Страница 69 из 80
Она не стала пояснять, что никакого потом не планируется. Если Матильда выживет и спасется после нападения на дворец золотых драконов, ей очень повезет. Но тогда крики Марульфа будут уже бессмысленны. Если только не считать того, что он наконец выпустит пар.
Пришедшие во время того, как Лингеи рисовал план, Лисса с Джимми устроились в креслах. Лисса стала тихонько приставать к Бет, выясняя, что все‑таки понадобилось Матильде от Академии, а ее мужчина завис над работой Марульфа, да так, что на какое‑то время выпал из жизни.
Он сидел так тихо, что даже Марульф, который терпеть не мог, когда ему заглядывали через плечо, не обратил на него внимания и не стал отгонять. Он обратил внимание на Джимми только тогда, когда Лисса, недовольная тем, что ее парень отвлекся, спросила:
— Ну и что ты там высмотрел?
Лингеи повернулся к математику и и тоже спросил:
— С вашей точки зрения это так интересно?
— Что? — отозвался парень. Затем затряс головой, будто прогоняя наваждение, — А, да, очень интересно. Странный он какой то, этот ваш дворец.
И снова замолк.
Все остальные присутствующие, не сговариваясь, пожали плечами: они не находили в императорском дворце ничего странного. Но на то и иномирец, чтобы удивляться самому обыкновенному. Вдруг увидит свежим глазом то, что до него никому не бросалось в глаза?
Кажется, до Джимми дошло, что его поведение всех смущает, поэтому вдруг смутился сам. Опустил очи долу и робко спросил у Авенары:
— Когда надо будет принимать решение?
Она бросила на него лукавый взгляд:
— До завтра время есть. Даже до послезавтра. На закате сюда придут за ответом на ультиматум Матильды. Если тебя до сих пор не поставили в известность, сообщаю: она требует, чтобы к ней явилась Беттина. — И вы решили согласиться?
Драконица кивнула.
— Думаю, у нас нет другого выхода. Если атаковать дворец снаружи и разрушить, наши мужчины погибнут под завалами. Пока мы докопаемся до казематов, где их держат, пройдет много времени. Пусть они маги, пусть очень сильные и умелые маги, но без воздуха никто долго жить не может.
Джимми понимающе кивнул и Авенара продолжила:
— Мы решили брать укрепление изнутри. Для этого туда пойдет Беттина. А у тебя есть другое предложение?
Парень замотал головой.
— Пока нет. Но какая‑то идея бьется на поверхности, осталось уцепить ее за хвост и вытащить…
Он распрямил спину и с радостной улыбкой посмотрел на всех.
— А можно, я заберу с собой этот рисунок? Мы же все равно сейчас ничего не решим.
Авенара хотела что‑то сказать, но тут вмешалась Бетти.
— Конечно бери! Сейчас уже поздно, мы все идем отдыхать, а к утру, глядищь, ты ее поймаешь, свою идею.
Драконице ничего не оставалось как согласиться. Она отдала листок с рисунком Марульфа Джимми и назначила следующую встречу на время после завтрака.
Математик показал, что понял и тут же вцепился в Лингеи, требуя пояснить, где что нарисовано. Стал отмахиваться, когда Лисса позвала его в спальню, и в результате потащился за Марульфом в его кабинет, где мужчины просидели еще битых два часа за закрытой дверью.
К Лиссе он вернулся довольный донельзя. Под руководством Марульфа ему удалось перерисовать план дворца на новый лист вдвое крупнее, каждая линия и размер теперь были подписаны, а магические потоки обозначены разными цветами.
Джимми радостно потирал руки:
— Кажется, у меня действительно есть идея.
Лисса сморщила носик:
— Ты прямо сейчас собираешься претворять ее в жизнь?
Джимми виновато потупился:
— Нет, я ее сейчас запишу. Еще полчасика, дорогая?
Но прошло полчаса, а он все черкал что‑то на бумаге, досадливо морщась. Дочь демиургов так и заснула, впервые, кажется, пожалев о том, что выбрала себе чересчур умного мужчину.
Герулен с Савардом сутки просидели в камере прежде чем кто‑то додумался принести им еды. То, с каким опасением тюремщик просовывал в крошечное окошко на двери куски хлеба и бутылку с водой, показывало, насколько страшны ему заключённые.
Окошечко было смотровое, в него в лучшем случае проходил кулак. Для кормления пленников полагалось открыть другое, побольше, в которое проходили миски с кашей или похлебкой, но на такой риск никто идти не собирался. Магов тут, видно, боялись до дрожи. Савард исследовал стены и констатировал: заклинания тут не сработают. Камень особым образом обработан и призван поглощать любую магию.
Но хорошо, что хоть вспомнили и покормили.
Кроме ломтей серой ковриги им еще закатили по два сваренных вкрутую яйца. На этом щедрость Матильды заканчивалась.
Вообще обстановка оказалась на редкость убогой.
Кроме крюков, к которым поначалу подцеплялись их оковы, да дыры в полу для отправления естественных надобностей другой мебели предусмотрено не было. Спать полагалось на наваленной в углах соломе, к счастью свежей и чистой. Савард был уверен, что команду сменить подстилку дал кто угодно, только не императрица. Скорее всего это была инициатива какого‑нибудь мелкого начальника, который жаждал выслужиться и распорядительностью привлечь внимание вышестоящих. А так как главная тут была женщина, то он счел важнейшим фактором для этого чистоту и порядок.
Все это Савард в присущем ему грубоватом стиле выложил Герулену. Тот согласился с сокамерником: если бы все зависело от императрицы, им бы и соломы не досталось.
Еще сутки они провели на более чем скудном пайке и никто даже не пытался с ними говорить. Мнение Герулена, что они заложники, подтверждалось.
Наконец, когда потерявшие представление о времени мужчины забылись сном, в коридоре за дверью раздался топот множества ног и голоса. Они разбудили Саварда, Герулен же продолжал спать и видеть сны.
Вер приподнялся на локте, чтобы выяснить, что случилось, и увидел как маленькое окошечко открылось. В его заглянули ясные голубые глаза молодой и красивой женщины. Послышался голос:
— Вам видно, ваше императорское величество?
Глаза хлопнули два раза ресницами, затем носик под ними недовольно сморщился.
— Что тут может быть видно? Внутри темно!
Действительно, сейчас Саварду было гораздо лучше видно императрицу, чем императрице Савард. На ее кукольное личико падало достаточно света, чтобы никогда ее не видевший вблизи маг мог рассмотреть то, что возникло в крошечном окошке.
Он чуть не плюнул. Таких красивых куриц он избегал всю жизнь, считая, что они опаснее ядовитых змей. Куда смотрел Юстин? Как он мог жениться на этом ничтожестве? Ведь невооруженным взглядом видно, что эта цыпочка из себя представляет. Отнюдь не светоч мысли, зато бестолкового эгоцентризма хоть отбавляй. И из‑за такого пустого места страдает целая империя? Мрак.
Тут он услышал знакомый голос:
— Что вы хотите увидеть, ваше величество? Заключённых? Имеет ли это смысл? Сообщите им свою волю, этого достаточно.
Эти ленивые интонации, гнусавые гласные, которые он тянет как тянучку… Дейрел, чтоб ему пусто было! Везде растёт, где его не сеют!
— Свою волю? — переспросила Матильда, — Ах, да! Слушайте меня! Вы — заложники! Я выставила вашей дурацкой Академии ультиматум и если они его не примут, то вы умрёте!
Савард снова опустился на солому и прикрыл глаза. Никакой новой информации императрица не сообщила. Он и так отлично понимал, что происходит. Хотелось подробностей: в чём состоит ультиматум. Но дамочка явно не собиралась удовлетворять его интерес.
Матильда же, не получив отклика, заволновалась:
— А они там вообще живы? Молчат и даже не шевелятся.
Дейрел постарался ее успокоить:
— Вам просто не видно, ваше величество. Они живы и все слышат.
На эти слова Савард откликнулся:
— Иди в задницу Дейрел. Не мешай спать. А то сейчас Гер проснется и ты узнаешь о себе много нового. Вот только оно вряд ли будет интересным.
— Такое проявление пренебрежения оскорбило императрицу до глубины души. Ее проигнорировали! Затеяли перебранку, как будто они тут одни!