Молчание золота

— Э-э, а ну иди сюда, ты, жирная свинья! У тебя уже сколько было предупреждений, чтобы ты телок постояльцам не поставлял, а? Было, нет? Я тебя предупреждал, нет?

Бахрам завертел головой, багровея и обильно потея. Пот тек по щекам, по лбу, увлажнил виски так обильно, что темные волосы прилипли к коже. У него дрожали ноги и руки. Артист легонько подтолкнул его в спину, и Бахрам едва удержался на ногах. Мне показалось, он даже не определился еще, КОГО (нас или людей Саттарбаева, даже в их незавидном состоянии) и ЧЕГО ему бояться больше. Но, собственно, мучить его подобной неопределенностью в мои планы вовсе не входило. Я сказал:

— Ты кому звонил, сволочь? Зачем им господин Бергманис?

— Я не… я никому не звонил, — пробормотал Бахрам, а Саттарбаев, который предпринял какое-то резкое движение, тотчас же получил от меня короткий, еле заметный, но очень чувствительный тычок под ребра и задохнулся. Бахрам продолжал пыхтеть, щедро обливаясь потом:

— То есть я хотел сказать, что звонил не я, а звонили мне… Вот она! — вдруг обрадовался Бахрам, показывая на Лию, — наверно, счел за чрезвычайно удачную мысль, что, кажется, нашел крайнего. Точнее, крайнюю. — Позвонила мне и начала говорить, что тут, значит, клиент… он… Пьяная она, наверно! — совсем уж не к месту присовокупил Бахрам, а потом распространил свое удачное соображение: — Пьяная или там, значит, под наркотой!.. Они, девки…

— Так, хватит злопыхать, — не выдержал Ламбер, — она мне уже рассказала, как ты…

Он осекся. Боится сказать лишнее, это точно. Так. Кажется, начинаю понимать, в чем тут дело. Конечно, подобные совпадения случаются не так уж и часто, но почему не предположить, что Ламбер выбрал ту же девушку легкого поведения, что, возможно, и в НОЯБРЕ прошлого года?.. Предположить такое вполне возможно и, надо полагать, очень резонно. Ведь, поселившись здесь, мы затеяли нечто вроде ловли на живца, только — усложненную разновидность подобной игры. Вот оно и сработало… Я сказал:

— Очень интересно излагаешь, Бахрам. А ну-ка, Артист, пошарь у него по карманам. Почему не предположить, что он вызванивал этих молодцов с мобильного телефона? Да ведь и не шпион же он, чтобы предупредить все, даже малейшие накладки…

По тому, как побагровел и дернулся толстяк портье, я понял, что движемся мы в нужном направлении. Артист с ловкостью умелого рыбака тотчас же выудил из одежды Бахрама сотовый телефон и перебросил мне. Я произнес:

— Хороший у тебя телефон, уважаемый. Наверно, дорого платил. Хотя зачем такому хорошему человеку, как ты, платить за телефон? Могут ведь и подарить. Благодарные постояльцы, например, а? Ладно, шучу. Я так смотрю, у тебя тут отображаются десять последних входящих и десять последних исходящих. Ну все, кому ты звонил ДО того, как представил своих прелестниц нашему другу в этот номер, меня не интересуют. Хотя проверить все равно можно. А вот вижу я тут два номерка, которые меня крайне занимают. С одного из них принят входящий, а на два других звонили в пределах последних сорока минут.

— Один из них, наверно, мой, — пробормотала Лия.

— Твой?

— Ну да. Я звонила Бахраму, а потом он мне перезвонил.

— Ну сука, ты за это ответишь!.. — не выдержал толстый таджик и тут же выругался на своем родимом наречии. Нет, все-таки бедный у них запас выразительных средств. Великий и могучий существенно полнее. Артист, быстро почуяв своим тонким творческим нюхом, что с Бахрамом можно особенно не церемониться, дал ему по почке. Чтобы не говорил о женщине грубо — даже о женщине легкого поведения. Бахрама скрючило, он побагровел, и ручьи пота потекли по его толстому лицу с особым изобилием. Я спросил у Лии:

— Который твой номер?

— Вот этот.

— Значит, остается еще один. По которому ты бросился звонить тут же, как тебе позвонила Лия. Что, интересно, за номер? А, Бахрам?

— Да кто ты такой, чтобы у него спрашивать?.. — вспылил было лейтенант Саттарбаев, но тотчас же получил от Мухи такой удар, что рухнул на пол прямо к торшеру.

— Ах, и в Узбекистане не ценят милицейские кадры, — патетически заметил по этому поводу Артист.

Я приблизился к Бахраму:

— Вот что, почтенный. Если ты сам не скажешь, чей это номер и с какой целью ты вызванивал его владельца, то я сейчас сам звякну по нему и скажу, что Бахрам его сдал. Конечно, особенных дивидендов это мне не принесет, но, по крайней мере, тебе мало не покажется. Вижу, вижу по твоей жирной морде, что этот номер принадлежит какому-то хитрому твоему земляку, которого ты панически боишься.

— Он не земляк мне!..

— Так, уже лучше. Курочка по зернышку… Бахрам, ты же прекрасно понимаешь, что влип по самое «не балуйся». Понимаешь такое русское идиоматическое выражение?

— Пастух, позволь, я этому сутеру немного присовокуплю для внушения, — проговорил Артист и, не дожидаясь моего номинального разрешения, схватил толстую растопыренную кисть Бахрама и, переплетя его пальцы в какую-то хитрую конфигурацию, легонько сжал. Даже это небольшое усилие выбило из Бахрама сиплый вой, его глаза выпучились и покраснели. Артист сказал негромко и веско: — Таким манером, живоглот, я тебе все пальцы переломаю, косточка за косточкой. Понял меня?

— Видишь, какие у нас нехорошие друзья? — вмешался я. — Он вон как с тобой обращается, а ведь ты еще ничего плохого нам не сделал. Почти… А ведь если сделаешь, например не ответишь на ВСЕ мои вопросы, тогда, знаешь ли, уважаемый, уже поздно будет! Ну!

— Только попробуй заложи нас, жирная тварь! — выговорил из угла Саттарбаев и сжал кулаки.

— А до тебя, старлей, еще дело дойдет, так что утухни там, пока тебя не спрашивали ни о чем, — сказал я. — Тем более что мы вас, дураков, и без того уже раскололи. И те, кто вас послал, за такой прокол по головке не погладят. Эх вы… а еще в гости, пригласили!.. Ну, Бахрам, что ты там хотел нам сообщить.

Артист сопроводил мои слова еще одним незначительным сжатием Бахрамовой пятерни, и толстый портье, еще раз рыхло простонав и от боли позабыв уже и о Джанибеке, и о двух его парнях, валяющихся по разным углам номера, заговорил поспешно, как будто его вот-вот должны оборвать (и больше не дать высказаться):

— Значит, так. Мне позвонила вот она. Сказала, что это тот самый, который… в ноябре прошлого года… она узнала его… по… по…

— По словам, по глазам, по голосу, — словами из попсовой песни откликнулся Муха, когда пауза стала слишком длинной.

— Ароматами гладиолусов, — присовокупил Артист, тоже обнаруживая знакомство с нашей российской попсой не самого высокого разбора. Приободренный таким незамысловатым манером, Бахрам рассказал и о Лии и ее звонке, и о том, что сразу же после этого сообщения он позвонил…

— …Я ему сказал, что, мол, вот так… Что, дескать, одна телка узнала, кого нужно! А он… о, он страшный человек! Я не знаю, кто ему покровительствует, но многие из тех, кто с ним работал, говорят, что это страшный человек. Меня… меня он взял в оборот не так давно, сказал, чтобы я снабжал его сведениями о тех или иных постояльцах… У него целый конвейер выбивания денег из глупых туристов, и вообще… Он живет в центре города, и никто не спросит, откуда при его зарплате он может позволить себе постройку такого шикарного особняка. Никто!.. Никакая налоговая, если вы спрашиваете о налоговой!..

— Что за дурацкая привычка отвечать на то, о чем не спрашивали, — с наигранным раздражением сказал я. — Ты лучше все-таки ответь, кто же он?.. Судя по тому кто у него в подручных ходит, он — тоже в милицейских чинах, верно?

— Рашид Радоев, — бледным, полузадушенным голосом ответил Бахрам и в очередной раз переменился в лице. Теперь у него было такое выражение, словно его уже приговорили к расстрелу и мера вот-вот должна быть приведена в исполнение.

— Для кого Рашид Радоев, а для кого и подполковник Самаркандского горупрааления внутренних дел Радоев! — выкрикнул Саттарбаев. — А тебе, жирная тварь, еще попомнится!..

— А еще говорят, что Восток славен вежливым обращением к старшим по возрасту, — заметил Артист, с видимым отвращением выпуская потную пятерню Бахрама, — а ты, Саттарбаев, иначе как «жирная тварь» к нему и не обращаешься… М-да… Нехорошо.