одна инструкция – и моя голова точно отвалилась бы.
– D’accord? – спросила она.
– Полотенце? – позволил себе пискнуть я.
– Возьми вон то, голубое. А потом, когда вытрешься, повесь его сушиться на веревку, а то заплесневеет от сырости. D’accord?
Я улыбнулся, не только подтверждая, что все понял, но и от внезапно пришедшей в голову идеи повеситься самому на той же бельевой веревке, вырвавшись тем самым из этого учебного лагеря для новобранцев, где командовала французская мама.
4
Душ успокоил нервы, и я чувствовал себя в ладах с окружающим миром, когда появился в саду спустя четверть часа.
– А! – раздался громкий коллективный возглас радости, словно я был гостем, который принес единственную бутылку.
– Это Пол, – объявила Бриджит в свойственной французам манере произносить мое имя так, будто я имел отношение к лидеру «красных кхмеров»[27].
– Bonsoir[28], – произнес я.
За столом восседали мама, брат и племянник Флоранс, сама Флоранс и пожилая пара; старик со старушкой широко улыбались и приветствовали меня, подняв огромные бокалы с «Перно»[29].
Мне представили гостей как Анри и Жинетт, давних хозяев соседней фермы. Я предположил, что они муж и жена, но выглядели они такими одинаковыми, что вполне могли оказаться и братом с сестрой. А спросить, как мне показалось, было невежливо. У них были беззаботные лица состарившихся детей, а шишковатые руки хранили следы грязной и неблагодарной работы, какой на семейной ферме невпроворот. Мне стало любопытно, не составят ли они мне компанию в завтрашнем мероприятии по рытью выгребной ямы.
– Что будешь пить? – спросил Мишель.
Анри и Жинетт дружно воскликнули: «Eh oui!»[30]. Алкогольные пристрастия иностранца вдруг стали самой волнующей темой по эту сторону Ла-Манша.
Я затруднялся с выбором, поскольку названия на этикетках половины бутылок ни о чем мне не говорили. Что это за «Suze» и «Banyuls»?[31] Я решил рискнуть – в конце концов, надо же ассимилироваться.
– Попробую «Сюз».
Такого бурного смеха не вызывал ни один анекдот из тех, что я рассказал за этот год. Даже маленький Симон присоединился к всеобщему веселью.
– Это напиток для женщин, – сказала мне Флоранс по-английски.
– «Бон-юул»? – предпринял я новую попытку, и снова раздался хохот, на этот раз вызванный моим произношением.
– «Бань-юль-сс», – поправил меня Мишель и налил мне полпинты того, что на вкус оказалось крепленым вином наподобие портвейна.
Как бы то ни было, этот выбор, казалось, удовлетворил всех, и, когда я произнес тост, пожелав присутствующим доброго здоровья, они дружно подняли бокалы. Мы чокнулись, твердо глядя друг другу в глаза, как положено. Во Франции этот зрительный контакт чрезвычайно важен. Говорят, что, если им пренебречь, сексуальная жизнь в последующие десять лет будет невыносимой. Даже Анри с Жинетт обменялись взглядами, из чего можно было сделать вывод, что у них есть еще порох в пороховницах.
На столе красовались закуски, обычно подаваемые к аперитиву: оливки, пшеничная фигурная соломка, чипсы, орешки, тарелка с редисом, который нужно было сдабривать кусочком сливочного масла. Я быстро заморил червячка. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я закинул в себя тот последний килограмм клубники.
26
Пошли! (фр.)
27
Имеется в виду Пол Пот (1928–1998) – премьер-министр Камбоджи, который являлся одним из лидеров крайне левого режима «красных кхмеров», проводившего геноцид своего народа.
28
Добрый вечер (фр.).
29
«Перно» (Pernod) – легендарный французский анисовый аперитив.
30
Да, в самом деле! (фр.)
31
«Сюз» (Suze) – аперитив с горьковатым вкусом, биттер. «Баньюльс» (Banyuls) – руссильонское вино.