Страница 24 из 43
Наследие социалистического проекта может помочь и в деле ремодернизации. мы должны настигнуть то, что было разрушено буржуазно-феодальными кланами за 1990-2000-е годы. К сожалению, процесс регресса продолжается, вся эта телевизионная пропаганда «брежневского» типа о том, что мы достигли огромных успехов или хотя бы остановили падение, — это, к сожалению, не подтверждается материалом. У них, как выяснилось, ГЛОНАСС не работает — это как символ эпохи. Они это уже не умеют делать, потому что и здесь люди назначаются по феодальному принципу, по принципу блата и коррупции — поэтому даже инженерное сословие не может реализоваться в этой системе.
Но нам нужно не просто остановить регресс. Наша задача — создание социалистического сектора, способного производить потребительский продукт лучше, чем другие секторы. Двигаясь во втором эшелоне перехода к новому обществу, мы стоим перед развилкой: либо окончательный срыв в «третий мир» с межэтнической резнёй и экологической катастрофой, либо переход от ремодернизации в решению всё тех же социалистических задач, которые оказались не по зубам «перестройке». Но всё равно нельзя двигаться вперёд, не преодолев барьер.
Социалистическим ядром ремодернизации могут стать разные элементы, например наукограды в собственном смысле этого слова (не путать с нынешними распилочно-отсосочными государственными программами, когда в какой-либо город просто кидаются деньги только потому, что «там есть ВПК», — развалившиеся, с огромными трещинами, через которые всё и растекается между карманами чиновников). Настоящие наукограды — это альтернативные поселения, в которых всё — от детского сада и кафе до сложного производства — посвящено разработке и внедрению нового продукта. Внутри этого сектора вообще не действуют привычные законы конкуренции, они могут быть заменены соревнованием, то есть борьбой не за выживание и деньги, а за престиж.
Возможности для создания таких систем есть и сейчас, но феодальные элиты не в состоянии даже понять, о чём вообще идёт речь, поэтому только в ходе определённой ремодернизации всё это сможет как-то состояться. В этом мы можем найти и союзников среди либералов, которые отчаялись, столкнувшись с феодалами. Капиталист даже при желании не может налаживать производство в существующих условиях, когда государство устроено в виде системы крыш. Отчаялись они и потому, что у них отняли выборы для элиты, — к чему мы должны быть достаточно равнодушны. Я, разумеется, с возмущением смотрю на фальсификацию выборов, потому что я не люблю обмана. Но это не наша игра. Даже если бы сейчас были честнейшие выборы, на которых бы, скажем, победили КПРФ и «Яблоко», душа бы моя не преисполнялась восторга, потому что ни там, ни там нет социализма. Но то, что нас вместе с либералами должно беспокоить больше, — это феодальное беззаконие. Как только вы начинаете выстраивать что-то альтернативное, приходит рэкет (причём чаще всего в погонах), и вы ничего не можете сделать.
Может получиться, что случится дестабилизация потому, что от Кремля отвернутся покровители из рядов мироправителей. Ни для кого не секрет, что та элита, которую мы сейчас имеем, — это топ-менеджеры территории «Россия» в корпорации «Земля». Как выразился один высокопоставленный чиновник, «Мы хотим иметь своё место в совете директоров корпорации “Земля”», это их философия. Но сейчас их пускают разве что в приёмную. Поэтому они и лаются так по телевидению на Америку, потому что в Америке сейчас придёт новое начальство, и нужно будет показать ему, что «мы-де враги старого». Но если у мирового начальства начнутся большие проблемы, то та ниточка, на которой они висят наши топ-менеджеры, тоже может лопнуть. Тогда их начнут рвать свои, может произойти какая-нибудь смута.
Поэтому меня не пугает «бархатная революция». Но, в отличие от либералов, нам, левым, нужно нечто большее. Я критикую «оранжевую революцию» не потому, что она несёт нестабильность. Стабильность регресса — это зло. Но в ходе «оранжевой революции» огромный потенциал уходит в свисток, а он мог бы сделать полезную работу. Когда телевизор и социальные проблемы выведут народ на улицы, у нас появится большая и серьёзная задача, к которой мы должны готовиться заранее. Нельзя допустить, чтобы люди свалили одних олигархов, чтобы привести других и разойтись с чувством выполненного долга. В случае развития «оранжевых» процессов важно, чтобы на этом фоне появились красные пятна — например, Советы, которые берут на себя контроль над выполнением социальных требований «майданов». А можно и без майданов — лишь бы низовая самоорганизация взяла на себя контроль над ситуацией в районе, на предприятии и т. д.
Необходимо перевести «оранжевую» революцию в «советскую». Кстати, развитие советской самоорганизации может стать и способом предотвращения «оранжевой революции» как излишней.
Наш лозунг, и понимание того, что нужно делать, здесь очень простые — советская самоорганизация. Я не против профсоюзов, не против вообще правозащитной деятельности. Но эта деятельность имеет смысл для левых прежде всего в увязке с движением к социализму.
Протестная активность сближает либералов и тред-юнионистов, а последние сейчас крайне распространены в левом движении, которое от этого становится не красным, а скорее розовым. То, чем занимается ИКД, и о чём мы постоянно спорим с Карин Клеман: нужно или нет вносить социализм в протестное движение? Я считаю, что это жизненно необходимо, потому что когда этих же самых людей морковкой свободы поведут на улицу, они уже должны держать в голове сформированную социалистическую идею, идею самоорганизации, самоуправления, изменения структур. А если мы только в момент подъёма начнём об этом говорить, то наш голос просто не будет услышан в общем скандировании популярных фамилий. А если мы будем скандировать: «Советы!» и все будут понимать, о чём это и что нужно делать, то есть шанс продолжить движение.
Здесь возникает вопрос, связанный опять-таки с социализмом и с так называемой советской идеей. Насколько я понимаю, социализм в вашей интерпретации выступает как некая система ценностей, отношений и общественного пространства…
Социализм — это система социальных отношений. Но, конечно, она основана на ценностях и идейной традиции. Я как раз только что закончил свою книгу о социалистических идеях. Сначала я хотел написать книгу о XXI веке, у меня довольно много статей на эту тему. Но у нас, историков, так принято, что для начала нужно было рассмотреть источники и литературу. Источники — понятно, это тенденции общественного развития, а литература началась тогда, когда начали писать об отношениях, следующих за капиталистическими. Социализм возник на перекрестье ценностей гуманизма, справедливости и духовности. Я человек верующий, и заветы Христа, по мне, вполне социалистичны и даже коммунистичны.
Но социализм при этом настаивает, что осуществить такие этические заветы можно, если к тому есть общественные условия. И мы должны бороться за создания системы отношений, которая поможет человеку жить в соответствии с высокими ценностями.
Во-первых, социализм — это общество без классового разделения, без господствующей элиты и трудящихся классов. Господствующий класс тоже выполняет определённые полезные функции, но при этом сам определяет, что полезно, а что нет, и в этом отношении он явно выделяется своей склонностью к тому, чтобы паразитировать. Это разделение было в СССР — и поэтому это был не социализм, это разделение было и есть в Швеции — и поэтому это тоже не социализм. Можно меня спросить: почему это я вдруг присвоил себе такое право говорить, что такое социализм? Я имею на это право, потому что я пользуюсь критерием отцов социализма. Они сообщили нам, что такое социализм. Маркс, Прудон, Бакунин, Герцен — все они согласны в этом. И когда товарищ Сталин сообщил, что он построил социализм, многие за рубежами СССР с этим не согласились — то, что построено, не соответствует критерию отсутствия эксплуататорских классов (господствующей элиты). Это как сейчас фирмы рекламируют продукцию: мы применяем нанотехнологии. Вот социализм Сталина — это такие же самозваные нанотехнологии, реклама, под которой нет реальности социализма. Итак, если социализм — это общество как минимум социального равноправия, мы можем сделать следующий, чисто логический вывод — это общество под контролем самого общества. Феодализм — общество под контролем феодальной элиты. Капитализм — общество под контролем капиталистической элиты, капитала как структуры. Социализм — это то общество, тот социум, который контролирует сам себя. И здесь есть ряд серьёзных претензий к марксистской теории: если общество развивается по единому плану, значит, каждый подчиняется плану, значит, все должны подчиниться воле плановиков. Социализм не может быть строго централизован — иначе возникает управленческая каста. Социализм может состоять из самоуправляющихся сообществ, которые связаны сетью координации. И здесь мы — марксисты и постнародники, постанархисты — социалисты в широком смысле слова, можем согласиться друг с другом. Мы можем по-разному вырабатывать и понимать механизмы самоуправления, но всем должно быть ясно: как только возникает каста, господствующая элита, о социализме не может быть и речи.