Чернушка

После снегопада небо прояснилось, и ударили морозы. Никакого подножного корма не было, и Чернушка принялась усердно охотиться на зайцев. Каждый вечер она выслеживала зайцев, гонялась за ними не хуже борзой, и все же ей не удавалось поймать ни одного. В тихие лунные ночи снег предательски скрипел, а луна светила так ярко, что все было далеко видно.

Чернушка бродила вокруг дома дорожного мастера, ходила по шоссе, вынюхивая хоть какую-нибудь пищу, брошенную людьми. К деревенькам идти она боялась из-за глубокого снега. Не раздобыв мяса, она грызла гнилые стволы и утоляла голод древесной трухой. Потом она стала переходить и на другую сторону ущелья, где набрела на стаю куропаток. Каждую ночь она гонялась за ними вдоль шоссе, подстерегала их у полузамерзших ручьев в овражках. Голод настолько придал ей смелости, что однажды ночью она решилась забраться во двор дорожного мастера. Перко залаял, а Фокасинов, который где-то раздобыл ружье, вышел на порог и выпалил наобум. Чернушка снова услышала знакомое «Ату-у!».

Через несколько дней, шастая возле огорода, она пробралась под навес и унесла больную курицу, которую не пустили в курятник, чтобы она не заразила других. Курица не издала ни звука, и никто из людей не проснулся. Однако наутро Прихода опытным глазом охотника обнаружил на снегу лисьи следы. На следующую ночь он решил подстеречь ее с ружьем в руках. Чернушка подошла так близко, что слышала, как он пыхтел и шмыгал носом от холода за кирпичной стеной навеса. Она пробиралась не со стороны открытого огорода, а шла задами вдоль построек, прячась в их тени. Прихода так и не узнал, что хитрый зверек приходил второй раз и был совсем близко от него. Но Чернушка учуяла своего врага, и, как ни привлекала ее курятина, больше на огород она не совалась.

Сильные морозы и сугробы не позволяли охотникам подниматься в горы, и даже Прихода теперь ходил на зайцев в рощицы на равнине. Два барсука надолго утолили его охотничье тщеславие. Он почти забыл Чернушку и снова стал уверять, что знаменитая лиса сдохла от ран. Учитель сказал ему, что лиса, неожиданно выскочившая из барсучьей норы, была маленькая и черная.

К концу января потеплело, снег стаял, наступили ясные и теплые дни. Больше Чернушка не голодала. Она снова поправилась, и жизнь у нее пошла спокойная и приятная.

14

Погода все время менялась: то падал легкий снежок, таявший при первых лучах солнца, то валил густой снег, зима возвращалась, и грязные дороги и леса покрывались новой чистой белизной. В воздухе было много света, день прибавлялся.

Из ближних хуторов и деревенек стал доноситься бой барабанов. Это игрались свадьбы, и Чернушка целые дни прислушивалась к глухим ритмичным ударам барабанов, далеким звукам кларнетов и волынок. Порой по шоссе проезжали телеги с подвыпившими крестьянами, мелодично позванивали колокольчики на конских дугах, раздавались веселые возгласы. Утром туман снова заливал ущелье, а река шумела с каждым днем сильнее — в горах таял снег.

Ночью на синее небо выплывала полная луна, и филин страшным голосом звал свою подругу. Утки пролетали над ущельем длинными черными, плотно сбитыми вереницами, держа курс на север, и пропадали в сверкающем небе. Незнакомые лисы хрипло тявкали и взлаивали.

Чернушка стала беспокойной. Бродила туда-сюда, охваченная смутными желаниями, вслушивалась в лай других лисиц и совсем уже не считалась с установленными, согласно лесным законам, границами, забредая на чужую территорию. Любой лисий нарыск приводил ее в волнение. Если обнаруживалось, что его оставил лис, Чернушка шла по нему, горя желанием встретить незнакомца. Любопытство и беспокойство заставляли ее переходить на другую сторону ущелья, а иногда заводили и еще дальше. В этих своих скитаниях она несколько раз встречала взрослых лисиц, и каждую из них сопровождал лис. Они злобно скалились и шипели при ее приближении. Дня четыре Чернушка ходила одна, и наконец в одну из теплых ночей, когда ее особенно мучило одиночество, она села на опушке леса, посмотрела на луну и затявкала точно так же, как тявкали ее сестры. Произошло это недалеко от сторожки дорожного мастера, возле большого букового леса, который раскачивался под напором сильного южного ветра. По небу плыли разорванные в клочья облака. Луна то пряталась за ними, то снова вылезала, яркая и лучистая, небо сияло, и края облаков светились. Снизу от сторожки ей ответил сердитый лай Перко, а Фокасинов, бродивший по двору, громко сказал:

— Вот проклятая! Чего вопишь, будто спьяну!

Ветер донес эти слова так отчетливо, словно Фокасинов был совсем рядом, но Чернушка не обратила на него никакого внимания. Властный и нетерпеливый зов крови подчинил себе все ее существо; в эту теплую февральскую ночь ею владело только одно желание — как можно скорее встретить своего сородича.

Она побежала вверх по реке, продолжая время от времени взлаивать. Так она подошла к мосту, бросавшему свою черную тень на мутную воду; пустынное шоссе темнело. Чернушка вышла на луговину, через которую обычно проходил ее путь к деревенькам, и там заметила тень, двигавшуюся ей навстречу. Она остановилась, наклонила голову, и ее желтые глаза, в зрачках которых отражалась луна, разглядели лису. Тень приблизилась, и Чернушка учуяла незнакомого лиса.

Он был такой же черненький и мелкий, как и она сама. Шерсть на спине вылезла от какой-то болезни, и местами на теле проглядывали бледно-серые проплешины, точно его кусали и душили.

Он радостно обнюхал Чернушку, виляя хвостом и умильно поскуливая. Но Чернушка сердито заворчала и побежала по луговине вниз. Лис ей не понравился. Тот следовал за ней покорно и смиренно и останавливался, как только останавливалась она. Чернушка оборачивалась, видела огоньки в его глазах и ворчала. Лис испуганно вздрагивал и отводил глаза, словно не хотел замечать ненависти Чернушки.

Всю ночь он следовал за ней по пятам, помогая ей ловить мышей, но сам не съел ни одной. Клал пойманную добычу перед ней и, счастливый, смотрел, как Чернушка ест. Однако это не изменило их отношений. Утром, когда Чернушка выбрала себе лежку в вырубках над рекой, он расположился в сторонке и лег головой к Чернушке, точно боялся, что та возьмет и сбежит от него.

15

Совсем еще недавно красавец лис, живший на другой стороне ущелья, рано возвращался на лежку, заметая свои следы по крутоярам, и проводил время в скалах среди зарослей низкорослого кустарника, плюща и травы. Из своего надежного укрытия он слышал все, что происходило кругом, слышал лай охотничьих собак и чувствовал себя в полной безопасности.

Но теперь и он стал запаздывать, ему уже не хотелось лежать в холодных скалах и сидеть целый день на одном месте. По ночам его больше занимали его подруги, чем зайцы и мыши. Он старательно обнюхивал кусты на всех перекрестках, где, по обыкновению, самцы оставляли свои следы: либо откидывали землю задними лапами, либо поднимали заднюю ногу и орошали кусты. Рыжий лис проделывал это с тем большим усердием, чем сильнее чуял дух своего предшественника.

В ту самую ночь, когда Чернушка затявкала, он вторгся в ее охотничьи пределы. Услышав зов лисы, он немедленно отправился на поиски. Тщетно попытавшись перейти вброд вздувшуюся реку, он наконец пустился вплавь, хотя ненавидел воду и не любил мочить свою шкуру. Выбравшись на противоположный берег, он отряхнулся и, чтобы скорее обсохнуть, лег на спину и покатался по снегу. Потом он продолжил поиски Чернушки. Не найдя ее, он поднялся на освещенные лунным светом поля, где паслись зайцы.

Решив за ними поохотиться, лис устроил засаду. Он лег и застыл, поджидая, что какой-нибудь заяц подойдет поближе. Но зайцы держались на открытых местах, часто вставали на задние лапы и прислушивались, не отваживаясь приблизиться к меже или кустам. В полночь он оставил их и принялся ловить мышей. Мышкуя, он сильно отдалился от леса, соблазняемый то криком петухов в хуторах, то темными оврагами и редкими дубовыми рощицами, в которых прыгали белки, разбуженные теплой погодой. И только когда начало светать, он пошел обратно той же дорогой и напал на свежие следы Чернушки и ее спутника.