Страница 21 из 79
Я могла вернуться домой и обнаружить на полу шесть трупов! Аура слышала, как Хуанита плакала в трубку Маме Виолете, бабушке. Хуанита боялась, что Аура слабо отличала фантазии от реальности, потому что очень много времени проводила одна. Но матери нужно было работать, чтобы оплачивать обучение обеих девочек. Что она могла поделать?
Чтобы Аура не оставалась вечерами в полном одиночестве, Родриго и Хуанита купили ей на рынке щенка шотландского терьера. Аура была в восторге. Но почти сразу щенок заболел и спустя всего неделю умер. Мама пыталась убедить Ауру, что в этом нет ее вины, что рыночные торговцы намеренно продали им смертельно больную собаку.
Во всех незаконченных рассказах и фрагментах, обнаруженных мной в компьютере Ауры, юную девочку-рассказчицу обижает сводная старшая сестра:
— Это из-за тебя уволилась наша домработница!
— Это вранье! — ответила я с нажимом, почти закричав.
— Это из-за тебя мой папа не отвез нас сегодня в школу, — продолжала она.
Я сглотнула слюну и повторила свои слова уже без былой убежденности.
Со дня свадьбы Родриго и Хуаниты прошло два года.
В дневнике Аура написала:
У меня есть все, даже дневник, и любовь моих родителей.
Мне десять, а моя сестра все время занята. Знаете, я очень люблю писать рассказы, и я отправила один в газету «Ля Хорнада».
Мамочка читала лекцию в университете, это было обалденно, я так счастлива!
Я оделась и поела, мама невыносима, я не знаю, что с ней такое, но, по правде говоря, я сейчас не слишком-то ее люблю, скорее даже наоборот, мы просто несовместимы, она начинает злиться, стоит мне сказать хоть слово. Но, может, я просто в плохом настроении, так что пойду на улицу, покатаюсь.
Что-то случилось, у меня странное чувство, будто все не так, как прежде. Папы все время нет дома, а когда он приезжает в выходные, я вижу: что-то не так.
Думаю, мне нужен новый друг. Мне бы хотелось, чтобы эта дружба была преисполнена любви, чтобы мы все время говорили, как любим друг друга, общались знаками, понимали с полуслова, но пока что я не встречала таких друзей.
Сегодня самый обычный день, я не скучала, но и не веселилась. Но вечером мы пойдем в «Перисур» за купальником для Кати.
Я решила пообедать, а поскольку ненавижу есть с Катей, то отправилась на кухню к Урсуле, она уже почти доела, но я пообещала поесть быстро и спокойно, потом мы сидели с Урсулой и пили чай со сладкими булочками, и я говорила с ней по-английски и объясняла, что значит каждое слово.
Карденас набрал много голосов, включая голоса моих мамы и папы, и я с ними заодно.
Мы вышли и встали напротив конгресса, чтобы поддержать нашу партию. Люди из ПНД[17] сильно шумели, а мы только делали пальцами букву V в знак победы, если к толпе из здания выходили представители ИРП, то мы поворачивались спиной. Моя мама знала одного из ИРП, и когда он вышел, начала его оскорблять. А у меня был плакат:
НЕТ ФАЛЬСИФИКАЦИЯМ
Сегодня я счастлива и поняла, что, даже если мать не может проводить все свое время с дочерью, это не делает ее плохой матерью, есть вещи поважнее потраченного времени.
Я ношу бюстгальтер!
Дорогой дневник,
наверняка ты задаешься вопросом, почему я к тебе обращаюсь. Снова проблемы с мамой или накатило одиночество? Нет, сегодня дело в другом, мне просто хочется писать. Я расскажу тебе все, что произошло…
Вечером мы поехали на роликовый каток. Там было две площадки, большая и маленькая, обе освещенные. Мы катались на большой — за нами увязался какой-то несчастный дурачок, но его прогнали.
Я встретила инструктора.
Я не знаю, почему на меня так разозлилась Фрида.
Я чувствую себя блохой, никто не обращает на меня внимания, мне хочется заплакать. Чувствовать себя блохой унизительно, и мне очень больно. Я все время слышу усмешки моей идеальной сестрички, получающей одни только похвалы, поздравления и любовь, и мое сердце разрывается на кусочки. Наверное, такова жизнь, просто одним людям дано больше других.
Как ненормальная играла в компьютер, переделала домик Барби, смотрела телевизор, читала, навела порядок на столе.
Поступить в среднюю школу было очень тяжело.
Но есть кое-что похуже — наши с мамой отношения.
Я не могу ее больше выносить. Если она не интересуется мной, то почему я должна интересоваться ей?
Советы, как не стать такой мерзкой сукой, как моя мама:
1) не мешайте своим детям;
2) не орите на них;
3) делайте каждый их день незабываемым, чтобы они никогда не узнали, что такое скука.
Я полная кретинка. Ничего не замечаю и наскучила даже себе самой, я ненавижу себя! Мне очень нужен кто-нибудь, кому я смогу высказать все это, кого смогу обнимать часто и крепко. Но я смотрю вокруг и никого не нахожу.
Дорогой дневник,
мамы нет, я одна, так что могу делать что захочу, мама запретила мне выходить, но мне наплевать, я все равно встречусь с тем парнем на мотоцикле, и он действительно очень быстро ездит.
Я еду с ним, и он высаживает меня не там, где нужно, я голодна, поэтому иду в магазин и сую в карман пару шоколадных батончиков, продавец это замечает, я выбегаю из магазина, но он ловит меня за плечо и отбирает шоколад, в следующий раз буду воровать осторожнее.
Затем я пошла на этот жуткий рынок и наткнулась на Луиса, который угостил меня виски, поначалу оно показалось мне крепким, но я привыкла. Около 10:40 я решила идти домой, как раз вовремя, чтобы обмануть маму.
На завтрак были яйца, но есть не хотелось, мне вполне хватило виски. Потом пришлось проводить маму на работу, и пока она думает, что я сижу тут, за одним из многочисленных столов, я спускаюсь вниз к автомату с газировкой. Нахожу автомат и аккуратно, чтобы никто не заметил, шарахаю по нему и вытаскиваю банку. М-м-м, вкусненько. Потом поднимаюсь наверх, а мама так и не знает, что я сегодня делала.
Возможно, Аура подозревала, что мать сует нос в ее дневники, или же эта последняя запись была ее фантазией. Хотя кто знает. К тому времени Аура уже начала тусоваться в Копилько со старшими ребятами, и, по ее собственным словам, некоторые ее проделки не сильно отличались от этой.
Мы с Хуанитой так и не смогли сесть и обговорить раздел имущества Ауры; мы просто не затрагивали эту тему. Я был готов отдать практически все, что ей захотелось бы, и уж точно детские дневники дочери. Мне позвонил кузен Хуаниты и потребовал компьютер Ауры, но я отказал, и не только потому, что его купил я, а потому, что очень многое на его жестком диске принадлежало нам обоим или было частью наших отношений: фотографии, музыка, свадебный сайт, тексты, над которыми мы вместе работали; на нем были сохранено все, что писала Аура. Вместо этого я пошел к мастеру и заплатил за то, чтобы он скопировал на диски все содержимое компьютера, за исключением, по совету юристов, ее электронной почты. Но примерно через месяц после смерти Ауры я получил письмо от адвоката Хуаниты — юриста из университета, одного из коллег Леопольдо: у меня было два дня, чтобы освободить квартиру в Эскандоне, где мы с Аурой жили. Вообще-то письмо предназначалось даже не мне, а одному из моих нью-йоркских друзей, юристу, приезжавшему на нашу свадьбу и присутствовавшему на похоронах. Хуанита и ее поверенный, видимо, полагали, что он мой адвокат, но он, хоть таковым и не являлся, помог мне найти другого в Мексике. Очевидно, у них не было законного права столь стремительно выселить меня, овдовевшего мужа, хотя юридически квартира принадлежала Хуаните, но у меня не было ни сил, ни желания сопротивляться. Не потому, что я их боялся. Я бежал от необходимости столкнуться со всей мощью их ненависти и обвинений. Я забрал из квартиры все. Должно быть, это удивило Хуаниту. Вероятно, она думала, что я оставлю большую часть вещей Ауры, включая тот старый кофр, в котором она хранила детские дневники, наряду со школьными тетрадями и другим барахлом. С собой в Бруклин я увез и диски с содержимым ее компьютера.