Совесть

Между тем обращение писателя к «преданьям старины глубокой» было в общем-то неожиданным. Слишком уж прочно его имя ассоциировалось с проблемами современности. На протяжении двух десятков лет.

Первая повесть Адыла Якубова «Ровесники» увидела свет в 1951 году. Тогда ее автору исполнилось только двадцать пять лет. Однако короткая биография вместила в себя многое.

Позади было трудное детство. Особенно трудное после того, как отцу, видному партийному работнику, пришлось испытать несправедливые обвинения.

Позади были годы работы в колхозе, где подростки заменили призванных на фронт мужчин.

Позади были добровольный уход в армию, участие в боях с японцами, пять долгих лет службы близ Порт-Артура.

Там, на Дальнем Востоке, А. Якубов и начал свою повесть. Он писал, воскрешая в памяти пейзажи узбекской земли, голоса друзей. И память смягчала горечь разлуки с домом, с родными и близкими.

А после демобилизации — университет, созданные еще в студенческие годы рассказы для детей, жадная, каждодневная учеба у мастеров. Но позволю себе процитировать несколько строк из письма А. Якубова: «Из писателей, более всего повлиявших на меня своим творчеством, хочу назвать А. Кадыри и Айбека. Очень увлекался прозой Г. Гуляма, а потом уже оценил и А. Каххара. Я уж не говорю о русской классике. Ее я целиком перечитал в армии (была у нас в доме офицеров корпуса, где я служил, разумеется, рядовым, очень хорошая библиотека, и я все свободное время проводил там)».

И еще одно обстоятельство, определившее формирование таланта. Это — журналистика. Став собственным корреспондентом «Литературной газеты», писатель много ездил по республике, бывал на заводах, на стройках, в колхозах. И встреча с реальной жизнью, с реальными проблемами воспитывала принципиальность, неприязнь к упрощениям, лакировке.

Вот и в своих произведениях — вспомним повести «Мукаддас», «Смятение» — А. Якубов стремился к острой конфликтности, к изображению борьбы характеров, к трезвому анализу послевоенного сельского бытия.

А пережитое в детстве и отрочестве особенно полно отозвалось в романе «Трудно быть мужчиной» (1966). Вплоть до прямых параллелей между автором и главным героем, до совпадения анкетных данных.

Повествование А. Якубова ориентировано на суровую правду военного быта: похоронки, отчаяние вдов, самоотверженность женщин, взваливших на свои плечи непривычную мужскую ношу, бескорыстная готовность поделиться последним с ленинградцами, эвакуированными из осажденного города. Как и Михаил Пряслин из романа Ф. Абрамова «Братья и сестры», Машраб становится опорой колхоза. Он и работник, и кормилец, и заступник.

Узбекский писатель если и не всегда, то очень часто смотрит на происходящее глазами своих молодых персонажей. Их мировосприятие привносит в книгу поэтические, романтические тона (недаром же Машраб — начинающий поэт, восторженный почитатель лирики Уйгуна и Зульфии). Оно усиливает атмосферу нравственного максимализма, эмоционально бескомпромиссной реакции на лицемерие, приспособленчество, стяжательство. Наконец, оно по-своему обусловливает даже энергичный темп сюжетного развития. Такие коллизии, как разоблачение карьериста Эртаева и его прихвостней, окутаны дымкой интригующих тайн и приключений. Вместе со своими приятелями Машраб выслеживает преступников, раскрывает их махинации с зерном. Причем столкновения, начавшиеся с мальчишеских выходок и демаршей, быстро перерастают в подлинное моральное противоборство. Противоборство, которое строго, по-взрослому экзаменует подростков, учит их ответственности за идеалы.

Роман «Трудно быть мужчиной» примечателен еще и тем, что в нем кристаллизовались особенности писательской манеры. Это пристрастие к многоплановому, многолинейному повествованию, позволяющему создать галерею характеров; это увлечение динамикой действия, резкими поворотами и осложнениями фабулы; это сочетание психологического и социального, нравственного исследования.

Словами: «Будем взрослыми!» — завершается и следующая работа писателя — повесть «Птица жива крыльями» (1970).

Да, новая повесть А. Якубова тоже о молодых. И тоже о по-взрослении. Только молодежь эта — другая, конца шестидесятых годов. И круг ее забот совсем иной. Не кусок хлеба, а творческая самоотдача, полнота самореализации.

Вся повесть А. Якубова настроена на волну диспута, диалога. Она от начала и до конца пестрит вопросами. Соприкасаясь с новыми явлениями, писатель и его герои пробуют разобраться в них, найти критерии оценки. А явления эти на каждом шагу ставят под сомнение привычное, то, что прежде казалось незыблемым.

На вечеринке в молодежном кафе поэт Убай рассказывает притчу о двух сестрах, вышедших замуж за грубых, заносчивых парней. Младшая безропотно сносила оскорбления и побои, старшая же повела себя иначе. Вскоре после развода она уехала в город и поступила в институт. Первую, как водится, хвалили за терпение, за верность семейному очагу, вторую — столь же безоговорочно порицали.

Но спустя несколько лет деревенская молва сделала крутой поворот. Старшая сестра закончила институт, стала гордостью кишлака. А младшая так и зачахла на побегушках у мужа. «Вот я и хочу спросить… — закончил свою притчу Убай, — кто из этих девушек более достоин уважения? Старшая, что отстояла свое человеческое достоинство, или младшая, которая, боясь сплетен и пересудов, покорилась невежественному мужу и стала его рабыней?»

И председатель колхоза Тураб, тот тоже подбрасывает свою вязанку хвороста в костер обсуждений: «У нас существуют старые обычаи, традиции, которые вошли в нашу плоть и кровь с молоком матери. Как быть с ними? Отбросить и смеяться над ними или поддерживать их?»

Внешне писательская манера не слишком-то изменилась в повести «Птица жива крыльями». Все то же чередование ракурсов, проблем, характеров (сцены городские и сельские, производственные и семейные, будни архитекторов, киноработников, дехкан). Все та же изобретательность в разработке интриги (жена Акрама Саяра, снимаясь в фильме, не столько играет роль, сколько проигрывает мысленно возможный вариант своей жизни; «Многое в сценарии напоминало Саяре ее собственную судьбу»), И тем не менее трансформация художественного почерка очевидна. Только не внешняя, а внутренняя, глубинная.

Роман «Трудно быть мужчиной» тяготел к жесткости, категоричности выводов. Его опорным словом была бескомпромиссность. Никакой уклончивости, никаких потачек Эргаеву. Добро против зла, правда против лжи, самоотверженность против шкурничества. В повести «Птица жива крыльями» эта четкая графика противостояния размыта. Логика императивов уступила место логике парадоксов, провозглашение непререкаемых истин — выяснению истинности. И ключевое понятие текста уже не бескомпромиссность, а сложность.

А сложны в этой повести и обступающие персонажей производственные проблемы: как строить, как соединить индустриальные методы с красотой, как, преодолев архаику, сохранить, сберечь национальную самобытность зодчества.

Сложны здесь и проблемы нравственные: аскетизм и потребительство, требования к себе и требования для себя. Младший браг архитектора, колхозник Нартаджи, всецело убежден, что Акрам избаловал свою жену, что ее взвинченность — от блажи, от городских соблазнов, от забвения традиций. Что ж, в поведении Саяры и впрямь сквозит вызов: это ее бегство от мужа, этот ее приезд в кишлак с компанией киношников, эта бравада раскованностью… Но так ли уж мудры, так ли уж благотворны заповеди Нартаджи? И Акрам не без оснований возражает ему: «Чем читать мне мораль, лучше подумай о своей семье. Посмотри, в кого ты превратил жену! Даже рабыня не бывает до такой степени измучена и бесправна!»

Но главное — сложны в произведении сами герои. Каждый — со своей программой, своей мечтой о счастье, со своей неудовлетворенностью. Саяра страшится инерционного ритма бытия, адаптации к обыденности, жалкого прозябания, не сулящего ни взлета, ни разнообразия впечатлений. Акрама гнетет творческий кризис, недовольство собой, холодной тяжеловесностью своих архитектурных решений. Хамида бунтует против патриархальных догм, предписывающих послушание мужу, безропотность, против повадок колхозного председателя Тураба, который «всех держит в кулаке». Однако и Тураб отнюдь не злой человек, не самодур. Он толковый хозяйственник, патриот своего кишлака, пекущийся о его процветании. Правда, пекущийся на свой лад, стараясь уладить любые конфликты по-домашнему, не вынося сор из избы, ориентируясь на ту же деревенскую молву, на обычаи.