Белые ночи

Но то ли немцы не удостоили вниманием этот треск, то ли были туговаты на ухо — как бы то ни было, а они спокойно докурили свои сигареты и пошли дальше.

Когда немцы удалились, минеры подползли к своей цели еще ближе. На фоне неба четко вырисовывались перила. По мосту прохаживался часовой. Внизу сверкала вода. Землянки, доты возле моста и зенитные батареи не были доступны наблюдению. Разведчики решили ползти дальше. Но впереди открытый участок. К тому же то и дело на тропинке появляются гитлеровцы.

«Что же делать? Без хитрости не обойтись», — напряженно думал Грай, однако ничего путного на ум не шло.

Неожиданно послышался нарастающий гул. Старшина вскинул голову.

— Наши штурмовики! — прошептал Чиж, отличавшийся острым зрением.

У немцев объявили тревогу. Загрохотали зенитки.

— Наши прилетели штурмовать шоссе! — радовался Чиж. Но Грай, кажется, ничего не слышал. В голове его зрел дерзкий план. Немцы, без сомнения, сейчас сосредоточили все свое внимание на самолетах. Нельзя упускать такой момент!

— Чиж, дорогой, лезь на дерево, — прошептал по-отцовски ласково Опанас. — Все примечай, все запомни.

— Сейчас полезу, — ответил Чиж, словно речь шла о том, чтоб достать яйца из вороньего гнезда.

У Опанаса на лбу выступил холодный пот. Шутка ли — во вражеском лагере, под самым носом противника забраться на вершину дерева. Если заметят, снимут одним выстрелом. Но Чиж и не думал об опасности, С ловкостью кошки он взобрался на дерево и притаился среди ветвей.

С вершины огромной сосны Чижу было видно все, что творилось на шоссе. На обочине дороги, в канавах, как спичечные коробки, пылали десятки автомашин. Когда один из штурмовиков взмывал вверх, другой разворачивался и, пикируя, обрушивал на голову противника свинцовый дождь. Немецкие зенитки беспрерывно вели огонь. Чиж заметил землянки и будки часовых. Доты на том и этом конце моста были видны как на ладони. Берег реки был крут и окаймлен кустами. «К мосту придется пробираться через этот кустарник», — решил Чиж.

Он благополучно спустился с сосны. Опанас принял его в свои объятия и радостно потрепал по спине. Но расспрашивать не стал: он был более чем уверен, что зоркие глаза Чижа не подведут.

Лейтенант Кауров остался доволен полученными сведениями. Он разработал план взрыва моста и, чтобы уяснить некоторые детали, отправил в разведку следующую пару. Пока дела шли неплохо. Однако действия штурмовиков оказались для Каурова неожиданными.

«Неужели, — думал он, — наши уже начали наступление?».

Вскоре Лунов и Юлдашев вернулись из разведки и сообщили: немцы на мосту и возле землянок усилили охрану. На шоссе возобновилось движение. Но машины шли не поодиночке, а целыми колоннами.

Лейтенант посмотрел на часы. Скоро двенадцать. Через два часа мост надо взорвать. Время подходящее, большинство гитлеровцев ночью будет отдыхать.

А в это время отряд Густава Ланге остановился в двух километрах от водопада. В сопровождении двух солдат Ланге направился в пещеру.

Очутившись на свободе, Джигангир кинулся в глубину леса. Колючие ветки исцарапали ему лицо и руки, острые сучья в клочья изорвали одежду. Но, разгоряченный, он ничего не замечал. Он даже не почувствовал боли, сильно ушибив ногу о камень.

Выстрелы стихли. Джигангир остановился на краю большой поляны, чтобы перевести дух. Он дрожал всем телом. Глаза тревожно бегали по сторонам. Не верилось, что пришло спасение. У него в руках немецкий автомат. Он столкнул в овраг немца-конвоира — неужели все это не сон?

Постепенно Джигангир успокоился. Лишь теперь он поверил в свое спасение.

— Спасен, спасен! — шептал он, обнимая стволы деревьев.

Но вот вспомнил о Саше, и радости как не бывало.

Через мгновенье он бежал обратно — будь что будет!

Заметив конвоировавших Сашу немцев, Джигангир выпустил очередь из автомата. Двое фашистов упали замертво.

События развертывались так быстро, что впоследствии Джигангир с трудом воскрешал их в памяти. Он стрелял — немцы стреляли. Он кричал — немцы кричали.

Разъяренный Джигангир несколько раз нападал на фашистов. Боясь засады, гитлеровцы продолжали путь сомкнутой группой. Им было невдомек, что на них нападает не отряд советских бойцов, а только один смельчак.

Ланге, бледный, как мертвец, подгонял своих солдат.

Наконец, Джигангир опомнился. Вокруг ни души. Сашу увели. Сам Джигангир чудом остался цел. Он прислонился к толстой сосне.

— Милый Саша, прости! — выдавили сухие губы. Джигангир, выронив из рук автомат, повалился в траву. Он редко плакал, но теперь не в силах был сдержать рыданий. Капитан Разумов, лейтенант Кауров, Опанас Грай и все боевые друзья-побратимы отвернутся от него как от последнего труса, скажут: «Товарища в беде бросил! Трус!»

«Погибну, но Сашу выручу. Без него нет мне пути назад». Где-то в душе затеплилась надежда. «Только надо быть хладнокровней и действовать обдуманно, иначе снова все пойдет насмарку.

Сейчас самое главное — раздобыть патроны. Затем найги Орлиную скалу, оставить записку, чтобы известить своих о происшедшем, а потом — спасать Сашу. Немцы его сразу не убьют: им нужны сведения».

Джигангир вскочил, поднял автомат и отправился на поиски немца, которого он столкнул в овраг. Может быть, у него окажется запасная обойма. К счастью, Джигангир быстро нашел место рукопашной схватки. Патронов у немца оказалось немало. Опорожнив его патронную сумку, прихватив с собой сухарей и банку консервов, Джигангир направился к Орлиной скале. Он старался идти как можно быстрее, но ушибленная нога давала знать о себе, перепрыгивать с камня на камень Джигангир уже не мог.

До Орлиной скалы он дошел лишь спустя три-четыре часа.

С трудом взобравшись на вершину огромной многоступенчатой скалы, Джигангир, усталый, повалился под дерево. Сначала он лежал вниз лицом, затем перевернулся и открыл глаза. Высоко-высоко, напоминая паруса, уходили к горизонту волнистые облака. Они плыли так же спокойно и медленно, как когда-то в детстве. А было время, когда он наивно думал, что облака опускаются в озеро Дальний Кабан и исчезают в нем.

Как быстро летит время! Давно ли Джигангир носил пионерский галстук? Давно ли бегал по классу между школьными партами? Тогда были живы отец и мать, и сестренка с черными лукавыми глазами. А сейчас он один. Отец погиб в бою с фашистами. Мать и сестренка — во время эвакуации. Но он повстречался с хорошими людьми, капитаном Разумовым и Опанасом Граем, такими же заботливыми, как родители. Да нет их рядом сейчас, Джигангир одинок в этом дремучем лесу. Вокруг ни души. Только орлы время от времени садятся на огромные валуны.

Джигангир вспомнил своих боевых друзей: лейтенанта Каурова, добродушного великана Грая, шустрого Измаилджана, маленького Чижа, задумчивого Лунова. Где они сейчас? Удалось ли пройти через болото? Как задание? Если выполнили, они должны пробраться сюда, может быть, здесь дождаться их?

Но как Саша? Вдруг, не выдержав пыток, он расскажет немцам о плане наших действий. Смерть в тысячу раз лучше плена. Теперь на всю роту может лечь пятно позора.

Джигангир с трудом поднялся и, шатаясь, подошел к одинокой березке, росшей между двух валунов. Острым, как нож, камнем он снял бересту и, отыскав в кармане огрызок карандаша, вывел слова:

«Саша — в руках гитлеровцев. Иду выручать. Дж.»

Укрепив бересту на приметном камне (может быть, до друзей дойдет его весточка), Джигангир стал спускаться вниз. Путь его лежал к Валзаме.

У него не было ни компаса, ни карты. В лесу, где нет ни дорог, ни тропинок, где столько оврагов, озер да топких болот, заблудиться легко. Но Джигангир, несмотря на молодость, был отличным разведчиком: ведь недаром он прошел боевую выучку у Опанаса Грая.

Ему было известно, что Валзама северо-западнее Орлиной скалы. Направление он определял по густоте листьев на деревьях и по заросшим мхом камням. Джигангир долго шел, пока дремучий старый лес не сменился молодым.