Колдун высшего звена

Елена осторожно положила руку ей на висок. Девушка дернулась и замерла, почувствовав тепло прикосновения.

Елена ожидала, что провалится в сон девушки, но… Саша не спала. Хотя и не бодрствовала. Она пребывала в каком-то странном забытьи, которым ее огородило собственное сознание. Такое бывает, и очень часто, когда у организма не хватает сил бороться, сознание отключается от действительности, стараясь высвободить все, что обычно тратится на восприятие мира. Но даже в таком пограничном состоянии боль не отступала.

Елена почувствовала, как у нее неприятно тянет внизу живота, как страшные вяжущие схватки переворачивают внутренности. Да… знакомое ощущение. Проблема лишь в том, что при рождении ребенка женщины мало реагируют на эти боли, так как это уже решающий шаг, и миг, когда увидишь собственное дитя, очень близок, радость долгожданного момента уже забегает вперед, оттесняя боль. А тут… Тебя просто рвут изнутри! Будто какая-то тварь сидит в тебе и кусает беспрестанно, рвет зубами. И боль волнами раскатывается по телу. От живота в грудь, по рукам и ногам, будто суставы выкручивают, ломают кости…

От очередной схватки Елену кольнуло так, что она согнулась пополам, уж каким-то чудом заставив себя не отрывать руки от Сашиной головы.

Алек подскочил, вовремя обхватив ее за талию. Такого он не ожидал и на миг даже испугался. Неужели так плохо? И тут же резкая боль полыхнула по животу. Защиту он поставил машинально. Обычную боевую защиту. Когда собственной силой покрываешь себя, как плащом, укутываешь защитным покровом все тело, постепенно с головы, до ступней. И себя, и Елену.

Лукьяненко назвал бы их Темными, так как ощущение защиты и Алеку, и его подруге давала именно Тьма. Мягкая и ласковая, как одеяло, как ночное небо. Она давала силы, она очищала разум. Боль съежилась, чуть отступила, но не пропала. Просто стала управляемой. Елена понимала, что большая часть этих впечатлений и образов мнимы. Нет никакого вида Тьмы, как нет и Света. Это лишь попытка смирить мир окружающий с миром внутренним. Но не сейчас рассуждать об этом. Спасибо Алеку, подстраховал…

Она чуть нажала на висок Саши, стараясь найти болевую точку. Вот девушка вздрогнула, почувствовав новый источник боли. А теперь… Главное, найти самый подходящий символ. Надо просто прогнать боль. Из себя, из Алека, которого тоже зацепило, а потом по каналу из Саши. Елена выбрала ярко-серебристый тон, таинственно поблескивающий расплавленный металл. Металл, спасающий от любой нечисти, если верить легендам, а им склонны верить все. Именно вера должна помочь девушке.

Алек почувствовал, будто что-то холодное, но приятное вливается в его тело, течет по венам, охватывает волной руки, ноги, грудь, стягивает, как ловушка, боль в узелок, в маленький комочек. Сила. Чистая, красивая, лечащая. Алек тут же начал помогать Елене. Вливая в рожденный ею канал и свою силу, зеленый, светящийся поток. Боль рассыпалась, тонкой струйкой потекла обратно, с пальцев его рук в тело Елены, сопровождаемая их общей силой. А потом волна серебристо-голубого пламени пронеслась над телом девушки, успокаивая, укачивая, излечивая. Елене казалось, что она стала хирургом. Она вскрывала тело Саши взглядом, аккуратно искала источник боли, будто готовилась вырезать его скальпелем. Все это лишь образы, но пока Елена видит их, их же видит и Саша. И… девушка сражалась с болью больше суток, сама, не давая захватить проклятию свой разум, и сейчас при их помощи только она сама сможет скинуть с себя это злое влияние.

Сила бесцветна, сила нейтральна, но сила притягивает силу, в какой бы свет ты ее ни окрашивал. Весь смысл поймать поток, несущий ту информацию, которая тебе необходима. Саша хотела выздороветь, и это странное холодящее серебристо-голубое вещество казалось ей лекарством. И она впитывала его в себя. Боль отступала, скорчивалась, освобождала тело. Только в животе ее комок был настолько плотен, что даже этот поток чужой, но помогающей силы не мог его разрушить.

Саша открыла глаза.

– Привет, – улыбаясь, сказала ей незнакомая молодая женщина. Эта женщина выглядела усталой, немного растрепанной. Рыжая прядь падала на лоб, лицо выглядело чересчур бледным. Ее серебристо-серые глаза, под цвет той самой лечащей силы, были настороженны и строги, улыбка в них не отразилась, только напряжение, какое-то расчетливое, как у воина, готового нанести последний, но точный удар. За спиной женщины стоял молодой человек с таким же напряженным взглядом, с такой же вымученной улыбкой.

– Кто вы? – спросила Саша.

– Сейчас это неважно, – быстро заговорила женщина. В ее спокойном, размеренном тоне слышались властные нотки, заставляющие подчиняться любой команде, которую эта женщина произнесет. Причем подчиняться инстинктивно, будто именно так всегда и должно быть. – Надо тебе помочь. Тебе больно, девочка. Я знаю. Но сейчас постарайся выпрямиться на кровати. Ложись на спину. Руку одну вдоль тела, другую на живот.

Саша повернулась, вытянулась на кровати и поморщилась от боли, сконцентрированной внизу живота.

– Положи руку на живот, – повторила женщина, – я положу свою сверху. Я должна почувствовать источник боли.

– И что тогда? – с трудом спросила Саша.

– Тогда мы сможем ее прогнать, – ответил молодой человек, спокойно, даже несколько буднично, стараясь голосом убедить девушку, как просто это сделать. – Только старайся дышать глубже. Так тебе будет проще.

Елена положила руку поверх Сашиной и прикрыла глаза.

Ну, конечно! Образ появился сразу. Яркий и отвратительный. Некий клубок змей, перепутанных, переплетенных и даже сросшихся телами. С кучей голов, и у каждой пасть с мелкими острыми зубами. И эти пасти тянулись к оболочке, которую образовывало тело девушки. И кусали, кусали, яростно, голодно и зло, так как чувствовали, что времени осталось мало.

Алек тоже уловил образ. И поморщился от отвращения. Дал же кому-то бог такую извращенную фантазию. Это ж надо… Невольно вспомнилась иллюстрация из детской книжки, которую так любит перечитывать Иришка, Еленина дочка. Лернийская гидра на болоте, а рядом Геракл, отрубающий ей головы и прижигающий факелом раны.

Здесь мифа не было. Не было у Елены и желания растягивать этот процесс, следовать традициям греков. Она все-таки не подвиг совершала. Просто комочек Тьмы. Некоего темного и горячего вещества. Он стек с ее пальцев, как грязь, и утонул в животе Саши. Он свалился на это чудовище, рассыпался, обволок тело «гидры» и смял его.

Образ пропал. Пропала и боль. Саша резко выдохнула от неожиданности и робко улыбнулась, глядя на них потрясенно. Алек отпустил Елену и отошел назад. Его дорогая подруга, задержавшись еще на пару мгновений, отняла руку от живота Саши и тоже отошла от кровати.

– Ты как? – спросила она девушку дружески.

– Не больно, – немного удивленная собственными ощущениями, сказала Саша.

– И слава богу, – решил Алек.

– Поговорим, ладно? – спросила опять Елена.

Девушка кивнула. И немного подвинулась, давая этой странной женщине сесть. Очень уж усталый был у нее вид.

– Вопрос странный, – предупредила Елена. – Ты в кого-то влюбилась недавно, да?

– Нет, – подумав, ответила Саша. – Не я. А он в меня. Хотя он мне тоже нравится, но разница в возрасте…

– Кто он? – спросил Алек. Подходя ближе и присаживаясь у кровати на корточки, он взглядом указал подруге на одеяло, и Елена быстро укутала девушку.

– Спасибо, – вежливо отозвалась Саша. – Он… Он один из наших преподавателей. Ему где-то лет тридцать пять. Симпатичный, с чувством юмора. А что?

– Извини, а никто из твоих подруг на него не заглядывался? – продолжала расспрашивать Елена.

– Заглядывались, конечно. – Девушка лукаво усмехнулась. – Это же романтично, роман с преподом, да? Но это как-то не всерьез.

– Вы встречаетесь? – спросил Алек.

– Ну… даже не знаю. Вроде того, – начала объяснять Саша. – Но он меня пока никуда не приглашал. Просто захожу к нему на кафедру. Разговариваем… Я просто вижу, что ему нравлюсь, понимаете? По-настоящему нравлюсь.